мою. Никогда не думала, что буду испытывать благодарность этому человеку.
– Проклятье, – шиплю я, неудачно прикусывая губу.
Сейчас я раздумываю над случившимся и тем, что же толкнуло меня на столь необдуманный шаг: отсутствие времени на сомнения, спутанный рассудок, или я действительно настолько боюсь потерять Рафаэля, что могла отдать взамен свою жизнь?
Конечно, я боюсь его потерять, об этом и речи быть не может. Но ведь и он готов был внести ту же плату, чтобы спасти меня. Нет. Качаю головой. Мы оба ненормальные. После того, сколько времени пыталась вырвать с корнем нездоровые чувства к Росси, теперь я сдалась. Сдалась еще в тот день, когда на нас совершили покушение, и я осознала, что и в самом деле могу потерять его. Тогда я окончательно признала свои истинные чувства к этому мужчине и больше не могла заставить себя их игнорировать. Или просто больше этого не хотела. В любом случае, это было мое решение.
Безусловно, я могла бы попробовать отношения с Гектором или любым другим мужчиной, но заниматься самообманом, а тем более обманывать кого-то еще, мне хочется меньше всего. Я попыталась, но каждый раз, когда позволяла прикасаться к своему телу чужим рукам, разум наказывал меня. Он упорно напоминал о том, кому я принадлежу. С той самой роковой ночи я принадлежу своему дьяволу, и никто не в силах изменить нашу связь. Да я больше и не нуждаюсь в этом. Рафаэль прав: слишком долго я позволяла слепой ненависти управлять своими мыслями. Хватит. Можно вечно убегать, а можно остановиться и просто жить. Столько, сколько получится. Прямо здесь и сейчас, рядом с ним.
«Глупое создание», – мысленно усмехаюсь, не сводя взгляда с безмятежного лица Рафаэля. Его сейчас сложно узнать: рассеченные нос, бровь и губы, опухшие глаза и лоб, а в волосах еще осталась запекшаяся кровь. И я ловлю себя на мысли, что отмою его, как только мне разрешат забрать мужа домой. Но пока он спит. Он еще не приходил в себя после операции. Господи. В животе неприятно сводит от беспомощности, ведь я никак не могу облегчить его самочувствие. А сидеть и ждать у моря погоды – это одно из худших состояний, которое мне приходилось испытывать.
Шумно выдохнув, я аккуратно поднимаюсь с кресла и подхожу к окну. Тело еще неприятно ноет, и кожа саднит в местах порезов. Да, теперь шрамов на коже стало больше, и белые крылья моей наивности окончательно выдраны с корнем.
Бездушный монстр мертв, но он успел оживить мои кошмары и вновь причинить мне боль. Проклятье, Пелагетти рисовал ножом по моей коже, как по белоснежному холсту! Этот ублюдок явно заслужил свой конец. Он знал, как сделать больно, чтобы сломить дух, но на этот раз я была к этому готова. Так же, как и была готова всадить нож ему в мозг. Легкая тень улыбки касается моего лица. Я позволила себе освободиться, и теперь всегда готова к заведомо жестокой борьбе. К борьбе, но не проигрышу. Хватит их в моей жизни. Больше я не позволю никому причинить себе боль. Да и хуже вряд ли может быть.
В голове не укладывается все произошедшее, ведь я наблюдала, как человеку перерезают горло, а после и сама всадила в живого человека нож. Только вот даже сейчас не могу заставить себя испытать хоть толику жалости. А мысль о том, что Рафаэль вернулся за мной и не бросил, подобно горячему воску обволакивает и исцеляет мое израненное сердце так нужным мне теплом. Это помогает не вспоминать об ужасе, который мне вновь пришлось испытать. Я больше не одна. Больше не нужно в одиночку противостоять своим страхам. Мой дьявол готов делать это со мной.
– Джиа… – вырывает меня из мыслей сдавленное сипение, и я оборачиваюсь. Рафаэль пытается поднять голову, но тут же падает обратно на подушку. Мне еще не приходилось видеть его настолько уязвимым.
– Привет. Как ты? – шепчу с мягкой улыбкой, чувствуя, как болезненно растягиваются губы. Не хочу, чтобы он почувствовал, что его жалеют. Мне тоже этого не хотелось.
Рафаэль жмурится, будто пытаясь прояснить зрение, и спустя пару долгих секунд все же поворачивает голову в мою сторону. Сердце сжимается в груди, и мое неосознанное сочувствие не укрывается от его внимания, вызвав откровенное недовольство на лице мужа.
– Не смотри на меня как на побитого щенка, – хрипит он и тут же морщится от охватившей боли. – Ты… – шумно сглатывает, – как ты себя чувствуешь?
– Лучше, чем побитый щенок, – отшучиваюсь я, приближаясь к кровати. Но, заметив бесстрастное выражение его измученного лица, качаю головой и добавляю уже более серьезным тоном: – Я испугалась за тебя. – В ответ мне достается недовольное фырканье, явно означающее «со мной все в порядке». – Рафаэль, тебе знатно досталось, и в том, что ты сейчас слаб, нет ничего зазорного. Ты не супергерой. И мог умереть, – твердо заявляю я, будто передо мной капризный подросток.
Однако Рафаэль никак не реагирует, только медленно сканирует меня укоризненным взглядом, а после осматривает больничную палату. Меня радует, что он хотя бы в силах строить из себя независимого альфа-самца. Это хороший знак.
Тяжело вздохнув, мой дьявол раздраженно прикрывает глаза. Уго был прав: он не обрадовался такому исходу. Но с настолько серьезными ранениями Аллигатор бы не справился. Опять же, так сказал Уго, а я в данном случае предпочла промолчать.
– Какого хрена я здесь делаю? – цедит Рафаэль и запускает пальцы в растрепанную копну волос.
Он старается игнорировать дискомфорт в собственном теле, но вскоре устало опускает руки обратно на простынь. Я присаживаюсь на край койки и бережно дотрагиваюсь до его горячей груди, обмотанной бинтами, замирая ладонью на месте татуировки с моим именем. Мне хочется, чтобы он успокоился. А действие наркоза, видимо, еще удерживает его рассудок в своей власти.
– Это решение Уго, – начинаю я объяснять, встречаясь с пристальным взглядом мужа, дыхание которого замедляется и становится глубже. Пользуясь тем, как на него действует мое прикосновение, я провожу рукой ниже, останавливаясь на твердых кубиках пресса, что также перемотан бинтами. – Он сказал, что из-за глупых принципов не будет рисковать твоей жизнью.
– Прямо так и сказал? – иронично переспрашивает Рафаэль, насмешливо вскинув рассеченную бровь.
Конечно же, не так, но повторять отборный
