ей. Обвиваю руками, дёргаю на себя. Утыкаюсь в плоский животик щекой. Слушаю. Интересно, я услышу сердцебиение нашего малыша?
Вдыхаю запах её тела, сильнее прижимая к себе. Хочу услышать. Но это вряд ли.
Ладонь сама опускается на плоский и горячий живот. Пока ещё плоский.
Не отрываюсь щекой от него.
Скоро… Скоро он будет больше…
– Я спа-ать хочу, – пытается вырваться и сбежать как можно быстрее. Но нет. Не отпускаю. Веду носом по ребрам, по пупку. Спуститься бы ниже…
Поглаживаю животик пальцами и шепчу:
– Кого хочешь?
Её нежная и тёплая ладонь опускается на мою. И я замираю, затаив дыхание.
– Мне неважно, кто там будет, – всё ещё не убирает свою руку. Поглаживает мою ладонь. – Главное, чтобы он родился здоровым и в любви. А кто там… Мне всё равно.
Я отстраняюсь от неё, смотря на едва заметную улыбку, которая виднеется из-за волос.
Запишу себе в тетрадку, что, помимо еды, она добреет ещё тогда, когда разговор касается ребёнка.
– А ты? – карие глаза блестят вопросом, а язычок нервно проходит по пухлым розовым губам. – Кого хочешь ты?
– Мальчика, – говорю. Хотя много раз думал о девочке. Но понял, что не выдержу. Когда девочка вырастет – мне придётся слишком много следить за ней. Чтобы никто не обидел, не тронул. Уверен – она вырастет такой же красивой, как и Ева. И будет ещё больше проблем.
– Ну, посмотрим, – загадочно отвечает, скрещивая руки на груди.
Сначала не понимаю зачем. Недовольна? Злится? По тону и не скажешь.
Но нет.
Прикрывает грудь. Своё возбуждение, которое отчётливо виднеется через тонкую ткань одежды.
Хочется усмехнуться, поязвить, но вовремя рот закрываю. Смотрю за тем, как Ева обходит стол. И идёт к выходу из кабинета. Напоследок останавливается у двери:
– Спокойной ночи, Амир.
Странный вечер. Странный диалог.
– Спокойной ночи, Ева.
Она уходит, а я снова откидываюсь на спинку кресла.
И понимаю, насколько я влип. Давно ещё.
Поправляю на себе одежду и не могу больше вернуться к работе. Всё ещё сижу в кресле, не зная, как и дальше быть с этой маленькой чертовкой, что сводит меня с ума.
Неожиданно раздаётся крик. Заставляет сердце замереть.
Я подскакиваю со своего места, не дыша. Узнаю его за секунду. И тут же срываюсь с места, узнавая голос своей малышки.
Ева
Закрываю лицо руками и сгораю со стыда.
Кто же знал, что это так неловко!
Но я сделала это! Смогла! Переступила через себя! Всё отодвинула назад. И чёрт!
Как же легко!
Да я сейчас настолько возбуждена всем происходящим, что готова вернуться назад! Ну, не для интима, конечно. А начать хотя бы со стадии… Совместной ночёвки? Хм…
Было бы неплохо. А что если… Ну, действительно попробовать?
Вроде Амир не выглядел дикарём, как в прошлый раз…
Я киваю и, пока снова не передумала – разворачиваюсь. И тут же вижу человека, которого не ожидала здесь увидеть.
Знакомые черты лица врезаются.
Такие родные…
– Аяз? Что ты здесь делаешь?
Я по-настоящему теряюсь, не зная, что сказать.
– Это мой дом, Ева, – чеканит так холодно, что мне становится не по себе. Он немного странный. Раньше от него шло тепло. Он даже стоял по-другому. А сейчас равнодушно смотрит в мою сторону, засунув руки в карманы штанов. Так легко, непринуждённо. Но в то же время… Не знаю. Веет враждебностью. – И будет резонно спрашивать, что здесь делаешь ты. Пропала внезапно. Кинуть меня решила без объяснений?
Делаю шаг назад, чувствуя в свою сторону странную агрессию.
– Я не обязана объясняться перед человеком, который скрывал от своей девушки наличие ребенка, – цежу словно яд, начиная раздражаться.
Неожиданно Аяз идёт в мою сторону. И снова я как ужаленная быстро отдаляюсь от него.
Но он не останавливается. Хватает меня за запястье и со всей силы кидает в стену.
И все, что крутится в моей голове…
Ребенок!
Стальные пальцы обвивают шею, сжимают ее, перекрывая частично кислород. Вытягиваюсь на носочках, пытаясь вырваться, но не выходит.
– Ты, шкура, сама прыгнула под моего отца. Как тебе он? Опытнее? Ах да, ты же не знаешь, какой я в постели. Не дала же. А у него ещё не отсохло? Стоит ещё?
– Отпусти меня, Аяз! – кричу изо всех сил. А он ладонью рот зажимает. Не даёт возможности говорить. Только и делаю, что мычу ему в ладонь.
– Молчи. Я знаю. Тварь ты, Ева. Повелась на его бабки? Или на то, что в штанах? Чем он тебя так зацепил? А, или ты мазохистка? Он тебя изнасиловал, бесплодной сделал, а ты ему в руки сама прыгаешь, да?
Я не слушаю весь этот бред Аяза. Смыкаю зубы на его ладони и с силой сжимаю, трясясь от страха. Не с первого раза кусаю его, но выходит. Он шикает, отдергивает от меня руку, и в этот момент, не думая ни о чем, я звонко кричу.
Так сильно, что сама чуть не глохну от своего крика!
Подонок! Урод! Да чтоб у него!..
Кожу внезапно обжигает мощная, почти сбивающая с ног, пощёчина.
На секунду ноги слабнут, а перед глазами все плывет. В ушах звенит. А щека неистово горит так, словно к ней прислонили раскалённую кочергу.
– Убогая ты. Даже не женщина. Родить никогда не сможешь. Пользы от тебя – никакой.
Хочется крикнуть, что могу. Теперь – могу!
Но понимаю, что это – бессмысленно. Бесполезно. Что-либо кому-то доказывать.
– Только и сможешь как нянчиться с чужими детьми. Кстати, как тебе мальчуган? Понравился? Привязался? Скоро он вернётся в свою семью. А ты останешься одна. Никчёмная. Пустая. Это тебе мой подарок, за то что кинула меня, сука.
Из-за угла слышится шум. Оттуда кто-то выбегает, но не могу повернуться. Шевельнуться не могу. Шум в ушах стоит.
Я жила с этим человеком долгое время, а он…
А он…
Плачу от обиды.
Я считала его полгода хорошим человеком, а он…
Это он ребёнка подкинул? Зачем? Чтобы сделать мне больнее? Показать, что вот то – что я не получу? Ни с ним, ни с чего отцом?
Боже… Кому я доверилась?
Моральному ублюдку?
– Какого фига? – раздается рядом мощный голос.
– Аяз, стой!
Парень срывается с места после этих слов и бежит. Вслед за ним мимо меня проносится кто-то ещё.
Я сползаю вниз по стене и не могу сдержать слез.
«Родить никогда не сможешь».
Эти слова набатом бьют в голове. И хоть он не знает, что я беременна… Что если
