(с) Жа Жа Габор.
С фотографии, которую прислала с утра пораньше Аринка, на меня смотрела улыбающаяся и как будто помолодевшая лет на пять Елизавета Истомина. Кареглазый брюнет в идеально отглаженной кипенно-белой рубашке и обтягивающих крепкие узкие бедра черных брюках склонился к ней, по-хозяйски держа за талию хрупкую на его фоне девушку. И от этих двоих веяло таким магнетизмом, что собравшиеся для открытия очередной скульптурной группы в любимом у горожан парке чиновники казались бедными родственниками. Попавшими на снимок по чьей-то ошибке или нелепой случайности.
И нет, я ни капельки не изумилась тому, что яркая, импульсивная начальница с железной хваткой попала в самую гущу событий сразу по приезду в родные края. Только вот демонстрировать тесную связь с другом детства было ой как недальновидно, особенно после помолвки с известным московским продюсером. Но кого бы интересовало мое мнение, да?
– Вика! – я смахнула фотку с экрана и, оставив телефон на тумбочке и затянув потуже поясок нежно-сиреневого шелкового халата, отправилась на кухню. Чтобы насладиться видом полуобнаженного Потапова, курсировавшего от плиты к столу и обратно в одних домашних шортах. Я бессовестно залипла на широких плечах и паре капель воды, спускавшихся вдоль позвоночника к пояснице, так что предсказуемо пропустила вопрос мимо ушей. Блондин кашлянул, маскируя веселый короткий смешок, и все-таки повторил: – кофе или… кофе?
– Капучино с ореховым сиропом, бутерброд с маслом и сыром и вот этого классного мальчика, – обогнув встретившийся на пути стул, я приблизилась к Егору и провела ладонью по его груди. Не ожидая, что меня подхватят за бедра и посадят прямо на стол. Нависнут, заставляя перестать дышать, и хрипло сообщат.
– Кофе потом.
Ультиматум я восприняла с воодушевлением, обвивая руками шею Потапова и чувствительно прикусывая его нижнюю губу. Наслаждаясь горячими пальцами, пробравшимися под гладкую ткань и вытворявшими со мной что-то настолько бесстыдно-сладкое, что я попросту забыла, как дышать. И я подозреваю, что до завтрака мы бы так и не добрались, если бы не заголосивший ненавистной трелью дверной звонок.
– Если там Веселовский, я его убью, – обреченно выдохнул Егор мне в ключицу и нехотя оторвался от пленившего нас занятия, одергивая мой помятый халат и оставляя долгий, томительный поцелуй на виске.
– А я говорила, давай переедем в мою студию, – крикнула в спину блондину, торопливо пытаясь привести себя в божеский вид. И, смирившись с тем, что шальную улыбку с лица вряд ли получится стереть, плюнула на это безнадежное дело. – Тот адрес, по крайней мере, никто не знает.
Шестое чувство Потапа действительно не подвело: сначала в квартиру вплыла большая спортивная сумка, а потом уже и сам Пашка. В расстегнутом пальто, с нелепым шерстяным шарфом в желто-черную клетку, всклокоченный, он скинул в угол массивные темно-коричневые ботинки и, демонстрируя высшую степень смирения и покаяния, протянул.
– А можно я у вас поживу? – я подавилась воздухом, отчетливо представляя, какой кавардак воцарится с пришествием неуклюжего шатена с шилом в том самом месте. Ну а Егор уронил голову на ладонь, разрываясь между желанием отказать товарищу и состраданием к ближнему своему.
– Вы опять с Курочкиной поругались, – после того, как мы вернулись на кухню и выдали моему парню стакан молока за вредность, произнесла больше утвердительно, нежели вопросительно. Пряча голову на груди у Потапова и подставляясь под его пальцы, ласково перебиравшие мои волосы.
– Она нашла очередную диету и в который раз ничего не ест. Так ладно бы голодала сама! В холодильнике шаром покати и мышь повесилась! Мяса нет, творога нет, ни хрена нет, – жалобно взвыл Веселовский от такого вопиющего безобразия. – Ну а когда я эту ее блогершу Яну Вертинскую дурой обозвал, Милка и вовсе озверела и чуть меня скалкой не отходила, еле ноги унес. Вик, ну хоть ты ей скажи!
– Оставь человека в покое, – насладившись зрелищем округлившихся Пашкиных глаз, я дала ему ценный совет, вычитанный в одной из книг Рината Валиуллина *[1]: – женись на ней.
– Так ты думаешь? – шестеренки с двойной скоростью завертелись в мозгу шатена, окольными путями добравшегося до самого простого решения, способного вернуть мир в их совместный быт. Веселовский кивнул каким-то своим мыслям и протянул руку: – Потап, спорим…
– Егор, – перебив неугомонного любителя авантюр и приключений, я заключила лицо Потапова, у которого сидела на коленях, в ладони и обманчиво мягко по слогам проговорила: – если ты еще раз…
– Прости, чувак, я завязал, – стиснув меня в объятьях, расхохотался блондин. Сквозь слезы бормоча, что последнего пари ему хватило по гроб жизни, если не больше.
________
*[1] – речь идет о романе Рината Валиуллина "Безумие".
Конец
