себе. Максим и правда не разрешает Ба-Руже или Папуше делать для меня расклады. Они повинуются беспрекословно, хотя мне было бы интересно послушать. Не то чтобы я верю. Отнюдь.
Не знаю. Просто, наверное, запуталась я в своей жизни. Может быть, это сработает как с метафорическими картами — о чем искренне мечтаешь, то и увидишь?
И все же… не сегодня и не с этой цыганкой. Главное, скорее добраться до больницы.
— Доченька, я погадаю тебе. Плохого, если увижу, не скажу, хорошее только. — Она обращается к Семёну: — И тебе, мальчик. Ты брат ей?
— Может быть, вы вспомните номер телефона кого-то из своих близких? — перевожу я тему. — Они наверняка до смерти за вас волнуются.
Макс
— …Смотрю, Смирнов помалкивает, слушает, — взахлеб вещает Денис. — А тетка такую ахинею несет, что пиздец. Тут я встаю, объясняю, что Кале — район размером с небольшой город, крайне тупо строить один, но огромный дом детского творчества. Такие центры, как супермаркеты, должны быть в каждой части, чтобы пешком дойти.
— Никто не поедет за молоком за десять кэмэ. И никто не повезет отпрыска после работы в художку, до которой пилить час. Уж точно не в Кале.
— Я так и сказал. Нам нужна сеть, филиалов десять. Чтобы дети сами, своими ногами, после школы могли добраться до центра, позаниматься, потом домой. Нужно только помещения выбирать тщательно, чтобы рядом были пешеходные переходы и так далее. Эта тетка потом сказала, что у нее ко мне появились вопросики.
— Ты ей выписал направление?
— Пригласил к себе, да. Будут проверять мою биографию, Максим Станиславович?
— Надеюсь, она у тебя не слишком скучная.
— Красный диплом юрфака, награды за боевую службу, списан по ранению. Волонтер, женат, плачу ипотеку. Досрочно не гашу, — рапортует Кравченко.
Не удерживаюсь от смешка.
— Где я тебя нашел, помнишь?
— В больнице, в очереди за протезом.
— Съезди туда еще, поищи таких же одноногих.
Денис польщенно смеется.
— Ладно, — сворачиваю я разговор. — Эта лесопилка на тебе, но в курсе держи. По основным моментам.
— Я добьюсь своего.
Качаю головой.
— До связи. — И кладу трубку.
Не будет в Кале сети детских центров. Денежки выделили немалые, но до детишек они дойдут едва ли. Пока что. Это не предвидение — банальная интуиция. Но Денису опыт полезный. Пусть борется.
— Максим, у тебя еще и лесопилки есть? — восхищенно спрашивает теща.
Я дымом давлюсь. Тушу окурок в пепельнице и кашляю в кулак.
— Простите. Не у меня, у знакомых. Согрелись? — Стреляю глазами в зеркало.
Родители Ани смирно восседают на заднем сиденье. Судьба моя — быть таксистом для семейства Февраль.
— Да, спасибо большое. — Теща стягивает шарф и расстегивает пуховик. — Упрела.
— Как коробка в этой машине? Все говорят, что робот ломается быстро, — задает вопрос тесть.
Теща бросает на него укоризненный взгляд.
— Да, я тоже такое слышал, — подтверждаю. — Но пока нормас. ТО прохожу вовремя, думаю, поездим еще.
— Это твоя или выдали?
— Выдали.
— Тогда по фигу, пусть ломается, не жалко, — отмахивается тесть. — Если бы мне такую выдали, тоже бы ездил. Нива совсем что-то разваливается.
— Кирилл тебе давно говорил, что продавать ее надо!
— Так за сколько я ее продам? За двадцать рублей?! — взрывается он, превращаясь из добряка в очаг домашнего насилия. — И потом что делать?!
Они в момент разгоняются до крика, хотя вот же мирно сидели, улыбались. С непривычки я ощущаю неловкость.
— Надо глянуть, что там по программам, — вклиниваюсь. — Может, есть что-то выгодное: кредит, рассрочка, льготы. Спрошу у Марата.
— Кирилл тебе давно говорил, — не унимаясь, шипит теща. — Ты никогда его не слушаешь.
— Кирилл будто понимает что-то! Кроме телефонов дорогущих, ноль он без палочки!
Они заводятся вновь.
Бросаю взгляд на мобильник — там мое сообщение Ане: «Забрал, едем домой». Не прочитано уже минут десять. Звоню.
— Ману, все хорошо! — выпаливает моя белка, будто запыхавшись. — Позже наберу, занята, потом расскажу. — И трубку кладет.
Эм. Я смотрю на телефон в недоумении. Пишу Семёну: «?»
— Аня не отвечает? — недовольно цокает языком теща. — Думала, доченька приедет встречать. Внучку привезет.
— У нее сегодня день плотный, Аня нас дома будет ждать. Она там что-то у плиты обещала наколдовать особенное, — смягчаю ситуацию.
— Ну да, мама же каждый день приезжает, можно не менять для этого планы!
— Все нормально. Мы сейчас в пробке долго будем стоять, Вита бы утомилась.
— Все дети утомляются, что теперь? Многое ты Аньке спускаешь, Максим, — вздыхает теща. — Цветы эти опять же, непонятно от кого.
Стреляю взглядом через зеркало ей в глаза. Предупреждающе.
Цветы жене от поклонников я не обсуждал ни с кем, и что-то подсказывает: вряд ли Аня хвасталась. Получается, Кирилл рассказывает, сколько букетов у нас на кухне стоит и какие из них от меня.
Раздражение волной накрывает, нутро требует заткнуть поганцу рот немедленно. Это изнутри идет, из генетического кода ромы. Моя женщина, моя жена.
Гашу порыв. Что-то странно часто эти домостроевские замашки во мне кипят в последнее время. С бывшей все ровно было. Человеком слыл адекватным. С женой — прямо захлестывает желание спрятать ее от мира. Коленки ее острые опять же. Пиздец как красиво.
— Она всегда такой была, — продолжает теща. — Легкомысленной. Аня и Кирилл вроде бы от одних родителей, а такие разные. Мы с отцом… — кивает на мужа и голос заговорщически понижает, тянется ближе: — тут обсуждали, может ли она кого себе завести. Я говорю, что такому ее не учила, но не удивлюсь. Не знаю, господин депутат, что ты о нас думаешь, но у нас в семье честь и верность — это очень важно. Аню мы воспитывали в строгости. Все эти цветы, подарки, фотографии пошлые… это не от нас. Мы совсем не такие.
А они знают, куда давить. Где больно.
— Не понял. Вы намекаете, что жена мне изменяет?
— Смотреть за ней надо, — нервно бурчит тесть. В окно пялится, моего взгляда в зеркале избегает. На месте ерзает. — Недоволен я. Совсем недоволен. Столица плохо на Аньку влияет.
— Мы на твоей стороне, Максим, — добавляет теща заговорщически, касается моего плеча. — И Кирилл тоже. Он за Аней обещал присматривать.
— У нас все в порядке. Я своей жене полностью доверяю.
— Не так я ее воспитывал, — повторяет тесть. — В ежовых рукавицах держали девку. По дому с самого малолетства работала. Грядки, куры, скотина — все на ней. Уборка. Откуда эта страсть к ресторанам? Букетам? Тьфу! Аж тошнит.
— Это ты ей покупал пирожные! — взрывается теща. — Тайком ее с собой брал, думаешь,
