- Сперва себе задай вопрос, скольких щелбанов он тебе будет стоить, - шутливо подмигнул Даниил.
- Тот дядька, он… из-за внешности поверил, что я его сын?
- Наверное, Лёва.
- То есть, если бы он меня случайно не увидел, он никогда бы мной и не заинтересовался?
- Наверное, так.
- Он очень неприятный.
- Может быть, ты дашь ему шанс и сумеешь простить его? Подумай холодной головой, Лёва. Не тащи свои детские обиды через всю жизнь. Дружба с отцом, даже запоздалая, даже с таким отцом, как он, может помочь решить некоторые твои проблемы.
Лёва замолчал, обдумывая эти слова. Потянулся и включил настольную лампу, чтобы лучше разглядеть собеседника в сгущающихся сумерках.
- Ты прав. Если только ты понял, что сказал. Ты же говоришь, что всегда есть решение. И что нужно брать, что дают. И что ты сам так делаешь. Ну, с мамой.
- Да, и? – не понял Даниил. – К чему ты клонишь?
- Ты что же – реально думаешь, что дружба с отцом, даже запоздалая, может помочь?
- Думаю, но не гарантирую, Лёвушка. Могу и ошибаться. Повторяю: тебе решать. Может быть, и ты, и он сможете извлечь из этого какие-то уроки.
- И я, и он, - машинально повторил мальчик и снова замолчал.
- В теории я с тобой согласен. Но на практике в моем случае - не, не годится, - произнес он вдруг. – Он совсем чужой. Даже запах не тот.
- Ну, вели ему помыться, - засмеялся Даниил. – Вот заодно и к гигиене приучишь родного отца.
- Какой он мне родной отец?
- Ну, биологический, если ты стремишься к точности формулировок. Юный физик.
- Да даже не биологический! Это чужой запах. И не в гигиене тут дело. Он просто пахнет как-то не так. Хотя чистый. Понимаешь?
- Может, одеколон для бритья пусть сменит? Или дезодорант паршивый у него? Ну так это всё легко скорректировать. Приглядись к нему.
- Ты не понимаешь, - с досадой отмахнулся Лёва. – Ну вот мама – это своё, ничего чужого я от неё не ощущаю. Наоборот, мне приятно рядом находиться. Только ей, наверное, неприятно.
- Поэтому ты курить начал?
- Не знаю, - честно сказал Лёва. – Может, мне хочется больше реакций от нее. Не только как на ученика. А как будто я для нее что-то большее.
- Хочешь, чтобы она, как я, тебе подзатыльник отвесила? – засмеялся Даниил.
- Я тогда только пробовал. Не думал, что ты явишься так рано, - Лёва автоматически почесал затылок.
- Что, болит? – съехидничал Даниил. – В следующий раз сильнее заболит, если увижу с папиросой в зубах.
- Болит, но не здесь. Пап, ты меня извини за то, что я тогда наговорил, ладно? Ерунда это всё, забудь.
Глава 6. Повздорить с отцом.
Лёва тотчас прикусил язык и покривился. Он не ожидал, что то, над чем он думал в последние минуты, так быстро слетит с уст. Вдобавок, произнести это слово оказалось для него неожиданным удовольствием.
Воцарилась короткая пауза. Даниил то ли сделал вид, то ли действительно не заметил короткой Лёвиной оговорки. Он спокойно ответил:
- Лёва, я не в обиде. Просто помни про субординацию. Во всяком случае, при общении со мной; потому что если я ещё раз услышу в свой адрес слова вроде тех, которыми ты меня так щедро осыпал, когда у тебя, бедняжки, сигарету отобрали, - тот подзатыльник покажется тебе материнской лаской. Спортсмен – и курить. Где логика-то у тебя?
- А сам? Ты же куришь? – с вызовом спросил мальчик. - Или у меня, может, галлюцинации?
- Спортом я занимаюсь сейчас редко и не профессионально. Времени нет. Последний раз в додзё был лет десять назад.
- Ого! А такие приёмы мне показал.
- Это просто старые навыки. В молодости занимался много лет и подолгу. Конечно, невозможно совсем разучиться. А вот былую форму утратить – это запросто.
- Не сказал бы, что ты утратил форму.
- Если бы меня вздумал протестировать твой тренер, он бы сразу это почувствовал. Скорость реакции, конечно, прежняя, но в самих приёмах могу налажать. Кстати, в четырнадцать я похуже дрался, чем ты теперь. Ну да я и заниматься начал не так рано, как ты. И ростом был поменьше. На первых курсах уже вымахал.
- Слушай, отец, а ты маме сказал, что я… это самое?
- Что «это самое»? – Даниил снова то ли не заметил, то ли не захотел обращать внимание на слово «отец». Лёва растерянно помолчал, собираясь с мыслями. Ему понравилось, как звучат новые слова, понравилось, что он может чувствовать такое, называя ими этого человека. «Ужасный дядька», повстречавшийся у школы, стал вдруг неинтересен и неважен. Наконец, справившись с недоумением по поводу реакции Даниила, Лёва переспросил:
- Ну… ты сказал ей, что я курил перед каникулами?
- Конечно, сказал. Она мать, обязана знать, до чего её сыночек драгоценный докатился. Ты думал, я тебя выгораживать буду? – желчно поинтересовался Даниил.
- Не думал. Так и знал, что ты ей всё донесёшь. Стукач.
- Я щас тебе настучу! Следи за выражениями, Лёва. Это не донос. Это рациональное информирование. Доведение до сведения ответственных лиц. Всё.
- И что она сказала?
- Мать свою не знаешь, что ли?
- Ей же всё по барабану.
- Не всё, но конкретно это она отдала мне на откуп. Сказала: «Разбирайтесь сами». Дословно. Вот я и разберусь. Ясно тебе? Ещё захочешь получить по башке – буду счастлив угодить.
- Да мы все друг друга готовы осчастливить: ты – маму, мама – тебя, и вы оба – меня, - возмутился Лёва. – Мало мне, что мать не любит, ты даже соврать не пытаешься об этом; так ещё и от тебя подзатыльники терпеть?
- Ну вот что, Лёва, - выпрямляясь и кладя огромные руки на стол, сурово сказал Даниил. – Ты хотел от меня правды. Ты получил её, эту правду. Всю, как есть. Если ты думал, что я примусь тебя, сиротинушку, жалеть – то это не ко мне, извини. Грустно – иди вон поплачь в уголке. А если ко мне – так это только за советом, совместным анализом и конкретными идеями, как решить проблемы.
- О, это жёстко, - засмеялся Лёва. Ему заметно полегчало.
- Это здраво. Хочешь называть меня отцом – так принимай отношения, которые за этим термином стоят.
- Ух ты. Я думал, ты не заметил.
- Заметил и отреагировал, как видишь. Раньше ты меня останавливал: «ты мне не отец» - и я сворачивал любые советы, нотации, поучения и наказания. Сейчас ты заговорил по-другому? Хорошо, как тебе будет угодно; только изволь принять всё, что достаётся от отца.
- Я думал, отцом просто называют значимого взрослого мужского пола, которого любят с детства, - после недолгого раздумья сказал Лёва. – Я тебя люблю, и никого, кроме тебя, этим словом назвать не могу. То есть, я тебя просто обожаю. Наверное, всегда любил.
- Надеюсь, - грубовато отозвался Даниил; взгляд его немного потеплел. – Это взаимно. Потому что для меня мой сын – самое главное в жизни.
Лёва замер: странное ощущение счастья вдруг проползло через дощатый пол в так и не обутые после тренировки стопы ног – словно всё время подстерегало где-то рядом, пока Лёва его заметит и пригласит; от стоп оно юркнуло в колени, затем поднялось к голове. Даниил продолжал:
- Так что не смей мне жаловаться, потому что я не понимаю, чего ты вообще можешь хотеть. Всё в жизни есть, учёба даётся легко, мать тебя развлекает, отец любит. Путешествуешь, занимаешься дзюдо, растёшь. Не хнычь понапрасну, Лёва.
- Я хотел бы внешне на тебя быть похожим, - с тоской сказал мальчик.
- Нашёл повод для переживаний, тоже мне. Тоже хочешь рано облысеть?
- Лучше уж рано облысеть, чем иметь такие ногти, как у него. И эти глаза светло-коричневые. А я хотел бы, чтобы ногти и руки крупные, как у тебя. И глаза синие! А у меня ногти куцые какие-то. Вот кошмар, прикинь.
- Дурак ты, Лёва. Важно не то, как твои руки выглядят, а то, что ты в жизни сделаешь этими самыми руками.
- Думаешь, я ещё подрасту? Чтобы до тебя дорасти?
- Думаю, что ещё несколько лет – и ты меня перегонишь. Тебя ещё что-нибудь волнует? Ещё какая-нибудь глупость?
