пока ледяные глаза не покрываются блестящей пеленой, а его хватка не ослабевает, позволяя рукам безвольно упасть.
– Сдохни! За всех моих близких, ублюдок!
Я вытаскиваю из его черепа нож, и меня обдает потоком теплой крови, прежде чем обмякшее тело падает к моим ногам с широко распахнутыми глазами и перекошенным ртом. Я же, как завороженная, поворачиваю голову к двери и замечаю в проеме ошарашенного Рафаэля, который медленно опускает пушку вниз.
– Джиа, – осторожно произносит он, медленно двигаясь ко мне, – опусти нож, это я. Слышишь, мышонок?
Родной голос пробивается сквозь затуманенный рассудок, и кошмарный сон растворяется, выпуская меня из плена оцепенения. Я позволяю себе издать первый вздох, а с ним и пролиться первым слезам облегчения. Я свободна…
Напряженные руки наливаются тяжелым свинцом и падают вдоль тела, с грохотом роняя на бетонный пол окровавленный нож. Меня накрывает истерический смех, потом он сменяется шумным дыханием. Ноги спешат подогнуться, но крепкие руки Рафаэля успевают подхватить меня.
– Ш-ш-ш, детка, все закончилось, – пробирается сквозь плотный налет истерики ласковый шепот. – Все хорошо. Теперь все будет хорошо.
Рафаэль гладит меня по окровавленным волосам, не прекращая баюкать в надежных объятиях. Притягивает еще ближе к себе, сливает нас в единое целое, даря чувство защищенности. Он жив. Он рядом.
Не знаю, сколько мы сидим, но в конце концов истерика отступает с захваченных ранее территорий, и на смену происходящему внутри ужасу приходит первый луч покоя. Рафаэль тяжело дышит и опирается спиной о стену, по-прежнему не выпуская меня из плена горячих рук. Я тоже не желаю шевелиться, чтобы не чувствовать прилипшего к телу окровавленного платья, точнее, остатков от него. Даже доносящиеся сверху шаги не в силах заставить нас шелохнуться. Мы словно жертвы извержения вулкана, застывшие под слоем пепла в объятьях друг друга.
Наконец Рафаэль со стоном пытается подняться, и обоюдными усилиями мы принимаем вертикальное положение, однако слабость настолько овладела моим телом, что ноги вновь подкашиваются.
– Так-так-так, – сдавленно хрипит мой муж, предотвращая падение и поднимая меня на руки, – а теперь идем домой.
Окончательно обмякнув в его объятиях, я обвиваю ослабшими руками крепкую шею, позволяя унести себя из этого чистилища. Уткнувшись носом в его ключицу, я медленно наполняю легкие ароматом любимого мужчины. Теплый, какой же он теплый…
Но в следующую секунду крик застревает в горле, когда звук выстрела оглушает нас, и тело Рафаэля содрогается. Он резко вдыхает и на мгновение замирает.
– Мой сын мертв из-за этой гребаной суки! – рычит Марчелло, перезаряжая пистолет. – Как и твой, Рафаэль…
Перехватив меня покрепче, муж делает шаг вперед, но я чувствую, как тяжело ему это дается, и сама опускаю ноги на пол.
– Рафаэль…
– Уходи, детка… я разберусь, – хрипит Рафаэль и тяжело сглатывает. – Наверху наши люди, тебе ничего не угрожает.
– Замолчи, – беззвучно шевелю губами и обхватываю его лицо, прежде чем Рафаэль падает на колени, и я следую за ним, – я не уйду без тебя.
– Ты моя… ты… моя ахиллесова пята, Джиа…
– Если я твоя пята, то и сдохну с тобой, – рычу от злости и беспомощности. Все эмоции на пределе. Как и я сама. Но последнее, чего я хочу сейчас – это бежать. Нет, я не брошу его.
Марчелло разражается хохотом и еще раз стреляет Рафаэлю в спину, отчего тот вновь содрогается.
– Глупое создание, – обречено произносит муж, сильнее сжимая меня, но больше не прогоняет. И я с облегчением сжимаю его пиджак в кулаках. – Ты должна взять пистолет и, дождавшись удачного момента, всадить пулю в лоб этого ублюдка. Не вздумай двигаться, – он с трудом переводит дыхание, – если он выстрелит, пуля не коснется тебя. Поняла? Используй меня как щит.
Когда осознаю смысл его слов, что-то внутри меня ломается, но я соглашаюсь, судорожно кивая в ответ.
– Хорошо, – шепчу я, всхлипывая, – я сделаю это. Только… только потерпи немного, пожалуйста.
Часто дыша, обхватываю рукоятку торчащего из его кобуры пистолета. Шумно выдыхаю и на секунду прикрываю глаза. Резким движением вытащив оружие, быстро стреляю в Марчелло, но задеваю лишь плечо, что только провоцирует его на приступ агрессии.
– Ах ты тварь! – цедит он сквозь зубы и поднимает пушку.
Я в это же мгновение вырываюсь из объятий Рафаэля и прикрываю его спину собой, не обращая внимания на сборный мат, летящий в мою сторону.
– Ему придется запастись патронами, чтобы добраться до тебя, – шепчу, уткнувшись дьяволу в шею.
И тут за спиной раздается залп из автомата. В голове полный вакуум, и лишь звук ударяющихся о пол пустых гильз проникает сквозь него. А после наступает звенящая тишина, и я слышу, как что-то тяжелое падает на бетонный пол.
– Ублюдок, – с одышкой произносит знакомый голос, – давно хотел пристрелить эту мразь!
Уго. Впервые я рада его слышать.
Глава 57
ДЖИА
После короткого сна я чувствую себя намного лучше, чем до того, как мы приехали в больницу. Но все равно кажется, что мое тело переехало несколько бульдозеров. Правда, собственное самочувствие сейчас волнует меня меньше всего, ведь состояние Рафаэля оставляет желать лучшего. Врачи сделали все возможное, поэтому, надеюсь, он выкарабкается, ведь, если после всего пережитого дьявол оставит меня, я не завидую его заднице, которую достану даже на том свете.
За окном снова темно, потому что весь день я проспала под действиями седативных и обезболивающих препаратов. Возможно, благодаря ним и мое самочувствие ощущается лучше, чем должно бы. Вдобавок Балдо привез всем чистую одежду. После душа, где наконец отмыла запекшуюся кровь и грязь, я понемногу начала чувствовать себя человеком. Даже смогла подменить Уго, который просидел у кровати Рафаэля все время, пока я валялась в отключке.
После моего самопожертвования я заметила небольшие изменения в поведении Гирландайо. Естественно, в лучшую сторону. Он ведь всегда считал меня неблагодарной стервой, но умел это правильно подать, завуалировав под слоем шуточек. Однако сегодня мне даже показалось, что Уго начал меня немного уважать. Как и я его, ведь кучерявый спас жизнь не только своего друга, но и
