– Блин, Варька… – она отклонилась, чтобы посмотреть мне в лицо. – Ты так изменилась. Откуда у тебя этот черный юмор?
– От боли, Жень, юмор – он всегда от боли, – вздохнула я.
Я пока еще не решила, куда собираюсь бежать дальше. На Дальний Восток? На Ибицу – танцевать и пить, не думая ни о чем? В глухое Подмосковье – устроиться санитаркой в больницу, где вечно не хватает персонала и работать по двадцать часов в сутки, а спать в подсобке?
Женька так и уехала на работу с опухшими глазами и не выспавшаяся. А я наконец выпила своего яблочного сока и поняла, что мне хочется сделать больше всего.
Задать одному человеку важный вопрос.
Новая жизнь
Деньги нужны человеку, чтобы не думать о них.
У меня на счету была такая сумма, о которой я раньше думать боялась. Когда-то я бы вложила это все в ипотеку или купила бы новую машину. Или просто отложила на черный день. Но с некоторых пор мне перестало нравиться думать о черном дне.
Не так уж много времени я провела с Кириллом, чтобы перестать думать о деньгах. Зато неделя в Питере научила меня, что женщина вообще может не брать в голову такую ерунду. Если найти подходящий круг людей и точно знать, к чему стремишься.
Так что цифры на моем счету уже не были квартирой на этапе котлована, выбором между БМВ и Мерседесом, проблемой – покупать валюту или класть на депозит.
Это была свобода на полгода, год или пять лет – как считать.
Это была свобода прямо сейчас оказаться в любой точке земного шара.
Это была свобода сказать любому человеку все, что хочется – и потом заплатить за это.
Открывший дверь Костя первые секунды мог только моргать.
Разумеется, я не стала предупреждать его о визите. А он, как обычно, не стал смотреть в глазок.
Раньше я на это ругалась, а теперь с удовольствием смотрела, как он пытается осознать, кто перед ним и что с этим делать. С глазком и домофоном эффект был бы не тот.
Под моим взглядом он посторонился, пропуская меня в квартиру.
Придвинул гостевые тапочки, но я сделала вид, что не заметила.
Медленно прошлась по коридору, бросив взгляд на кухню.
Там в раковине громоздилась посуда, на столе золотилась в свете заката россыпь крошек, пол даже на взгляд был не мыт все те месяцы, что прошли с нашего расставания.
Костя щелкнул выключателем в коридоре, но лампочка не загорелась, и он чертыхнулся:
– Забыл…
Смотрю, жизнь у него прямо-таки удалась после того, как он избежал брачной кабалы.
В большой комнате было сумрачно из-за задернутых занавесок.
Костя прошел вперед, указывая на кресло:
– Садись. Не ожидал тебя. Что-то забыла? Или как? Зачем?
Я не стала всматриваться в хлам на кресле и тем более садиться туда. Осталась стоять посреди комнаты. Хотелось брезгливо подергивать лапами, как кошке.
Даже воздух тут был затхлый, словно он не проветривал все это время.
– Может, чайку? Я поставлю! – засуетился он, но на кухню не пошел.
Просто ему явно было некомфортно рядом со мной – я так и не произнесла пока ни слова. Только стояла и оглядывалась по сторонам, оценивая, как я теперь вписываюсь в эту квартиру, в которой собиралась прожить всю жизнь.
Всю жизнь!
Приехать сюда после свадьбы, зажечь свечи и разбросать лепестки, чтобы под сборник романтичной музыки заняться сексом с этим мужчиной.
Я перевела взгляд на Костю и тот весь съежился.
– Ты изменилась, Варь… – пробормотал он. – Подстриглась, что ли? Или у тебя туфли новые?
Туфли у меня были новые. Те самые, с красной подошвой, о которых мечтает каждая женщина, читающая сплетни о знаменитостях в интернете. Я когда-то была «выше этого». А потом сразу стало все равно – особенно, когда мне объяснили, что настоящий шик не «лубутены», а совсем другие бренды, о которых большинство даже не слышало, зато европейские богачи, поколениями учившиеся в Оксфорде, носят только их.
И часы у меня на руке все те же – в бирюзовых тонах и с бриллиантами, стоящие минимум половину этой квартиры. Но я их носила потому, что они правда мне шли.
И сумка…
Я только сейчас взглянула на себя глазами Кости и поняла, что и правда изменилась. Очень быстро, но почти незаметно для себя.
Что во мне изменилось заметно – это отношение к нему.
Сейчас я не понимала, что мне мешало тогда заехать за моим авокадо самой?
Чего я боялась? Стеснялась?
Я даже не сумела вспомнить, почему это было настолько невозможно, что Кир, забравший его для меня, показался легендарным героем.
– У меня вся жизнь новая, – усмехнулась я, проходясь по комнате. Тронула пузико медного Будды, сидящего на книжной полке, качнула пальцем хрустальную подвеску на люстре.
– Так ты… чего хотела-то? – наконец спросил мой бывший жених, устав, видимо гадать.
Я перевела взгляд на него и посмотрела, словно в первый раз. Когда-то мы встретились в общей компании, где он постоянно шутил и рассказывал о своих путешествиях в разные страны. Мне казалось – он такой сияющий, яркий, интересный. Намного ярче и умнее меня. Я даже не смела думать о том, что могу ему понравиться – такому. Его шуткам смеялись женщины намного красивее меня.
Поэтому, когда он вызвался проводить меня до дома, я всю дорогу потрясенно молчала и стеснялась. Наверняка он меня с кем-то перепутал – столько людей смотрело на него с восхищением в тот вечер!
То, как у нас все закрутилось, удивляло меня буквально каждый день. Что он во мне
