оказывается каждый день неосознанно оплакиваю ее. Потому что надежды уже нет. Даже маленькой искорки. Такую Алису не вернуть. Я ее похоронила. Борьба протяженностью пять лет уже бессмысленна.
Мое меланхоличное состояние подталкивает меня зарыться под одеяло и спрятаться от всего мира, который окрасился для меня в серые тоскливые тона, в котором мне плохо. Большую часть своего времени мне хочется спать, потому что только таким образом я способна избежать чертовой, ни коим образом не мотивирующей на жизнь реальности.
Но зачем закапывать себя окончательно, Алиса? Может тебе не стоит стараться возвращать себя старую, а сделать из себя новую?
Внутренний воинственный голос встает в борьбу с моими депрессивными установками, пытаясь вытащить из ямы ипохондрии, сравнимая с холодной могилой.
Этот голос в чем-то прав. Я зациклилась на том, чтобы вернуть свои старые воспоминания, вместо того, чтобы стараться создавать новые и принять свою диковинную жизнь. Я сама окрашиваю ее в серый цвет, заполняю отвратительными тоскливыми и угнетенными мыслями. Я просто не способна воспринимать в состоянии счастливого человека те моменты, когда что-то снова забываю о себе.
Но Джексон говорит, что это временно и препарат скоро станет совершеннее.
Снова остатки здравого рассудка пробуждают меня и буквально бьют наотмашь этими словами, вытряхивая из меня всю дурь, накопившаяся за пять лет. Главное, что Джексон рядом, и он мне всегда поможет, напомнит, он никогда не назовет меня бестолковой и немощной. Он только поддержит меня в моем начинании жить заново. Будто только родилась. Больше мне и ничего не нужно. Больше нет близких людей из прошлого, которых я бы хотела вспомнить. Так что для чего стараться что-то искать в темноте. Я просто заново научусь быть той самой Алисой.
Позитивные мысли, которые пусть я и елейно вытащила из недр своего существования, начинают подпитывать меня силой и желанием жить. Но мне нужна помощь, чтобы поддержать этот проснувшийся во мне позитив.
Вскоре проснулся Джексон, и мы вместе готовились к сегодняшнему дню. Сегодня ему предстоит уехать и заняться делами, поэтому после завтрака я помогла ему собраться.
Я стояла близко к Джексону и медленно завязывала ему галстук, совершая схему манипуляций, по которой долго тонировалась когда-то. Я чувствовала на себе тяжелый изучающий взгляд Джексона и не решалась посмотреть в его черные бездны. Смотреть прямо ему в глаза мне всегда тяжело, будто в них спрятан мой самый главный страх, и я боюсь столкнуться с ним.
— Что тебя потревожило с самого утра? — хрипло спрашивает он.
Я вздыхаю и натягиваю черный галстук. Поправляю ворот рубашки, прикусив нижнюю губу. От внимательных глаз Джексона ничего не спрятать. Он видит меня насквозь, сканирует и выдвигает вопрос или гипотезу о моем состоянии, всегда попадая в точку. Иногда меня пугает то, насколько глубоко меня знает Джексон.
— Я сегодня забыла, что у меня аллергия на цитрусовые. Снова забыла, — призналась я, не поднимая глаз.
Джексон вздохнул и накрыл своими большими горячими ладонями мои щеки, вынуждая посмотреть на него. Я больше не сопротивлялась и подняла глаза. На лице моего супруга спокойствие, а губы слегка натянуты в улыбке. Подбадривающее выражение лица. Оно мне хорошо знакомо.
— Любовь моя, не принимай близко к сердцу каждый свой провал в памяти. Если бы ты увидела перед собой апельсины, то ты бы скорее всего сама вспомнила о своей аллергии, без напоминания. Предметы тоже способствуют тому, чтобы вспомнить что-то. Мы может даже провести эксперимент, если вдруг ты снова забудешь. Будем тренироваться.
Своими словами он заставил меня улыбнуться. Я моментально доверилась ему и увеличила крохотную надежду в груди, что действительно не все потеряно при моем шатком положении.
— Как красиво ты говоришь.
— Все будет хорошо. Я рядом.
Джексон поцеловал меня в лоб и заключил в свои утешающие объятия. Я накрыла легким касанием его широкие плечи, уткнувшись лицом в грудь. Мне спокойно в его объятиях сейчас, чувствую себя в безопасности. Чувствую себя нужной.
Как же сильно я метаюсь между самыми различными чувствами к Джексону — от самых холодных и колючих, до самых теплых и нежных. Мое расстройство психики распространяется и на отношение к Джексону.
Я проводила его до входной двери.
— Погуляй сегодня, развейся, — предлагает мне Джексон, обнимая за плечи.
— Да, тоже думала об этом. Только, пожалуйста, без охраны. Я хочу покоя и уединения, — взмолилась я.
Джексон часто отправляет со мной в город охрану, которая ходит за мной по пятам и не позволяет даже занять скамейку в парке, пока они ее не проверят. Из-за них я возвращалась домой взвинченной и вываливала весь негатив на Джексона, ругая его за такие дурацкие идеи. Только после того как я успокаивалась, пробуждалась совесть и убеждала меня, что Джексон просто очень сильно переживает за меня и боится отпускать одну. Ведь мир для меня был мало знаком. Это сейчас я обучена заново и могу быть самостоятельной хотя бы на улице. Мне не хотелось чувствовать себя совершенно бесполезной, поэтому часто гуляла и много читала. Благо навыков письма и чтения я не растеряла.
— Как скажете, госпожа Райт.
Джексон резко притянул меня к себе, и я врезалась в его тело. Я затаила дыхание, когда он чуть склонился и тянулся к моим губам.
Если привыкать к новой жизни, принимать ее, то привыкать и к мужу. Пять долгих лет я практически не подпускала его к себе и могла позволить ему целовать меня лишь раз в месяц, когда я остро нуждалась в его присутствии, ощущая себя песчинкой в большом мире. Такие моменты у меня тоже бывают из-за расстройства психики.
Джексон касается моих губ своими, и я раскрываю их. Тогда он еще крепче обнимает меня и нежно начинает ласкать мои губы. Не скажу, что мне противно, но тело мое напряглось от неизвестных ощущений. Не было притяжения с моей стороны. Его губы горячие, но для меня почему-то становятся холодными, как сталь.
Джексон целует меня в щеку после долгого поцелуя и шепчет прямо в ухо:
— Я люблю тебя. Безумно сильно люблю тебя, Алиса.
Я прикрываю глаза.
— Я тоже тебя люблю.
Ты нуждаешься в нем, потому что слабая и неспособная ни на что без него.
Эти слова внутреннего голоса режут по сердцу, но я стараюсь игнорировать больные ощущения в груди и улыбаюсь Джексону, закрывая за ним дверь.
Алиса
С самых первых секунд после рождения человека на него взваливаются жизненные испытания. Это горькая смесь из боли и страданий, непонимания
