слишком близко. Дыхание ломается, и я невольно вскидываю подбородок, хватая ртом спертый воздух.
«Ты выдержишь. Ты сможешь. Ты не сломаешься, Джиа», – уговариваю себя, прежде чем Пелагетти приникает губами к моему уху, обжигая его своим мрачным шепотом:
– В прошлый раз нам помешали, но я знал, что мы с тобой закончим начатое. Сегодня твой муж будет подыхать под крики любимой жены.
Мой муж? Рафаэль здесь? Господи…
Знаю, что в такую минуту это практически нереально, но я испытываю гребаное облегчение вперемешку с тревогой. Сердце делает кульбит и разрывается на мелкие кусочки. Грудь буквально распирает от ощущения адского жжения, предвкушая угрозу монстра. Я не сомневаюсь, что сегодня он прольет мою кровь. И понимание этого кружит голову. Заставляет задыхаться, а тело дрожать от хлещущего через край адреналина. Я по-прежнему слаба перед своим страхом. Настолько, что пережитые испытания возвращаются с удвоенной силой. Все просто и честно. От этого невозможно закрыться, это нужно принять. Перестать ждать помощи и надеяться, что все будет хорошо. Не будет, как никогда и не было. Больной ублюдок заставит меня вновь окунуться в чан собственных страхов. И я не знаю, какой оттуда выйду. Но я выйду. Даже если жизнь оставит меня. Потому что мой дьявол жив. Это точка невозврата. Другого выхода нет. Мне придется самой прыгнуть в ад.
– Дрэго, оставь нас.
Безэмоциональный тон монстра срывает последние границы и отвлекает от самокопания. Лишившись поддержки солдата, я едва стою на ногах. Но все же удерживаю тело в вертикальном положении, ловя на себе насмешливый взгляд Пелагетти. Секунду спустя он приближается и, надавив на мои плечи, ставит перед собой на колени.
– Смотри на меня.
Я непроизвольно отшатываюсь, когда его ладонь нежно касается моей щеки. В наказание он хватает меня за волосы, грубо возвращая на место. Это хорошо. Пусть лучше он не скрывает себя. Самое худшее – это когда хищник загоняет жертву в угол и решает поиграть с ней перед тем, как свернуть шею. Впрочем, сегодня я не чувствую себя жертвой, ведь иллюзий о спасении не питаю. Я даже догадываюсь, чего он ждет. Ужаса на моем лице. Вот только из последних сил я противлюсь грохочущей в груди тревоге, сохраняя на лице полнейшее безразличие.
– Сегодня ты станешь вдовой, но не волнуйся, я не дам тебя в обиду. Я позабочусь, чтобы ты страдала только от моих рук.
– Ты долбаный псих! – кривлю лицо в презрительной усмешке.
Он резко поднимает меня на ноги, срывая с губ глухое шипение.
– Все великие правители были психами. Не вижу смысла менять традиции. Два могущественных клана теперь в моей власти. И мне ничто не помешает взять то, ради чего я так долго терпел. Мы терпели. Моргана составит мне отличную партию. И перекрытые твоим отцом пути откроются для меня с новыми возможностями. Этот старый глупец отказал мне, а теперь я откажу его дочери, когда она будет умолять меня о пощаде.
Горячие ладони ложатся на мою обнаженную талию, откидывая полы платья в стороны, и болезненно притягивают меня к мужскому телу. В голове у меня уже искрит сумасшедший поток мыслей, как предотвратить весь этот апокалипсис. Проклятье, эмоции против воли накаляются. Становится жарко и душно, но за ничтожное мгновение воздух превращается в ледяное одеяло, когда я ощущаю на коже острое лезвие.
– Ты ведь покричишь для меня? – Он проводит влажным языком по моей щеке, и мне приходится закусить губу, чтобы подавить слезы беспомощности.
– Будь ты проклят…
Горло разрывает первый крик, в то время как лезвие полосует мою кожу. Знакомая боль вновь оживает. Мне казалось, что я смогу вынести ее. Я честно старалась, но боль и страх атакуют с такой силой, что я преклоняю перед ними колени. Нет-нет-нет, это действительно повторяется со мной, и я совершенно не готова. У меня не получается абстрагироваться от боли, что сейчас новыми всполохами охватывает всю мою кожу. Я буквально горю. А он, как гребаный вампир, пускает очередную струю крови по обнаженному телу, нашептывая мне на ухо, как я прекрасна.
Монстр вновь пробирается в мое сознание, гипнотизирует. Время теряет ход. Я больше не существую. Я горю в его руках, и в то же время меня трясет от холода. Упади я сейчас на пол, рассыпалась бы как кубик хрупкого льда.
«Дыши. Ты должна дышать». Я заставляю себя вспоминать голос Гектора и иглу тату-машинки, пытаюсь перенестись в то теплое мгновение моей новой жизни. Но когда лезвие касается татуировки, разум проясняется, и я нахожу в себе силы оттолкнуть ублюдка.
– Нет! Ты больше не тронешь меня! – кричу я и, не желая того, опускаю взгляд на окровавленные грудь и живот, где зияют ровные порезы цвета антрацита. – Что ты со мной сделал?!
– Я же говорил, что ты прекрасна, – произносит он противным шепотом.
– Ты сдохнешь сегодня! Я тебе это обещаю!
Сыроватый воздух ударяет порывом, охлаждая пылающий мозг, но слишком поздно. Я одурманена сотнями чувств и одновременно не чувствую ничего. Я схожу с ума от запаха собственной крови и омерзительно-мрачного смеха монстра. Хочется зажать уши ладонями и навсегда лишиться возможности слышать. Почему он стоит? Почему ничего не предпринимает? Он разрушает меня, даже не касаясь. Его взгляд претендует, заявляет права на мою кожу, и я готова содрать ее с себя, лишь бы избавиться от его разъедающего внимания. Зловещего, затягивающего в адский водоворот коварных страхов. Нет, я не дамся ему в руки. Он не узнает то, что внутри меня. Адреналин всепоглощающей лавиной охватывает мою плоть. Не желая впускать монстра к себе в голову, я с разъяренным воплем бросаюсь в его сторону, тут же попадая в ловушку мощной руки ублюдка. Сильные пальцы впиваются в уязвимые точки на шее, и возможность дышать покидает меня. Пелагетти растягивает губы в злом оскале и, размахивая перед моими глазами ножом, цедит сквозь плотно сжатые зубы:
– Я сделаю тебя послушней замученной собаки, а после сдеру шкуру…
Сокрушающий грохот выстрела обрывает мерзкий голос, и я улавливаю, как дергается Вито. Не растерявшись, с хирургической точностью втыкаю его же нож ему прямо под подбородок. Добиваю монстра без малейшего сожаления. Во мне столько ярости, что я всаживаю острие по самую рукоятку,
