— Да ну, — Нина Степановна откинулась на спинку стула. — Какие же?
— Так тебе и сказали, — бросил Антон. — Отчет тому, кто платит.
— Еще что-то знаешь? — спросила мать.
— Разумеется. Крупно повезло животному миру. Хозяева собак и кошек могут приготовиться к старту. Очень скоро они побегут в аптеку. А туда… — Антон растянул губы в улыбке, — вот-вот завезут лекарство от старости. Пока для кошек и собак. Со дня на день.
— Успе-ех. — Нина Степановна покачала головой.
— Но есть еще новость. — Антон тоже выпрямился и тоже вжался в спинку кресла. — Распродадут лекарства для животных — сразу начнут клинические испытания на людях. Ты вот разглядывала свои руки. Может, попросишься? Руки станут молодыми-молодыми, а?
Едва заметная улыбка прошлась по его губам. Он вспомнил руки Ирины: тонкие запястья, нежная кожа. Они, конечно, не умеют того, что умеют руки его матери, но… как хороши!
— Будь ты только моим сотрудником, а не сыном ко всему прочему, я бы решила, что ты, Антон, хочешь меня уморить, — призналась Нина Степановна.
— С какой такой гнусной целью? — Антон выпрямился на стуле.
— Чтобы завладеть моими разработками.
— Ага, продать их коллегам. Не купят, профессор Дубровина.
— Почему это? — Нина Степановна сощурилась.
— Будто я не знаю твой главный посыл.
— Но его можно не продавать, — насмешливо бросила она. — А работать, работать…
— Но я согласен с вашим посылом, профессор. — Антон говорил серьезно. — Разработка препаратов для продления жизни — насилие над природой.
— Добавлю, — оживилась Нина Степановна. — А также демографическая провокация.
Мать Антона начала изучать процесс старения сразу после института. Может быть, долгий век бабушки навел на мысль, но эта тема была ей интересна всегда. Чтобы понять процесс старения, она начала исследования с детей.
Дубровина занялась маленькими спортсменами, причем ее работа имела практический смысл. Каждому тренеру важно знать реальный возраст подопечного, насколько перспективно с ним работать. Уже мало кто сомневался, что календарный возраст человека отличается от истинного, биологического.
Нина Степановна довольно скоро сделала вывод, что талантливые юные гимнасты всегда старше своего календарного возраста. Они вспыхивают быстро и рано уходят со спортивной арены. Бегуны, пловцы, напротив, могут долго оставаться в команде. Их биологический возраст отстает от календарного.
Чтобы прийти к такому выводу, Нина Степановна должна была проверить все: как работают легкие, какова сила сжатия рук, острота зрения, слуха. Она проводила психологические исследования, выясняла словарный запас, быстроту реакции, почерк. Изучала биохимические процессы, происходящие в организме. В результате поняла, что надо искать не лекарство от старости, а вывести формулу скорости старения.
Когда сын начал с ней работать, она поручила ему математическую обработку биохимических лабораторных данных. Для этого он три года учился на мехмате МГУ после медицинского института.
— То, что ты рассказываешь, Антон, меня не удивляет. Сегодня, по крайней мере. Что ж, каков заказ, таков и результат. «Чего изволите» это называется. В России, как мы с тобой хорошо знаем, у большинства людей биологический возраст больше календарного. Если мы выведем универсальный показатель, то есть маркер старения, мы оценим темпы старения. А если оценим, то поймем, как замедлить процесс, в какой момент, каким образом. Скажи мне, как можно рассматривать сотню лет? Ведь это…
— Обыкновенно, — перебил Антон. — Сотня лет — это четыреста времен года. Одна тысяча двести месяцев. Пять тысяч двести восемнадцать недель. Тридцать шесть тысяч пятьсот двадцать один день.
— Ох, ты меня поражаешь, Антон.
— Восемьсот семьдесят шесть тысяч пятьсот четыре часа, — тараторил он.
— Неужели можешь сказать даже минуты? — рассмеялась она.
— Секунды тоже. — Он откашлялся. — Пятьдесят два миллиона пятьсот девяносто тысяч двести сорок минут. А секунд больше.
— В шестьдесят раз, я помню, господин математик.
— Да нет, ты вникни. Я напишу тебе на бумаге цифрами. На слух не то.
Антон наклонился над столом и вывел: «3 155 414 400 секунд».
— Н-да-а… — вздохнула Нина Степановна. — Это календарное время, но биологическое может бежать гораздо быстрее.
— А заказывают удлинить календарное, — заметил Антон. — Людям не хватает именно его.
— Как всегда и всего, — согласилась Нина Степановна. — Наши оппоненты считают, что даже если процесс старения запрограммирован природой, надо найти способ сломать программу, отодвинуть конечный рубеж.
— Ты веришь в то, что они могут отменить программу старения с помощью синтетических молекул? — спросил Антон.
— Ты знаешь мою точку зрения, — сказала Нина Степановна. — Я считаю, что каждая молекула организма развивается по своей программе. В ДНК клетки есть ген, он отвечает за продолжительность ее жизни. С каждым делением ген становится короче на один элемент. Наступает этап, когда он исчезает. ДНК распадается, клетка гибнет. — Она покачала головой. — Мы не можем изменить свой жизненный цикл. Может быть, когда-нибудь… вероятность всего есть всегда. — Нина Степановна помолчала. — Ученые сумеют вмешиваться в геном человека. А значит, контролировать деление клетки. Но что можно сделать реально, так это выявить факторы, которые приближают увядание организма. Среди них есть внешние — например, работа на химическом предприятии, неблагоприятная экология.
— Быстрее всех стареют водители-дальнобойщики, — заметил Антон. — Есть такие данные.
— Можно понять, — согласилась мать. — К внешним факторам — а их у этой категории людей достаточно — прибавляются внутренние. Гормональный сбой, повышенное артериальное давление, нарушение обмена глюкозы, сердечно-сосудистые заболевания.
— В общем, эликсира молодости нет, ты так считаешь, — вздохнул Антон.
— Зато есть сама молодость, — сказала мать и внимательно посмотрела на Антона. — Она прекрасна сама по себе. Ты с ней встретился, да?
— Ты специалист по старению или по…
— Судя по твоему сияющему лицу — а оно не утрачивает градус сияния ни на миг, с тех пор, как ты вошел сюда, по энергии, которая меня просто сбивает со стула…
— Мама, мама, не падай! Я подержу твой стул!
— А также по дурашливому настроению я могу сказать: ты не просто увидел молодость, ты в нее влюбился.
— Ага, — сказал Антон.
— Сильнее, чем в своих хасок? — насмешливо спросила мать.
— Но она — женщина-хаска.
