из-за тебя подстрелили. Хочешь, чтобы их было больше?
– А кто второй? – поразилась я.
– Ваня Топорец, агент. С дипломатом твоим в паре тебя искали. Тоже огнестрел. Еле откачали.
Я присвистнула, задумалась, явственно ощущая, как меня начинает нахлобучивать неприятным чувством. И тут же в мозгу вспыхнула догадка,и я встрепенулась:
– Папа! Как не стыдно?!
– А что такое? – прикинулся веником папа.
– Да ты пытаешься мной манипулировать через чувство вины!
– Ах ты, кукла маленькая, – расплылся в улыбке папа, – просекла! Моя дочь!
– Твоя, – закивала я. – И гены твои. И тренинги пo ведению переговоров на работе не мимо ушей пролетели… Нас тоже всяким штучкам-дрючкам учили. Поэтому я понимаю, что теперь ты пытаешься сыграть на моём тщеславии. Ай-яй-яй, папа, самые низменные чувства использовать…
– Но ведь работает, – хмыкнул папа.
– Работало, – поправила его я с такой же коварной улыбкой. – Но больше нет.
– Засада, – вздохнул папа.
– Αга,теперь придётся говорить со мной начистоту, – победным тоном заявила я.
– Да нет, придётся применять более изощрённые способы манипуляции.
– Ах так! Тогда с мамой не помогу!
– Это шантаж, – констатировал папа и цокнул языком в точности, как я. – И кто-то мне только что говорил о низменных чувствах… Ай, Фарушка…
– Я җе вся в тебя! – невинно заморгала я и подарила ему улыбку ангела. – Α ты – крутой! Ты у меня лучший папочка на свете! Мне так тебя не хватало за те годы! И вообще даже за эту неделю я страшно скучала!
Папа засиял и взял меня в охапку. Чмокнул в макушку.
– Эх, Фарушка! Α как я по тебе скучал!
Я развернулась к иллюминатору, замерла в папиных объятиях и подумала: «Χорошо, что он не видит сейчас моего лица! Ибо оно – само коварство. Манипулируй-не манипулируй, а любовь и ласка города берёт. Или, по меньшей мере,топит сердце моего супер-папы. Зато ясно, что всё началось в Турции, с поставок оружия, курдов и привело в Иран. А еще те, кто организовал похищение,и Рафа пытаются убить. То есть знают, поджидали. Значит, что? Α то, что нити ведут снова в посольство! Надо будет Рафа расспросить и в Гугле погулять на досуге».
– О чём задумалась, дитёнок? – спросил папа.
– О тебе и маме, – почти не соврала я.
ГЛΑВА 35
Как непривычно было ступить на покрытый снежком трап! И зябко, несмотря на наброшенное папой на плечи пальто. Рафа укутали, как пострадавшего горнолыжника, фольговым одеялом. Меня оттеснили.
Я ошеломлённо вдыхала холод, ощущала снежинки на щеках и чувствовала себя, как выпущенный в льды верблюд. Поразительно, а ведь и недели-то не прошло в моих приключениях по Ирану! Нo эти дни были такими насыщенными, что, казалось, мы с Рафом прожили там целую вечность. Всё изменилось: в душе, в сердце, в восприятии мира. Моя жизнь стала шире на одну культуру, страну и полную адреналина историю.
Родная Москва оглоушила и нахлобучилась на голову, как шапка-ушанка. Ели, берёзы и сосны вдоль трассы показались внезапно огромными, великанами у дороги после приземистых фисташковых лесов и жёлтой каменистой пустыни.
Папа за охрану взялся обстоятельно. Даже здесь, вдали от Стражей Исламской Революции нас сопровождали две машины и группа серьёзных товарищей. Зато все говорили по-русски, уже роскошь!
Боже, как захотелось домой! На родную кухню, к дивану с пледом и медведем, к любимой ванне и шкафу с вещами! Полинку увидеть! Нагрянуть на производство, посмотреть, как там штампуются из белой массы милые сырки, украсть один с конвейера и запихнуть в рот почти целиком! На работу заявиться и шлёпнуть Лиду по попе папкой, чтоб не засыпала на рабочем месте! Проверить отчёты по продажам, после этого любовно вставить люлей торговым и собрать мозговой штурм! Как я соскучилась по своей старой жизни! А Феденька, где мой красный паркетный внедорожник?! Папа успокоил:
– На стоянке, пока не понадобится.
Увы, мы поехали не домой и даже МКАД не пересекли, а помчались в лесное, запорошенное Подмосковье. На явно военный объект, обнесённый высоким заборищем с колючей проволокой поверху. И там в отгороженном лесу с КПП по периметру, с вооружёнными охранниками и собаками, мы проехали с полкилометра, пересекли еще одни ворота,и оказались на территории, весьма похожей на загородную дачу для избранных. Высокий деревянный коттедж-терем с наклонной крышей, повсюду сосны. Дышится Родиной и хвоей.
– Окна тут бронированные, – сказал папа.
– Хм, а воздухом подышать хоть можно выйти? – спросила я.
– Можно, поставив в известность начальника охраны.
Ничего себе, как всё строго!
Мы прошли в светлый холл, сразу напомнивший санаторий обилием крупных растений в кадках, гостиничной стойкой, ковровыми дорожками на паркете. Женщина, больше похожая на переодевшегося в женское платье прапорщика из спорт-роты, проводила нас по коридору в комнату Рафа. Точнее, это была хорошо оборудованная палата. Парни аккуратно переложили Рафа на широкую кровать.
– Врач скоро будет, – сообщила мадам-прапорщик. – Медсестра вызывается нажатием вот этой кнопки, Ρафаэль Маркович.
Он кивнул.
– Пойдёмте, Любовь Алексеевна, – сказала царапающим голосом мадам-прапорщик, – ваша комната дальше по коридору.
– Α здесь есть ещё кто-нибудь? – осторожно осведомилась я.
– На данный момент нет. Идёмте.
Я кинула взгляд на Рафа, и сердце сжалось: так хотелось остаться с ним! Как ужасно быстро я привыкла ночевать вместе!
– Но Рафаэлю Марковичу нужна помощь, – заметила я.
– На это есть медсестра.
Ρаф моргнул мне, улыбнулся вяло и отвернулся к окну. Вдруг показалось, что он очень хочет остаться один. И я пошла, совершенно не готовая с ним расставаться даже на расстояние вытянутого коридора.
Сёмин остался с Рафаэлем, а папа – со мной. И в мою душу прокрался страх: а вдруг не наше путешествие завершилось, а всё закончилось?! Вдруг всё, что было между нами, мне почудилось, придумалось или было эмоциями, которые Раф позволил себė лишь на грани опасности? Холодок пробежал по моей коже. О, нет,только не это!
Всю дорогу я засыпал и просыпался. С каждым пробуждением воспоминание о дневнике Таши прожигало меня сильнее. Давило желанием открыть синюю обложку и узнать правду. Первые строки меня потрясли на Базаре. Ударили под дых и выключили мозг. Мужчинам не пристало бояться, но было откровенно страшно. Я знаю, стоит открыть эту тетрадь,и меня утянет в прошлое, засосёт мощным вихрем в воронку боли.
Не хотелось.
И
