шепчет она, словно пошатываясь, медленно качая головой. – Ух ты.
Ее плечи опускаются, и она отводит взгляд. Ее губы начинают дрожать, но затем, как будто она смирилась со своими мыслями, она выпрямляется, вытирает руки о штаны и обходит меня, но замирает, оказавшись у меня за спиной.
– Ты все понял, да, здоровяк?
– Жаль, что ты не смогла скрыть это от меня, как твоя мать прятала тебя от братьев, которых она уничтожила. Яблоко от яблони, да?
Ее сдавленный смех летит, как пуля в сердце.
– Ух ты.
Никто из нас не оборачивается, и после этого не произносится ни слова.
Она уходит, дверца машины открывается и закрывается, как только ее шаги стихают.
Входная дверь скрипит, и мой взгляд перемещается к крыльцу.
Бас выходит, угрюмо глядя на меня, идет мимо, и через полминуты машина отъезжает.
Как раз в тот момент, когда я опускаю голову, в поле зрения появляется еще одна пара ног.
– Ты идиот, ты это знаешь.
Я вскидываю голову, широко раскрыв глаза, когда вижу Кэптена, стоящего там с жестким взглядом.
– Открой глаза, Мэддок.
– Мои глаза открыты, Кэп. – Я вскидываю руки. – Я принимаю то, что есть.
– Забыв, кто мы такие, – рычит он.
– Что это вообще значит, брат?
– Если тебе нужно спрашивать, может быть, это и к лучшему. – Он делает шаг ко мне, Ройс за его спиной. – Я просил тебя доверять мне. Ты сказал, что доверяешь.
– Думаю, я не предусмотрел, что ты будешь так готов и рад, не говоря уже о том, что так быстро, но, может быть, я был слеп, брат. Может быть, я все это время предвидел. Вот почему ты не поцеловал ее в домике? Боялся, что не сможешь отпустить, как только попробуешь?
Его правый хук попадает мне в лицо, и моя голова откидывается в сторону, кровь течет из губы, но я даже не морщусь.
Я знаю, что это причинило ему больше боли, чем мне, он даже еще не должен был выписываться из больницы.
Он проносится мимо меня, толкая тем же плечом, в которое его ранили, даже не поморщившись.
Ройс в мгновение ока останавливается передо мной.
– Я должен выбить тебе зубы, – выдавливает он, но затем его глаза опускаются, и он отводит взгляд.
– Дерзай, брат. – Я сплевываю кровь на землю, но вместо этого она попадает мне на ботинки. – Держу пари, что сейчас самое время.
Его челюсть дрожит, и он смотрит вслед Кэптену, но шипит мне:
– Зачем соглашаться вернуться, если ты планировал забыть все, за что мы боремся?
С этими словами он уходит, и в следующую секунду меня окутывает рев двигателя и пыль от стертых шин.
Я опускаю голову на руки и сажусь на ступеньки крыльца.
– Ты знаешь, – раздается у меня за спиной, и я опускаю голову, – раньше я думала, что ты самый умный.
Я вздыхаю, вытягиваю ноги и бросаю на нее взгляд через плечо.
– Почему ты все еще здесь?
Она пожимает плечами, отталкиваясь от рамы.
– Мак любит притворяться, что он не мой, когда светит солнце, поэтому мы танцуем этот маленький танец. Он уходит, когда думает, что я сплю, а я притворяюсь, что сплю, чтобы он мог спокойно сбежать.
Мои брови поднимаются в сомнении.
– Ты и Мак?
Она кивает, опускаясь рядом со мной.
– Поверь мне. Никто не потрясен больше меня. Он так далек от моего типажа, по крайней мере, я так думала.
Я качаю головой.
– Чего ты хочешь, Хлоя? Я не в настроении.
– Нет, ты просто устраиваешь вечеринку жалости в одиночку.
Я пристально смотрю на нее, но она только смотрит в ответ.
– Ты же знаешь, Рэйвен никогда не встречала моего отца, – говорит она. – Странно, да, он был главой службы безопасности, можно было подумать, что она была представлена ему давным-давно.
– Хлоя, – скриплю я, скользя взглядом по ее лицу.
– Пару недель назад папа стряхивал пыль со своего старого черного костюма, – говорит она. – Того, который он надевал на наше первое причастие. Помнишь?
– Это было впечатляюще.
Она кивает, обхватывая руками ноги.
– Ага. Все для того, чтобы заманить плохих парней в ловушку, еще один день в стране Брейшо, верно?
– Если у тебя есть мнение, озвучь его. Я, черт возьми, не в настроении.
Ее глаза мгновение бегают по моему лицу, а затем она, кажется, игнорирует меня.
– Он попросил меня поправить галстук, я спросила его, почему он его надел, и он сказал кое-что интересное…
Она замолкает.
Мои глаза сужаются.
– Он сказал почти, милая, почти.
Я пристально смотрю на нее, поднимаясь на ноги.
– У меня нет времени на это дерьмо.
– Знаешь, что он сказал, когда я спросила его, знает ли он, что Ролланда выпустили из тюрьмы? Почти, милая, почти.
Я поворачиваюсь к ней лицом, и она встает на ноги.
– И когда Рэйвен впервые пришла сюда и я спросила его, почему я не могу избавиться от нее, почему вы, ребята, к ней прилипли? – Ее брови приподнимаются, а губы поджимаются. – Я получила ответ: почти, милая, почти. Каждый раз, когда что-то вращается вокруг Брейшо, а он не хочет или не может поделиться, я слышу одну и ту же фразу.
Я делаю шаг к ней.
– Хлоя…
– Он действительно держится за все это, пока я не закончу школу.
– Хлоя.
Она смотрит на меня.
– На следующий же день Коллинз Грейвен пробирается в офис студенческого совета, запирается с Лео внутри и что делает? Потрясает мир Брейшо Хай. – Она приподнимает бровь и проходит мимо меня. – Странно, правда?
Я резко оборачиваюсь, когда она открывает дверцу своей машины.
Она стоит там, перегнувшись через дверцу.
– Тебе не помешал бы душ. У меня их предостаточно. Папа тоже сегодня дома, но будет надолго. Полагаю, сегодня состоится какая-то… встреча. Всех позвал Грейвен. – Она приподнимает бровь, нажимает кнопку, и верх ее кабриолета опускается. Она садится. – Что скажешь, Брейшо? Ты идешь или нет?
Я проскальзываю на пассажирское сиденье, но, прежде чем мы успеваем тронуться, Ройс въезжает перед нами, блокируя выезд.
Кэптен распахивает свою дверь и, выпрыгнув, бросается ко мне.
Он наклоняется, приближаясь к моему лицу, гнев излучается каждым дюймом его тела до такой степени, что он весь дрожит.
– Никогда в жизни я бы не повернулся к тебе спиной. Я бы никогда ничего не отнял у тебя, не сделал бы ничего такого, что разрушило бы то, кто мы есть, и те узы, которые у нас есть. Ты мой гребаный брат, Мэддок. Мой брат.
Кэптен стискивает зубы, кладет руки на борт «корвета» и
