— Алён, я знаю, что ты не со мной планировала отдыхать, — продолжает. — Неправильно, но я сразу согласился на предложение Наташи. Она классная. Придумала целый план, после того, как я ей сказал, что ты со мной не хочешь лететь.
Знаю я её план. В аэропорту сообщила.
— Алёна, он просто мечтает с тобой времени провести вместе немного. Посмотри какой умничка, билеты оплатил, проживание, — щебетала Наташа.
Мои глаза стремительно расширились.
— Блииин. Прости. Твои деньги у меня. Вернетесь — я всё тебе верну. А пока нет. Они будут залогом твоего поведения хорошего.
Мы с ней скинулись. Отель выбрали. Бронированием она занималась.
Хочешь сделать хорошо, делай сама.
— А почему было с девочкой не полететь, к примеру, своей возрастной категории? — устраиваюсь в кресле удобнее, ножки вытягиваю.
— Ты так говоришь, словно уже разлагаться начала, — он смеясь, наконец-то, глаза открывает.
Когда моя бровь дергается вверх, до него доходит кому он это сказал.
— И трупные пятна, малыш. Знаешь как они выглядят? — Кир закидывает голову и хохотать начинает, заливисто, звонко. Вообще не обращая внимания на людей окружающих.
Именно в этот момент я понимаю, что у нас точно ничего бы не вышло. При любом раскладе. И дело не в моих чувствах к Косте. Просто мы разные. От слова совсем. Можно иметь огромную разницу в возрасте, но быть на одной волне. А мы на разных. Он где-то на гребне, а я под ней. Животный мир, так сказать, изнутри изучаю. И нам обоим нравятся наши места.
— По — большому счету, процесс автолиза, если совсем просто — разложения начинается через считанные минуты после смерти, — Кир внимательно слушает, не переставая смеяться. — Сердце прекращает качать кровь, у клеток наступает кислородное голодание. По мере накопления токсических побочных продуктов, от химических реакций, повышается в клетках кислотность. Ферменты поглощают клеточные мембраны, затем вытекаю наружу, после разрушения клеток, — тянусь к стакану с соком и отпиваю. Замечаю — на нас поглядывают с интересом. — Но гниение может и при жизни начаться. Кровь вытекает из разрушенных сосудов, сила тяжести способствует ее перемещению в более мелкие вены, кожа цвет теряет, образуются раны. Пожалуй, на этом закончу.
Кир слегка бледный сидит. До чего же я собеседник хороший.
— Нам будет весело, Алёнка! Поднимешь мою IQ с минус первого уровня.
Глава 89
Манила меня манила — манила да не выманила. Филиппины для меня останутся страной контрастов. Манила со своими трущобами и райский Боракай. Если второй открыл во мне любовь к пляжному тюленеотдыху, то первый… заставил полюбить ещё сильнее жизнь у себя на родине.
Долгий перелет с пересадкой с Маскате, подтолкнул нас на мысль остаться на несколько дней в столице.
После заселения Кир так долго и усердно ныл, мол, его ручки и ножки устали, что по доброте душевной пришлось делать ему массаж. После которого он дрых больше двенадцати часов. Тоже мне, привез девушку отдыхать. Никакой выносливости. На второй день мы пошли на экскурсию. И тут я поняла, что польза от Кирилла реальная есть. Он как тот один одноклассник, который мог со всеми учителями договориться, только в его случае спектр взаимодействия шире. Сама бы я точно не справилась. Желтые такси едут в аэропорт, белые городские. Или наоборот? Кто бы мог подумать, но для меня это сложно.
Если мне показать снимки из секционной, сотни человек, возможно уже и того больше, я вспомню причины смерти, какие-то особенности строения, имеющиеся патологии внутренних органов. Но найти нужный район в городе и быстренько сориентироваться, не могу.
Посмотрев Интрамусор, самый старый район в городе, мы отправились познавать жизнь трущоб. Кто захотел? Я захотела. Кто три часа после рыдал? Тот кто захотел посмотреть.
В беднейших районах люди ютятся в лачугах. На вид — это свалка. Голодные дети, одетые в тряпки. Животные по которым анатомию изучать можно, строение скелета так точно. Зрелище настолько впечатляющее, что волоски дыбом на коже встают даже те, которые три года назад после восьми курсов лазерного удаления бесследно исчезли. Я всю свою жизнь жила хорошо, и в девяностых, и в начале двухтысячных. В моей окружении такого не было никогда. Домики стоят друг к другу плотно, случись что с одним, к примеру пожар — сгорят тысячи. И такое нередко случается. Плюсом к этому Филиппинские острова находятся в Тихоокеанском вулканическом огненном кольце (даже звучит страшно), что влечет за собой катаклизмы в виде тайфунов и землетрясений. Воды вокруг трущоб загрязнены настолько, что бактериальные заболевания тебе из них ручкой машут.
Бедный Кир. Вывез бабу отдыхать, по итогу охи — вздохи не в постели. Надо было Наташку брать. Так ему и сказала.
На этом с негативом закончили.
Кир снял какой-то необъятнейший номер. Всё, что я помню — мини бассейн посреди ванной комнаты. И одна, но очень большая кровать. С ним весело, особенно в нетрезвом виде.
У Боракая есть один минус — долго. До него очень долго добираться. Почти двадцать часов до Манилы, полет на вертолёта, потом на катере. Итого — я усталъ. Несмотря на то, что мы в столице останавливались. Почему на маленьком острове нельзя построить аэропорт? У меня идей нет.
Дальше рай. Белоснежный песок, бирюзовая гладь воды, фиолетово — лилово — пурпурные — крышесносные закаты, летучие лисицы в конце концов. И еда. Много обалденной еды. Если на мне лопнет купальник, я не виновата.
Знаете ли вы, что Кира не корми, а дай походить по рынку, поболтать, поторговаться с продавцами? Вот и я тоже, не предполагала. На второй день пребывания на острове он повел меня на местный рынок — Талипапа. Такого разнообразия морепродуктов я не видела нигде. Глаза разбегаются и лично хотят сожрать всё. Накупив всякой всячины, Кир понес её готовить в кухню — кафе. На вид место злачное, и очень, просто мега, сомнительное.
— Алёна, ешь давай! Ты обещала, — Кир смотрит на меня с укоризной. Было дело. Мы в самолете играли и я проспорила желание. — Мне что сходить справку о наличии глистов у повара попросить?
Оу! Это уже моё дурное влияние сказывается.
— Если я умру от какой-то кишечки, это будет фиаско. Считай что я тебе завещаю все свои запасы латексных перчаток, антисептиков и восемнадцать упаковок антибактериальных салфеток. Они на балконе лежат, — у меня правда есть пунктик, мало кто знает.
— Лучше бы квартиру мне свою обещала, я в неё влюбился буквально, — Кир веселится.
— Для этого меня сюда вывез? Плохой план. Через консульство труп доставят на родину. И там все поймут. Сама бы я в антисанитарии есть не стала…
Дальше я замолкаю потому что откусываю кусочек от огромной креветки. Случается очередной шок. Фантастически вкусно. Кир за мной наблюдает с ухмылкой, в какой-то момент тянет тарелку на себя:
— Киска, отдай. Скоро тебе тунца принесут и ракушки. Ты их сама выбирала, — хочется плакать. Правда — выбирала сама.
— Киска хочет быть жирной киской, обещаю тебе. Я съем всё. Зачем нам трехразовое питание в отеле? Хочу только тут есть.
Кир хохочет, он на редкость смешливый. Снисходительно возвращает мне тарелку и обещает проконтролировать, чтоб я съела всё.
Возможно на основе множество развлечений, но по сути мы с ним едим, купаемся, загораем и снова едим. Мне впервые в жизни кажется, что я могу не работать, и тренировке хорошо поддаюсь — рот открывается сразу, как только завижу морской гребешок.
Вечерами у нас курсы обогащения разума моего компаньона. Кровати у нас тут две. Почему- то он лежит на моей. Без футболки. Я сижу на его бедрах сверху, и схематично, при этом довольно реалистично рисую на его торсе желудок. Именно там где он должен быть. Он раздобыл вчера где-то маркеры и заставил рисовать почки. Черным сами органы, красным я отмечаю места, где характерно испытывать боль при том или ином заболевании этого органа. Всё бы ничего, но оказалось они перманентные, и сегодня на него пялились девушки не только потому что он неплохо слажен. Художества мои весь пляж заценил. Парень без комплексов. Мы продолжаем.
