Препоручим все времени.
Больше всего меня беспокоит Бето.
Я попросила Пато, испросив твоего позволения, наблюдать за Бето и его окружением и в случае необходимости ставить тебя в известность о тех или иных неприятностях, которые, по его мнению, могли бы осложнить жизнь нашего мальчика.
Всем близким и знакомым передай, что меня позвали в Гуанахуато дела, связанные с моим фамильным ранчо.
Я и вправду хочу узнать, все ли там в порядке.
Целую тебя,
твоя Марианна».
Она уехала… Что он мог сделать, что мог предпринять?
Луис Альберто долго ходил по саду, прислушиваясь к шелесту листвы, той самой листвы, которая была свидетельницей их любви и неприязни, их размолвок и согласия, их страданий и радостей.
Ему казалось, что листва подсказывает ему что-то, а он никак не может услышать…
Он уснул, не раздеваясь, на веранде, в гамаке, не почувствовав, как Рамона накрыла его толстым крестьянским пончо. Так проспал он часа два.
Когда открыл глаза, ему показалось, что на него падает звездное небо.
Он пришел в спальню, принял душ и, уже лежа в постели, вдруг осознал всю глубину печали из-за разлуки с Марианной.
Он обнял ее подушку, жадно вдыхая ее аромат.
В начале этой новой разлуки ему показалось, что она длится вечность. Он вспомнил стихи русского поэта:
В этой жизни моей — ни света, ни прока…
Я живу — и не знаю, зачем я живу…
Смерть — разлука навеки в мгновение ока,
а разлука — бесконечная смерть наяву…
Луиса Альберто разбудил звонок «телережиссера» дона Альфонсо, у которого возникла необходимость повидать своего возможного соавтора. Луис Альберто предложил встретиться в его офисе в двенадцать, что тот с пунктуальной точностью и исполнил.
Дон Альфонсо сообщил, что он нашел спонсора, который готов выложить сумму, достаточную для покупки сценария и съемки первых тридцати частей.
Луис Альберто с усмешкой сказал, что может отказаться от гонорара в пользу какого-нибудь приюта, и даже сам был бы не против вложить средства в этот фильм, если бы не серьезные затруднения, связанные с выключением из бюджета фирмы значительной суммы денег.
Он доверительно сообщил дону Альфонсо о выкупе у террористов знакомой девушки.
Дон Альфонсо, не изменил своей привычке и, проверив, не отклеиваются ли усы, произнес запинающимся глуховатым голосом:
— Какой прекрасный поворот сюжета для нашего будущего сериала!.. И что же, эти деньги никогда не будут найдены?
— На это мало надежд. Хотя аналитический центр пополнился одним весьма любопытным работником, прошедшим стажировку в американской полицейской академии…
— В той самой? — сострил, поправляя дымчатые очки, дон Альфонсо, намекая на известный комедийный фильм о недоумках полицейских, проходящих обучение в одной полицейской академии, скорее смахивающей на сумасшедший дом.
Отсмеявшись, Луис Альберто сказал:
— Нет, не в этой! Наш молодой человек предугадал, что террорист потребует, чтобы выкуп был брошен в узкий каньон, где его подберет второй преступник.
— Но ведь номера купюр в этих случаях, наверно, переписываются…
— Есть и другие способы помечать деньги, — бегло заметил Луис Альберто, с увлечением рассказав гостю о том, как нашли Бегонию.
— Что-то такое я читал во вчерашней вечерней газете. Но там не было сказано, что выкуп внесли вы…
— И на том спасибо! — ужаснулся Луис Альберто, представив на миг, сколько глупых звонков обрушилось бы на его голову.
Выяснив то, что намеревался узнать о купюрах, Альфонсо-Блас увел беседу в сторону, полюбопытствовав, не разговаривал ли Луис Альберто с Бето и Марисабель об их желании попробовать себя на актерском поприще в качестве главных героев будущего сериала?
— В нашей семье, — сказал Луис Альберто, — страсти кипят, как лава в кратере проснувшегося вулкана. Молодые люди только что помирились после очередной размолвки. Надеюсь, мне удастся в ближайшее время насмешить их этим вопросом!
— Может быть, он и не покажется им столь уж смешным, — сказал дон Альфонсо. — Я был бы вам крайне признателен, если бы вы могли узнать их ответ через неделю-две. Как раз это время я буду в отъезде…
Дон Альфонсо старомодно раскланялся.
«Странный, но милый чудак, — подумал Луис Альберто, глядя ему вслед. — И большой аккуратист…»
Его клетчатый пиджак был как новенький. Откуда Луису Альберто было знать, что «телережиссер» и надевал-то его лишь несколько раз, чтобы рябить в глазах лишь в тех случаях, когда превращался из Бласа в Альфонсо…
Провожали труппу на Кубу верный Диди, Пато и Серхио Васкес.
Броский Диди, укорачивая ремень на ранде не менее броской Лулу, с цинизмом базарного остряка вслух мечтал приторочить себя вместо рюкзака к ее смуглокожему гваделупскому телу.
Великий латиноамериканский котел, продолжающий варить все новые и новые образцы человеческой породы, являл на примере Лулу, чего может добиться природа, когда она в нужной пропорции соединяет кровь потомков, принадлежащих к древнейшим африканским, американским и европейским родам.
Пато и Серхио Васкес, пережившие вместе с Викторией страшные часы неведения и надежды на спасение Бегонии, пришли поделиться с Викторией новостями о ходе расследования.
Пистолет, найденный у задержанного в тот же вечер Себастьяна Кихады, свидетельствовал, что именно из него были выпущены пули в Вивиан и Кики.
Несколько купюр, обнаруженные в карманах Кики, оказались мечеными, из выкупа, данного Луисом Альберто.
Не успели детективы упомянуть его имя, как он появился у выхода на посадку с огромным букетом роз, и Виктория мрачно, но деликатно, пошутила:
— Луис Альберто, поздравляю тебя, уже нашлись первые деньги! — и пересказала ему только что услышанные новости.
— Нет, все-таки есть для чего жить! — невозмутимо ответил Луис Альберто. — Обязательно дождусь, когда найдутся все.
Друзья дружно засмеялись.
— Впрочем, — добавил Луис Альберто, — самые дорогие деньги — это те, которые еще не заработаны…
Накрашенные прелестницы из кабаре «Габриэла», в легких платьях, сшитых по последней моде, с шелковыми бирюзовыми платочками на шее, походили на команду стюардесс с экзотического лайнера.
Вокруг них собралась небольшая группа светловолосых туристов, жевавших трубки и цедивших слова одобрения на их неспешном, по-видимому норвежском, языке.
