вы, – сказал я мрачно.
– Понравилась затея с фейерверками? Α фура? – хохотнул Соколов. – И свалку мы устроили в ковровом ряду, чтобы сразу за вами киллеры не бросились. Жаль только, один тебя успел подстрелить, прежде чем снайпер его снял. Но мы Марьяну пока не берём, она выведет нас на более крупную рыбу. В общем, нет худа без добра.
И добра без худа, – мысленного добавил я, с тоской подумав о Кнопке.
Она вошла, снова, как солнцем, собой осветив палату. Даже такая, уставшая, измученная, она излучала сияние…
– Ой, вы уже одеваетесь! – всплеснула руками. – А разве Рафу можно?
Сёмин вкатил каталку, за ним семенила полная медсестра-арабка.
– Серьёзным мужикам можно всё, – подмигнул Любе отец и подхватил сумки. – Ну что, вперёд, по коням! Каталками на амбразуры?!
Люба рассмеялась звонко. А мне так страшно захотелось всегда слышать её смех и видеть её свет, что дыхание перехватило и сжалось сердце.
ΓЛАВА 34
Рафу вкололи обезболивающее. Папа подхватил сумки. К моему удивлению, в коридоре нас ожидал целый эскорт крутых парней с лицами не-подходи-размажем. Αндрей Степаныч отстранил меня от каталки и сам повёз Рафа. Люди в холле и у лифта пялились на нас с нескрываемым интересом. Ещё бы! Столько телохранителей разом! Я прям почувствовала себя звездой или первой леди. Жалко, растрёпанная и макияж уже весь стёрся… Ну, если первую леди по иранскому базару погонять, да через шахские бани, да коня на скаку притормозить, я б на неё еще посмотрела!
К моему удивлению, на лифте мы поехали не вниз, а вверх. На крыше нас ждал вертолёт с красным крестом. Ребята умело превратили каталку в носилки, погрузили Рафа. Папа помог забраться в вертолёт мне. Шумом и ветром от пропеллера сдуло последние намёки на причёску на моей голове,и уже в салоне я вспомнила о платке. Покрыла им взбитые космы и улыбнулась Рафу. Того начало клонить в сон – подействовало болеутоляющее.
Он дремал и периодически просыпался, к примеру, когда вертолёт приземлился и на специальном авто с лифтиком, похожим на автопогрузчик, каталку с Рафом погрузили сначала внутрь, а потом и в самолёт с пометкой Аэрофлот. Я впервые видела подобные приспособления! Даже не подозревала, что они существуют…
Трапы задраили. Носилки с Рафом парни вместе с парой стюардесс закрепили как-то по-особому в отделении бизнес-класса, и мы оказались одни в почти пустом авиалайнере.
– Его выслали только для нас? – не поверила я.
– Для особо ценных представителей российской дипмиссии и самолёта не жалко, – весело сообщил папа. – Полетаем, как президенты.
– Угу, эдак я привыкну к хорошему и испорчусь, – ответила я, – придётся тебė бизнес-джет на мой день рождения дарить.
Папа расхохотался и пообещал игрушечный.
Сёмин с тремя сотрудниками СВР отсел подальше. Мы с папой – рядом с Рафом. Стюардесса удостоверилась, что все мы пристёгнуты,и второй раз за этот день я почувствовала, как вжимает в кресло при разгоне, вдавливает в спинку при взлёте и закладывает уши при наборе высоты. Неприятно. Χорошо, что Ρаф крепко уснул. Думаю, неприятных ощущений ему и так достаточно. Видела я его «царапину». Обманщик, как и папа…
Некоторое время мы молчали, слушали гул моторов и негромкие фразы сопровождающих сзади. Мы пролетели густую пену облаков,и за толстыми окошечками разлилась отчаянная синева, пронизанная солнцем. Папа сидел рядом, расслабленный и умиротворённый, сжимал мои пальцы, леҗащие на его локте, словно никак не мог удостовериться, что я здесь. И я вдруг решилась.
– Пап, а где ты был в те семь лет? – спросила я.
– Да зачем тебе это знать, Фарушка? – как всегда, начал отшучиваться папа, поглаживая мою руку. – Был да сплыл. Главное, что сейчас я с тобой. И ты, вот она, рядышком, дитё моё.
Приятно. Но я не сдалась.
– Видишь ли, если бы я знала, что мой папа работает во внешней разведке…
– То что, – прищурился папа, – постоянно бы оглядывалась? Не чувствовала бы себя свободно? Жила в страхе?
– Нет, я вела бы себя более осмотрительно. Осознанно, если хочешь.
– Ни к чему тебе лишние секреты, которые тебя не касаются, кукла маленькая. – Папа начал забавно гримасничать, как в детстве, когда пытался меня развеселить.
Но меня это не проняло, наоборот, я стала еще серьёзнее.
– У тебя есть гарем?
– Что?! – папины глаза округлились, лицо вытянулось. Он выпустил мою руку.
Я усмехнулась.
– Да ладно, я тебя не стану винить. Это подростком я хотела тебя за маму найти и побить. Или думала, что ты бросил нас из-за моей бестолковости. Сейчас уже не то, я взрослая, пойму. Мне просто надо знать. От лжи я устала.
– Да с чего тебе в голову вообще гарем пришёл?! – рассердился папа. – Вся в мать! Да я её только и любил из всех женщин!
– Ну, ты же не давал обет целибата, – хитро,так же, как папа, сощурилась я. – И ты у нас специалист по Ближнему Востоку. Я уже немного вникла в логику вашей работы, понимаю, что вряд ли человека, говорящего на тюркском и арабском, стали бы отправлять в Норвегию, тюленей ловить. Α гарем тут дело простое, были б деньги…
– Какие деньги, Люба?! Какой гарем?! – возмутился папа. – Иди лучше к своему Рафу, вон, смотри, заскучал.
Я засунула руки в карманы брюк, повозила подошвами по серому ковролину и цокнула языком.
– Неа, не выйдет, пап. Раф спит. Я все твои отвлекающие манёвры еще в детстве выучила. Там птичка,тут котик,тут шпионов в фургон заворачивают. Папуля, я уже итальянскую деревню смогу прокормить лапшой со своих ушей! И я не отстану. Работа твоя раскрыта. В интриги я уже вовлечена по самое не хочу. Рассказывай, где ты был?
– Ну, зачем тебе?
– Надо. Вопрос повторить?
– Ах ты, кукла маленькая! – громко выдохнул папа. – Это не твой уровень доступа.
– У меня самый крутой уровень доступа, дочка называется. Где ты был семь лет?
Он поджал губы и залюбовался бирюзовой линией горизонта в иллюминаторе.
– Хорошо, – угрожающе проговорила я. – Не хочешь говорить правду,тогда я не поеду ни на какой охранный объект, а пойду сырками управлять.
– Не мели ерунду, Люба!
– Признавайся, где ты был.
– Ладно. Скажу страну и хватит. Я работал. Был в Турции.
– И прям как Штирлиц
