Горячий квартирант - Кендалл Райан

Я поставила на кофейный столик перед Элли коктейль из водки с клюквенным соком, а потом села рядом с ней, приготовив себе более жесткий вариант.

– Твое здоровье.

Она поднесла бокал к губам.

– Вкуснятина. Спасибо.

Направив пульт на телевизор, я нажала кнопку «Play», включив третью и, возможно, не последнюю серию за этот вечер.

– Я хочу тебе кое-что сказать, но мне не хочется, чтобы ты это восприняла неправильно. – Она замолчала и поправила юбку, а я пыталась понять, что у нее на уме.

Я поставила свой коктейль перед собой.

– Просто скажи это, Эл.

Положив руку мне на плечо, она слегка улыбнулась.

– Не оглядывайся назад. Если бы Золушка вернулась за своей туфелькой, она теперь не была бы принцессой.

Так она хотела сказать мне, что мне нужно принять то, что произошло, и двигаться дальше. Полагаю, она знала или, по крайней мере, подозревала, что Кэннона и меня связывали более глубокие чувства, чем я давала ей понять. И главное, она была права, как бы мне ни было больно. Мне нужно было принять то, как все обернулось. Я ничего не сказала, не будучи уверенной, должна ли я что-то сказать, но улыбнулась в ответ.

– Когда он переезжает? – спросила я спустя несколько минут молчания. Не знаю, смотрела ли она шоу или просто сидела, тупо уставившись в пустоту, как я.

– Он уезжает завтра, – сказала она, выжимая ломтик лайма в бокал и облизывая пальцы. Она снова поднесла свой бокал к моему.

– За все хорошее.

Возможно, я не отрывала глаз от экрана, но ничего не видела. Всем своим существом я сосредоточилась на том, что мужчина, укравший мое сердце, завтра заберет его с собой, когда поедет через полстраны. И я ни черта не могла с этим поделать.

Эсэмэска от Кэннона, пришедшая этим утром, повергла меня в удивление. Я лежала в постели, думая о нем и о своем разговоре с Элли накануне вечером, когда мой телефон чирикнул, сигнализируя о новом сообщении. Я могла только гадать, лежит ли он тоже в постели на другом конце города и думает ли обо мне.

Не получая от него никаких новостей после пожара на прошлой неделе, я ожидала, что он уедет, не оглядываясь назад. Конечно, я хотела увидеть его, но когда я задумалась о том, как пройдет эта встреча, меня начали грызть сомнения.

Что мы скажем друг другу – «я буду скучать о тебе»? «Всего доброго»? Было слишком больно думать об этом. Я смирилась с тем, что могу следить, как он уезжает, лишь издалека, что время от времени я буду слышать новости о нем от Элли. Я была уверена, что он станет блестящим врачом и проживет прекрасную жизнь. И я знала, что однажды он встретит кого-то и женится.

Мое сообщение осталось без ответа.

Но через два часа я поймала себя на том, что гуглю время полетов в Денвер. Я во весь опор помчалась в аэропорт, надеясь увидеть его до того, как он улетит, захватив с собой частицу моей души, которую мне никогда не вернуть. Мне было наплевать на то, каким болезненным ударом это станет для меня, каким неловким или натянутым, возможно, будет наш разговор. Я не собиралась упустить свой последний шанс на встречу с ним.

Приехав в аэропорт, я направилась к нужному терминалу. Был рейс на Денвер, который отправлялся через два часа. Если он летел не этим рейсом, то был другой, вылетавший примерно через четыре часа. У меня впереди был весь день, и я должна была проявить терпение.

Прошло всего пять минут, когда мимо меня в потоке машин проехал маленький серебристый седан его матери. Пригнув голову, я опустила на глаза темные очки, надеясь, что меня никто не заметил.

Я ждала, отстав на несколько машин, и увидела, как Элли и его мать, высадив его у тротуара, обнимали и целовали его так, словно провожали на войну. Кэннон был спокойным, задумчивым, но не казался слишком расстроенным. Я поняла, что его радовал следующий этап его жизни.

Когда машина его матери отъехала, я поставила свою на парковку и выскочила из нее, схватив нацарапанную впопыхах записку.

Взвалив рюкзак высоко на плечо, он потянул за собой черный чемодан на колесиках. Я подумала, что другой скарб для своего нового дома он отправил через транспортную компанию. Впрочем, его было не так много. Огромная кровать, которую он купил, по-прежнему стояла в моей гостевой комнате. Я не понимала, как можно свести целую жизнь к тому, чтобы уместить ее в два чемодана.

Когда ноги привели меня на тротуар и я подошла ближе к Кэннону, мое сердце гулко застучало.

Он подошел к стойке регистрации и с легкостью поднял свой багаж на конвейер. Я глубоко вздохнула, находясь теперь всего в пятнадцати футах от него.

Иногда второй шанс не выпадает. Иногда нужно решать, теперь или никогда.

Сотрудница паспортного контроля, симпатичная молодая женщина с длинными светлыми волосами, завязанными в хвост, улыбнулась Кэннону, а он улыбнулся ей в ответ. Она пошутила насчет чего-то, чего я не расслышала, и Кэннон рассмеялся.

Я остановилась так внезапно, что шедший за мной мужчина чуть не врезался в меня. Ноги отказывались идти дальше. Кэннон не был огорчен, он не был убит горем и не потерял рассудка. Он улыбался и смеялся, болтая с сотрудницей, принимавшей багаж. Очевидно, его слова «я люблю тебя» ничего не значили.

Я, вероятно, свела бы себя с ума, гоняясь за ним, как снедаемая любовью девчонка.

Скомкав в руке записку, я развернулась и направилась к своей машине, чтобы оказаться в безопасности. Боль от того, что я теряю его, возобновилась с новой силой. Когда я отъезжала, по моим щекам ручьем текли слезы, я знала, что в мире на найдется столько шоколада или алкоголя, чтобы избавиться от того страдания, которое я ощущала в тот момент.

И хуже всего было то, что я даже не могла рассчитывать на помощь своей лучшей подруги.

Я прожил в Денвере уже две недели, и каждый день я