Смотрю на нее безучастливо. Мимика у нее такая же живая, сама она энергичная. Всё как всегда, но мне не смешно. Мне вообще никак.
Я впервые в жизни ей не рада. В последние дни я зациклилась на своей неполноценности.
— Ещё и обои попортила, — подруга подходит к стене, касается её пальцем.
— Это возрастные изменения начались? Ты бережливой становишься? — добавь я в голос немного веселья, она бы поняла что я шучу. Но им и не пахнет.
Наташа вздыхает.
— К сожалению, я оказалась права. Всё плохо. Пошли на кухню. Надо поговорить, — её голос резко становится серьёзным.
Захожу на кухню. Чайник включаю. Достаю красивый прозрачный заварник и листовой с дольками апельсинов сушеных. Еды дома нет, но есть любимые конфеты Наташи. Они всегда у меня есть для неё.
Ставлю вазочку перед ней и уголок губ подруги ползет вверх.
— Даже злюкой ты хороша.
В ответ ничего не отвечаю.
— Лён, что происходит, малыш?
— А что происходит? — ставлю перед нами чайничек, в котором лепестки оживать начинают, в центре цветочек лепестки свои раскрывает.
— Ты в Калининград собралась возвращаться?
— Нет. С чего ты взяла?
— Зачем тогда увольняться? — вопросом на вопрос отвечает. — Если я узнаю, что твою бошку тупую какая-то хрень опять посетила. Я тебя… Блд. Будешь у меня в углу на коленях на дроблённом горохе стоять. Без штанов. Нехрена не смешно! — повышает на меня голос.
— Ты суровая. Бедные твои пацаны.
Всем своим внешним видом даёт понять — она очень мной недовольна.
Причину я тоже знаю. Здесь в меде, у меня была преподаватель. Свободная женщина, слегка за сорок. Первоклассный специалист. Весной, посреди учебного процесса, её заменять начал другой преподаватель. Она вернулась осенью. Совершенно другая. Привычное удлинённое каре срезано, под ежа. На висках седина. Множество новых морщим. В глазах печаль несусветная. Поздней оказалось, что она в рамках одной из программ ездила в одну из стран среднеазиатских, туда где на тот момент неспокойно было. Даже для самых стойких, работа с людьми, подвергшимися пыткам — это сложно. Мы слишком много знаем о боли, и о цене жизни, о её бесценности.
К чему я вещаю. На «Лексус» я заработала так же. Разумеется целью был не он. Вообще материальная составляющая волновала на тот момент мало. После года неудачных попыток забеременеть, ухода от тогдашнего парня, я хотела придать своей жизни хоть какую-то значимость. Пользу от себя видеть хотела. Хоть какое-то иметь предназначение. Смысл в прожитых днях.
Оказалось, что психика у меня о-го-го. Прям на зависть. Поэтому очень странно и чуждо себя такой как сейчас ощущать.
Он пришел мне объяснить… просто пздц.
Наташа начинает меня отчитывать и вдруг замолкает. На полуслове. Сидит с ртом открытым, затем захлопывает его.
— Вадим опять мне изменил, — бормочет себе под нос, но я всё равно разбираю.
Этот откат уже чудовищной силы. Такое было уже. Если бы не тот случай, у меня бы не было такой подруги. Но есть но. Её бы тоже могло не быть не схвати я её на мосту за шиворот.
Не скажу, что я его простила, но и не мне надо было прощать. У Наты каким-то образом получилось. Он молил о прощении, а она его любила. Плюсом их мальчики.
— Мой хороший, — ладошку ее обхватываю.
— Да всё в порядке. В этот раз я как-то спокойнее перенесла. Девка одна меня лайкать активно начала, под каждым постом писала. Ноги твои ей, кстати, понравились, — посмеивается. — В какой-то момент смотрю, на аватарке вид знакомый. Прямо как у Вади в Швейцарии из квартиры. Зашла к ней, а там фотка из кровати… на её колене рука мужская, а на ней часы моего мужа. Помнишь мы вместе выбирали с тобой? Козел вилкопоповицкий. В общем. Я на развод подала утром. Мальчишкам сказала. Завтра вечером полечу к родителям в Москву. Надо развеяться. Ты со мной, если что.
— Я не собиралась…
— Я знаю, но у меня к тебе дело. Пообещай, что мне не откажешь.
Я хмурюсь в предчувствии ложи какой-то.
— Так, ты меня знаешь расстраивать сейчас меня никак нельзя.
Пользуется тем, что я чрезмерно боюсь за неё. Более непредсказуемого человека я просто не знаю.
— Ну же, детка, давай. Пообещай! Любое моё желание. Декабрь на дворе, считай это новогодним желанием маленькой Наташи к дедушке. Нет, к Снегурочке. Точно! Ты ведь на снегурку похожа, — четверками пальцев по столу стучать начинает, в ожидании. — Ничего ужасного. В сексуальное рабство тебя не продам. Хотя был такой вариант.
— Я тебя боюсь, если честно, — оглядываю её.
— Знаешь о чем я жалею, малыш? О том, что не жила так как мне хочется. Вот эти последние десять лет. Дети, муж, дом. У нас всё было хорошо, но очень ровно. В том, что Вадим меня любил, я не сомневаюсь. Но для меня этого было мало. Хотелось мне не этого. Но рамки, навязанные чужими стереотипами — мешали. Я хочу чтоб ты попробовала и поняла, чего хочешь именно ты. Накопленный опыт помогает нам сделать в определённый момент правильный выбор, чтоб после не было мучительно больно. Я, вот сейчас, уже знаю чего я хочу. Но уже поздно, скорее всего. А у тебя время есть. Пожалуйста.
Глава 88
«Алёнушка, ты сказочная лохушка», — подсказывает мне моё сознание. — «Тебя так легко развести, что даже удивительно».
Что есть, того не отнять. Я так переживала за Нату, что готова была согласиться на всё, что угодно. Лишь бы ей полегчало. Кто же мог подумать, что её желание напрямую с моей, а не жизнью связано.
Самое главное — я ведомая. Вот уж сюрприз. А ещё алкоголичка. Несколько дней из жизни пропало. Мы начали выпивать, культурно, у меня дома, закончили в одном из торговых центров Москвы. Когда купальники покупали. Изначально предполагалось, что нам обеим они пригодятся. Но нет. В аэропорту я себя почувствовала … даже слов приличных нет кем. Эта курица даже чемодан за собой потащила. Пустой. И вот сейчас, сидя рядом со спящим Киром, я мысленно Наталье лоботомию провожу. Аж руки трусятся, как хочется её придушить.
«Ну, Лёна, детка! Какая разница с кем лететь?»
«Тебя всё равно от работы отстранили. Это минус, конечно, быть лицом процессуальным»
«Кирюша даже на твой долбанный Боракай согласился. Он хотел на Самуи» — пздц, жертвенность.
«Отдохнешь, развеешься. Будет что вспомнить, когда вернешься к своим следакам. С ними же не отдохнуть нормально. Море. Солнце. Анапа»
«У Кира тоже пока перерыв. Алёна, это судьба» — судьба под названием «Чемпионат мира по футболу», даже я знаю, что они прерываются на несколько месяцев.
«Не захочешь — не будешь с ним спать. Но если хочешь знать, я бы послушала» — не хочу я знать.
Разжимаю и сжимаю ладони, вспоминая речи подруги. У успокоиться не выходит.
Настолько меня опускал только псевдогазавщик, который втюхал мне абсолютно ненужный дымовой датчик за пятнадцать тысяч. Тогда было оправдание, я дома лежала с тяжелейшим бронхитом, температура под сорок. Тёма ржал тогда, чуть ли не катаясь по полу. Приехал ко мне в свой обед, проведать и покормить. А я стою и рыдаю в коридоре, с этой коробкой в руках. Он так и не понял, зачем я купила, если сразу понимала, что хреньская хрень, а не датчик. Да и я не поняла, если честно.
В аэропорту скандалить не стала, да и смысл, если я на поездку настроилась.
— Дашь ладошку обхватить? — негромко произносит Кир, глаз так и не открывает.
Увлеклась своими мыслями, про него почти что забыла.
Смотрю на него. Руку в мою сторону тянет, кверху ладонью.
— Ты боишься летать? — озвучиваю первую пришедшую в голову мысль.
— Есть немного, — Кир усмехается.
— А как на игры тогда добираешься?
— С божьей помощью. Чаще всего спать стараюсь. Никогда даже в зону турбулентности не попадал. Как-то так вышло. В детстве я никогда никуда не летал. Возможности у семьи не было. А сейчас у меня нет желания. В такую даль я впервые.
Хренова ты подготовился. Вздыхаю. Нашел бы себе компанию заводную. Уверена куча желающих есть. Стоило только свистнуть.
