нашел? Я ведь явно не из его лиги, я глупая, простая, примитивная, скучная. А он такой… такой…
Он виделся мне высоким и красивым, обаятельным и сильным, умным и уверенным в себе.
Его ухаживания были нисхождением ко мне блистательного бога.
За несколько лет совместной жизни мы все же немного пообтерлись друг о друга, позолота на его образе слегка облетела. Но все же я до последнего считала его мужчиной более высокого, чем я, уровня.
Мне просто было не с чем сравнить.
И еще я не умела ценить себя.
Кир показал мне это – и я убедилась на практике.
Десятки мужчин даже не догадывались о том, что я не их уровня.
Красивых, умных, харизматичных мужчин, стоящих на самой вершине иерархии.
Щедрых – и не только в деньгах, но и в эмоциях, внимании.
Они не взвешивали каждое доброе слово – а не зазнаюсь ли я, если мне скажут лишний комплимент?
Очень хотелось теперь потребовать от Кости все то, чего мне не хватало рядом с ним.
Благодарности за заботу, восхищения моими достоинствами, да просто всех «спасибо за вкусный ужин», что он мне не додал.
Но потребовала я только одного.
– Я хотела узнать, почему ты меня бросил, – я развернулась, чтобы посмотреть ему прямо в глаза. Он выдержал всего одну секунду и тут же уткнулся взглядом в пол. – И не просто бросил, а максимально унизительно, у всех на глазах.
– Говорил же… – забормотал он. – Музыканты…
Я поморщилась.
– Извини, я пришла без вилки, так что лапшу с ушей снимать нечем. Постарайся вешать ее поменьше. Ты даже не успел услышать этих музыкантов, когда заявил мне это. Соверши хоть раз в жизни мужской поступок – скажи мне правду.
– Зачем? – он поднял на меня глаза и тут же снова опустил их. – Зачем это тебе?
– Хороший вопрос, обязательно его обдумаю. Когда-нибудь… – я снова отвернулась и подошла к окну.
Знакомый до боли в зубах пейзаж – вид на пятиэтажки, береза у окна, мусорные баки, в которых в очередной раз что-то вяло чадило, и я чувствовала фантомный запах гари – вызывал отторжение. Я могла бы выйти замуж и каждый день видеть его в кухонное окно, пока готовлю ужин, а мой муж ржет над картинками в соцсетях, лежа на диване.
– И все-таки… – я подошла к Косте, нагнулась и постучала согнутым пальцем по его лбу. – Что у тебя в голове варилось в тот момент, когда ты подъезжал к загсу? На такси, которое даже не стал отпускать – а ведь ты всегда нервничал, когда приходилось платить за ожидание. Значит планировал уложиться меньше, чем в пять минут. Что? Какая причина? Настоящая?
– Варь, ну чего ты начинаешь… Какая теперь разница?
Глазки у него бегали, пальцами он все мял и мял диванное покрывало, и мне вдруг стало противно. В самом деле, какая мне разница, встретил он накануне старую знакомую, к которой вдруг воспылал былой страстью или просто струсил брать на себя мифические «обязательства»?
В любом случае – дело не во мне.
– Никакой… – медленно проговорила я. – Ни-ка-кой. Что ж, пусть останется твоей постыдной тайной, а я как-нибудь переживу.
Интересно, если натравить на него «ребят» одного моего питерского знакомого, который в пьяном угаре хвастался, что заведует конторой, куда обращаются, чтобы добыть информацию из людей, которые не очень хотят ею делиться, как быстро Костя расколется? Сразу, как они появятся на пороге?
Выйдя из подъезда, я постояла немного, глубоко дыша, стараясь выгнать из легких навязчивый запах этой квартиры – тлена и скуки. Повертела на пальце кольцо. Я не носила его так долго даже когда считала, что замужем за Киром. Но стоило выяснить, что штамп был шуткой – и я не снимаю его даже в ванной.
Не возвращаюсь. Не звоню. Не смотрю его шоу.
Но не снимаю кольцо.
Я достала телефон и пролистнула весь свой список контаков, изрядно распухший за последние недели. Откуда-то у меня была уверенность, что легко и быстро знакомишься с людьми только в юности и самая крепкая дружба получается с теми, кого знаешь с детства.
Кир бы сказал, что это «ярлычки».
Я научилась их распознавать – когда в чем-то непоколебимо уверена, но не помнишь, откуда эта уверенность взялась.
Всем этим новым знакомым я могу позвонить в любой момент и предложить встретиться, и они даже не спросят, зачем. А вот старые приятели очень удивятся, если я так сделаю. У нас не принято звонить просто так. Почему? Ну… просто не принято. У всех семьи, работа, дела…
Только Женька осталась последней близкой подругой, и то потому, что тоже не замужем. Что ж, это легко исправить. Если уж она умудрилась влюбиться в Серегу, у меня есть прекрасный кандидат ему на замену.
– Привет, – сказала я, когда она подняла трубку с ворчливым «Ну что там опять?» – Я хотела спросить, как ты к Платону относишься?
Звонок Платону закончился не так прекрасно. На свидание с Женькой он немного удивленно, но все же согласился, но потом напряженно спросил меня:
– Ты не знаешь, где Кир? Не могу ему дозвониться, на съемки он не приехал.
– Не знаю и знать не хочу, – отрезала я.
– Что-то случилось?
– Ничего. Просто я его ненавижу.
Платон скомканно попрощался, а я убрала телефон и сглотнула неуместные, невесть откуда взявшиеся злые слезы. Ненавижу! Ясно? Всем ясно?!
Кольцо холодило кожу. Давно пора было его выбросить. И начать новую жизнь. Он же хотел, чтобы я попробовала другие варианты? Так я попробую – никому мало не покажется!
Я снова пролистала список контактов, облизываясь, как у витрины с пирожными.
Кирилл: прощание
Еще несколько мгновений, долгих, как декабрьская ночь, Смерть медлила.
Интересно, как это будет.
Может, стоило выпить принесенный кофе? И не пришлось бы
