нем — воспитатель.
Аня семенит встречать. Выглядит виноватой.
— Следишь за мной? — спрашивает. — Зачем?
— Клянусь, мимо шел. Думал взять кофе с собой. Здесь вроде бы неплохой был, помнишь? — имею в виду наши завтраки.
Она опускает глаза и быстро облизывает губы, пальцы сцепляет. Ни дать ни взять — провинившаяся Эля. Я снова чувствую себя старшим надзирателем.
— Не буду ругаться, не боись, — цежу. Надо было идти дальше.
— Нас с французского отпустили пораньше. Я не прогуливаю, честно. А Семён, он…
— Все нормально, я не буду мешать. — Киваю ее подругам, подхожу к бару и заказываю кофе. — Тебе взять что-нибудь?
— Да мы уже поели. Здесь неплохие омлеты, не хочешь перекусить?
Заманчиво. Отчего-то возникает странное, но сильное желание остаться и тоже их всех посмешить. Аню особенно. Рассказать веселую историю. Разве не придумаю ничего?
Я вновь смотрю на часы. Цокаю языком:
— Не успею. Может, приедешь днем ко мне, пообедаем вдвоем? В смысле втроем с Витой.
— Во сколько?
— Час, два, три. После двенадцати я весь день буду у себя, много бумажной работы.
— Ты помнишь, что маму сегодня встретить нужно? Я могу сама, если будешь занят. — И к официанту: — Ой, а можно соломинку? — Аня встает на цыпочки, тянется через барную стойку.
Ловлю момент и быстро ее рассматриваю — с головы до ног. Платье облегает высокую грудь, попку круглую. Я сразу физически реагирую, мгновенно, остро.
Талия у Ани бесстыже тонкая — хочу эту девочку сзади попробовать. Тут же обрываю поток идей: слишком пошло для нее будет. В прошлый раз вылетела из душевой кабины, не стоит перегибать. Но движок запущен, в нос ударяет запах ее кожи, будто прямо сейчас веду по шее губами.
— Встречу. Я успею, — говорю, когда Аня поворачивается ко мне.
Прикусывает соломинку кокетливо. Зажимает во рту, как сигарету.
Усмехаюсь.
— Что? — спрашивает. — Ты пялишься на меня.
— Ноги у тебя космические.
— Я же модель.
Она улыбается мне — широко, наконец-то искренне. А я вдруг, как дурак, улыбаюсь в ответ, просто потому что приятно ее внимание и приятна реакция на комплимент.
Аня говорит тише:
— Спасибо. Хочешь еще раз их поцеловать?
Тепло по коже поднимается. Покалывает область паха. Стреляю взглядом вниз, потом в глаза жене. Смущается, щеки пылают.
— Поцелую сегодня.
Хочу сейчас ее в губы. Хотя бы в щеку. Притянуть к себе и на виду у ее подруг, охранника, бариста и других гостей поцеловать. Просто сделать это. Так все делают. Все в мире. Барьер будто осязаем, и я стараюсь его переступить.
Порыв на удивление сильный. Пытаюсь сделать это.
— Погоди. — Аня касается моего плеча и отходит к коляске, проверяет дочку.
Момент упущен. Вновь не удерживаюсь, оцениваю точеную фигурку, попка — чудо настоящее, круглая, орешек крепкий. Перевожу глаза на бариста, который протягивает стаканчик.
Подруги жены взрываются смехом, я смотрю на них машинально, качаю головой. Дети. Все они для меня дети. И Аня тоже. Снова не по себе становится, одно желание — уйти. Стыд печет кожу там, где раньше щипало возбуждение.
Аня возвращается ко мне, вставляет соломинку в мой стакан. Улыбается.
— Нужно пить через соломинку, чтобы не портить эмаль.
— Спасибо за заботу, так и буду.
Смотрим друг на друга. Когда Ани нет рядом, я пребываю в ахуе от воспоминаний, что с ней в кровати делаю. Когда она рядом — все меняется. Картинка — пазл — рассыпается и иначе собирается. И снова без ошибок. Как можно относиться к одной и той же женщине так по-разному, причем оба варианта верные? Хочу ее.
Неправильно это все, конечно. Каждой твари должно быть по паре. А мы не пара друг другу.
— Время, — говорю я. — Пора мне. — Обхватываю губами соломинку, которую она только что держала во рту, и пью.
Аня машет рукой и спешит к подружкам. Надзиратель ушел, можно продолжать.
Еще раз оцениваю космические ноги и иду к выходу. Меня ждет разговор с новым кандидатом на пост судьи, нужно вернуться на волну. Не упустить ничего. Не дай боже заменить одну тварь на другую. Столько работы, и зря окажется. Все с начала придется.
Каждый должен заниматься своим делом и выполнять свои обязанности. Краем глаза я улавливаю, что Семён снова садится за столик девчонок.
Глава 27
Аня
— Макс, пожа-а-алуйста, — тяну я в трубку. — Должна буду.
Улыбка при этом от уха до уха. Параллельно держу в руках куклу, играю с дочкой. Семён везет нас домой.
— Должна будешь… что? — переспрашивает муж заинтересованно.
Смеюсь!
Он сегодня так внезапно появился в нашей кофейне, что я растерялась. Думала, ругать будет, еще и Сёма тут как тут вечно вьется, но нет. Максим, по ощущениям, сам будто смутился. В какой-то момент показалось, что хотел побыстрее уйти.
А когда дверь за ним закрылась, я подумала, что нужно было настоять, упросить посидеть с нами хоть минут пятнадцать.
— Что хочешь, — сдаюсь. — Какая разница, мои родители все равно будут в своем репертуаре, ты не отдохнешь. Ну подумаешь, Эля с Тимуром придут. Это ведь не знакомство с родителями. Ты — не родитель своей сестре, — на всякий случай поясняю. — Вот Вита когда подрастет, я еще могу понять…
— Не-не, давай не будем подгонять время и представлять себе мою девочку взрослой. Я к такому не готов. Даже думать об этом не могу.
— Страшно?
— Ты издеваешься?!
— Ладно! — выдаю сквозь хохот. Уж очень Максим перепугался за Виту. — Все будет нормально.
Он мешкает пару мгновений. Знаю, что стоит на парковке вокзала: скоро мои приедут. Ждет их. Старается.
— Проверь, чтобы еды хватило, окей? — просит суховато.
— Конечно! — радуюсь я победе. — Об этом не волнуйся, все под контролем. Спасибо еще раз, что встречаешь родителей. Ты сегодня такой молодец.
Макс хмыкает.
Пару часов назад мы узнали, что папа, оказывается, тоже решил приехать в столицу погостить. Наверное, хочет дом посмотреть, Киря рассказал, что отопление плохо работает. Маме же нужно посетить пару врачей, плюс мы собираемся в театр. Я заранее взяла билеты, она мечтала увидеть вживую известных актеров.
— Хорошо, пусть Эля приходит с Тимуром. Но это не значит, что я даю согласие на совместную жизнь.
— Конечно-конечно! — комично иронизирую. — Об этом никто и мечтать не может.
— Малая, заговариваешься, — смеется Максим.
Я тоже улыбаюсь. Пальцы покалывает.
— До вечера, — шепчу.
— До вечера.
Мне кажется или Семён добавил газу?
Боже, как трудно быть роковой женщиной. В этом самом кресле, где сидит телохранитель, мы с Максимом недавно занимались любовью. Почему-то, когда об этом думаю, мне одновременно стыдно,
