вкус на своих губах, даже сейчас чувствую, какая она отзывчивая, податливая и нежная.
С отголосками щемящей боли стряхиваю с себя наваждение, крепко сжимая ладони в кулаки, дабы на осязаемом уровне прочувствовать, что ее волосы не скользят меж пальцев.
Он так сильно хочет высказать мне, насколько я извращённый урод? Тронул его девочку? Окей, дядя, послушаем. Я очень постараюсь сделать это молча.
Сцепив зубы, выхожу из здания и направляюсь к машине. На выходе предупреждаю, чтобы Коваля не трогали и позволили приблизиться ко мне.
Щелкаю брелоком и слышу возле себя глубокий приятный тембр:
– Я не отвлеку надолго.
– Естественно.
Когда-то мы с этим человеком сцепились не на жизнь, а на смерть. Раньше он тоже занимался черметом, и наши интересы схлестнулись неожиданно. Я выстоял, он – нет. С тех пор он входит в мой личный чёрный список.
Тогда он был главарем одной из остатков вымирающих уличных банд, что урвали себе управление в девяностые и расплескали его в дальнейшие годы. Сохранить бизнес он не смог. Поэтому через какое-то время, растеряв всю власть и частично старые связи, он переключился на табачную продукцию, но нелегалом и тут не смог выстоять. Коваль стойкий оловянный солдатик и на неудачах зацикливаться не стал. Сейчас у него небольшая сеть довольно успешно функционирующих ювелирных салонов. Не сказал бы, что его доходы заоблачные, но он не бедствует.
Дааа… понятно, почему Мира все же пришла к нему, заявив о родстве. Эту партию она разыграла неплохо.
А я от злости готов скрипеть зубами. Обставили меня, как мальчишку. Знал бы, с кем столкнулся, взашей бы прогнал. Сразу же!
Сложно передать то захлестывающее чувство бессильной ярости, когда я понял, что ещё никому не удавалось так меня поиметь.
– Она беременна, Мариб, – я резко замираю, пытаясь дышать без кислорода. Как будто кто-то в солнечное сплетение ударил. – И в твоём отцовстве не сомневается.
«…В твоём отцовстве не сомневается…»
Медленно оборачиваюсь, нахмурив брови. Подбородок помимо воли выезжает вперёд.
«А я, например, сомневаюсь». Так бы я ответил. Любому другому. О любой другой. Но дело касается Миры. И что бы ни произошло, отчего-то я точно уверен – правдивы его слова. На все сто.
Отмираю и молча распахиваю багажник, пытаясь не сдохнуть от пронзающих насквозь эмоций.
Тяну на себя сумку для зала. Там, как всегда, лежат чистые вещи. Невольно вспоминаю, как я Миру заставил надеть свою футболку, когда мы с ней вместе скатились в грязь.
Наплевав на все условности, расстёгиваю грязную рубашку и стягиваю с себя. Рывком надеваю чистую футболку. Иметь под рукой сменную одежду – старая привычка. А штаны натяну спортивные, куда деваться. Отодвигая чёрное кимоно, достаю и их. И перебрасываю через плечо.
Закрываю багажник, поняв, что отведённая мне на «осознать» минута подходит к концу.
Ставлю машину на сигнализацию и вплотную подхожу к Ковалю.
– От меня что хотите? – с ненавистью выплевываю в лицо. – Денег? Дам. Сколько?
Произношу резко, ненавидя себя за проявление слабости, потому что удар получился слишком уж мощным и неожиданным. Конечно, деньги ему не нужны. Он приехал убедить меня в чем-то.
– Две минуты твоего драгоценного времени. Поговорим?
Сурово вглядываюсь в его глаза. Не такие, как у Миры. Темные. Мудрые. Но как будто погасшие. Коваль умный черт, но чего-то ему не хватало для успеха в теневом бизнесе. Слишком правильный он, что ли. Принципиальный там, где не надо.
– Окей. Две минуты. Штаны переодену, и зайдёшь.
Даша уже обо всем позаботилась.
Быстро переодеваюсь и подхожу к столу. И, опираясь бёдрами о столешницу, складываю руки на груди.
Да неее. Ну как так?! Ну как?! Впервые такой косяк. Не, не косяк. Для меня это – личная драма. Нежеланный ребёнок от женщины, одно имя которой меня коробит!
Я бы предпочёл не знать. Или просто откупиться. С любой другой. Да и, вообще, я не собирался становиться отцом в ближайшее время. Ещё и при таких обстоятельствах. Ребенок должен появляться на свет совсем иначе! Это должно быть обоюдное взвешенное решение!
Но… Мира беременна. И теперь я взаправду растерялся.
Сомневаюсь, что когда-то искренне назову его сыном. Что действительно смогу принять. Окей, поддержу, когда попросят, обеспечу всегда, да и достойное содержание тоже, но они оба навсегда останутся для меня чужими! Без проблем, возьму на себя материальные обязательства, но все остальное…
На громкий уверенный стук я, уже приняв внутреннее решение, так же громко рявкаю: «Да».
Коваль заходит в комнату, а я, с трудом сдерживаясь, начинаю, не желая терять время:
– Сколько нужно?
– Мариб, – Коваль останавливается по центру и взирает спокойно. В мгновение схлестываются его уверенное железобетонное спокойствие и моя взрывная энергия. Атмосфера стремительно накаляется. – Я пришёл не за деньгами. А просто поговорить.
– Ммм… ну и чем же тогда обязан? – иронию в голосе все же сдержать не удаётся.
– Я ребёнка и сам смогу поднять на ноги. Это не проблема, – замолкает, а мне хочется отшвырнуть стол в сторону. Это чувство всегда зашкаливает, когда меня полосует чьё-то спокойствие. Раньше с Птичкой так же было, а потом я привык к его непробиваемому спокойствию и упёртости. Со временем стал просто пропускать мимо его непоколебимость даже в мелочах.
– А что тогда? – не выдерживаю нависшего молчания. – Неужто решил меня в родственники записать?
– Да глаза б мои тебя не видели. Только дело-то в другом. Я к тебе пришёл не как отец. А как мужик. Про свою дочь я узнал слишком поздно. И много чего пропустил: то, как она росла, превращалась во взрослую девушку. Меня не было рядом, чтобы защитить ее или помочь, когда она в этом нуждалась. И я очень об этом жалею. Ты даже не представляешь, насколько.
– Давай опустим твою исповедь и перейдём к моменту, где участвую я.
– Мне не сказали вовремя. Утаили. Лишили меня возможности наблюдать за тем, как растёт мой ребёнок. Но у тебя, Мариб, эта возможность есть. Нужно быть очень глупым человеком, чтобы ею не воспользоваться.
– Хочешь подтолкнуть меня? Только к чему – не пойму.
– Лично я хочу, чтобы тебя в ее жизни не было. Ей не нужен такой, как ты. Я бы хотел, чтобы она встретила другого мужчину. С другим характером и другим прошлым. Другим опытом, возрастом и жизнью. Но выбирать не мне. Как ты решишь, так и будет. Она не знает, что я здесь. И я не скажу ей.
– Мне этот ребёнок не нужен, – чеканю каждый слог в отдельности, понимая,
