Мама Тины отвела глаза.
– Хорошо, я дам вам образцы.
В коридоре Эли увидела доктора Паджета, разговаривавшего с пожилой парой, может быть, членами семьи пациента, которого привезла «скорая».
Его уверенность, то, как он вел себя с ними, в сочетании с привлекательной внешностью и заботой о пациентах – все это говорило о том, что он прирожденный доктор, и он привлекал ее, как ни один мужчина раньше.
Ощущение тошноты, которое началось у Эли по дороге на работу, не ослабевало. И в обед, после того как она сдалась в попытке съесть бутерброд с сыром, чтобы успокоить желудок, она вышла в комнату отдыха персонала и обнаружила там Джареда, поджидающего ее со скрещенными на груди руками. Одним плечом он привалился к стене, взгляд его был подозрительный.
– Если ты явился сюда, чтобы надоедать мне, поворачивай на сто восемьдесят градусов и катись ко всем чертям. Я не в настроении.
Ее желудок сжался, в горле щипало, во рту был омерзительный вкус, и последний человек, кого она хотела видеть, был доктор Паджет, весь такой чистенький и отутюженный. И последнее же, что ей хотелось обонять, был ядовитый аромат, поднимавшийся от кофейной чашки в его руках.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил Джаред.
Неужели она выглядит так, будто хорошо себя чувствует?
– Меня достало отсутствие миссис Фрир, только и всего. – Эли взяла одноразовый стаканчик, наполнила его водой из кулера и сделала глоток. Две медицинские маски и мазок ментоловой мази для лица над верхней губой были недостаточной защитой от отвратительного запаха. То, что ей было нужно, – это маска для акваланга, оставлявшая открытыми только глаза, и какой-нибудь дыхательный аппарат. – Как она могла так долго ждать, прежде чем приехала на лечение?
– Это был плохой случай.
Эли представила себе округлую, с выделениями болячку на ноге пациентки… и, схватившись за салфетку, закрывавшую ее рот, подавила рвотный позыв.
– Сядь, – приказал Джаред, снимая крышку с мусорного ведра и подвигая его ей.
Эли отодвинула стул и села.
Он поставил перед ней полупустую бутылку имбирного эля.
– Тани сказала, что ты все утро его пила и выглядела так, как будто тебя вот-вот стошнит, прежде чем убежала в отделение.
Предательница.
Джаред достал из шкафчика над раковиной несколько пачек соленых крекеров и протянул ей.
– И ты решил прийти проверить, как я. Разве ты не душка? – съязвила она. Но он и в самом деле был душкой. Она глотнула содовой.
– Она говорит, что у тебя нелады с желудком и на прошлой неделе пару раз было.
– Очевидно, Тани больше нечего делать, если она проводит время, наблюдая за мной. И к тому же она сплетница. – Одно напоминание о том, как Эли прикрывала ее, чтобы она на прошлой неделе могла сбежать с работы на пятнадцать минут раньше, положит этому конец, подумала девушка.
– Когда началась тошнота? – спросил Джаред профессиональным голосом, а не насмешливым, который он приберегал для тех моментов, когда они оставались один на один. У него был хмурый вид.
– Что с тобой? Ты выглядишь еще более больным, чем я себя чувствую.
– Пожалуйста, скажи мне, что ты не беременна.
Его слова – нет, то, как он их произнес, подобно словам: «Пожалуйста, скажите мне, что опухоль – это не рак», – хлестнули ее наотмашь.
– Я не беременна, – ответила она, чувствуя что вот-вот расплачется, надеясь, что то, что она говорит, – правда. – Меня тошнит от отвратительного запаха больной плоти. Вот так.
– Ты ведь принимаешь противозачаточные пилюли, верно? Я видел их в твоей аптечке.
Эли принимала пилюли, пока Майкл не променял ее на другую женщину.
– Что это ты делал, шастая по моей аптечке?
– Искал презервативы. Господи Исусе, Эли. Ты действительно не помнишь?
Верно. И она умоляла его о сексе.
– И что ты сделал, когда ни одного не нашел?
Эли не держала в аптечке презервативов, она в них не нуждалась. Когда они с Майклом стали встречаться серьезно, она стала принимать противозачаточные пилюли. Они не спали друг с другом до тех пор, пока вместе не сдали анализы, которые подтвердили, что у них нет заболеваний, передаваемых половым путем. До этого ни один мужчина младше шестидесяти не бывал в ее доме.
– Если ты принимаешь пилюли, это не имеет значения. Там у реки, когда мы в первый раз… я не надел презерватива. Ты сказала, что тебе нет дела.
Тогда ей не было дела. А сейчас было.
– Значит, ты…
Он позволил себе вздохнуть и потер озабоченно лицо.
– Продолжил без него.
Хорошо, что она уже сидит.
– Что за кошмар. – Джаред провел пальцами по волосам, прислонился назад к стене и еще раз вздохнул. – Я не могу в это поверить. Я видел пилюли. В противном случае я никогда бы этого не сделал.
Конечно нет, потому что она была хороша для секса и ни для чего больше. Не хотел заводить долговременные отношения с кем-то вроде Эли.
– Успокойтесь, доктор Паджет, я не беременна. Но спасибо, что дали мне знать, как вы относитесь к этому вопросу.
– Мне жаль. Это просто…
– Не беспокойтесь, – оборвала его Эли. – Я желаю быть беременной от вас не больше, чем вы хотите, чтобы кто-то вроде меня стал матерью вашего ребенка.
– Прекрати, Эли. Это не то, что я имел в виду. Ты станешь великолепной матерью. Я же вижу, как ты хорошо обращаешься с детьми, которые к нам поступают. Они любят тебя. Дело в том, что я провожу жизнь в дороге. Я бродяга. Поэтому мне не нужно осложнений в виде беспокойства о ребенке.
– Не волнуйтесь, доктор Паджет. – Эли встала, опираясь на стол, ее ноги немного дрожали. – Никакого ребенка. Никаких препятствий. – Она выпрямилась и пошла к двери. – Не думайте больше об этом.
«Что такое творится с женщинами? – гадал Джаред два дня спустя. – Ты совершаешь какие-то действия, чтобы вывести их из себя, а они бросаются к тебе на шею».
Сначала его мать, потом его жена, а теперь Эли.
Ну хорошо. Чтобы быть честным, в случае с Эли он сделал несколько вещей: похоронил ее планы выйти замуж за Майкла; использовал ее прекрасное тело, когда, несмотря на то что она сама умоляла его, он не должен был этого делать; и не позаботился о ее возможной беременности. Но все равно. Ему не нравилось, когда с ним обходятся с молчаливым презрением.
Вынужденная общаться с ним на работе, потому что она всегда была и будет превосходным профессионалом, Эли теперь всегда называла его доктор. Не доктор Паджет. Просто доктор. Неопределенное, равнодушное, совершенно безличностное обращение к любому врачу в профессии, насчитывающей тысячи. Доктор.
«Да, доктор. Нет, доктор. Я сделаю это, как только смогу, доктор. Я положила анализы мистера Смита в его карту, доктор. Если вы уберетесь с дороги, доктор, я буду счастлива сделать это для вас».
Джаред бы перенес, если бы Эли накинулась на него с бранью, криками и воплями, позволил бы ее гневу утихнуть. Вместо этого она держалась превосходно, тем самым усиливая напряжение между ними. Все это не к добру. В конце концов она должна признать, что он имеет право на шанс защитить себя. Принести извинения, в конце концов. Он вел себя как безответственный бродяга из низших классов. Он явился в бар неподготовленным и после того, как увидел противозачаточные пилюли в ее аптечке, решил, что она предохраняется.
Да. Ребенок прямо сейчас был бы для него главным неудобством. Но он образованный, успешный профессионал и вполне способен поддержать ребенка, если уж на то пошло. Тогда с чего ему так остро реагировать? Почему он набрасывается на Эли, в то время как должен винить себя так же, как и ее?
Потому что со временем он осознал, что не хочет, чтобы его родительская роль свелась к имени на чеке. Он хотел быть настоящим отцом, как его родитель, он хотел быть вовлечен в жизнь ребенка, хотел учить, ободрять, любить его – каждый божий день. Но как он может сделать это, если его работа связана с таким количеством путешествий, что он бывает в отъезде больше, чем дома? Если он не был женат на матери своего ребенка, не мог жениться на ней, не хотел жениться ни на ком?
Но это его проблемы, а не Эли. В конце концов он принес ей извинения.
Сейчас он стоял на цементных ступенях у дома престарелых Мадрин-Фоллз и был готов войти и присоединиться к игре в бинго, которая проходила здесь по вечерам в среду. Единственный вид развлечений, от которого Эли не отказалась, встречаясь с Майклом, – это бинго с ее стариками в доме престарелых.
Джаред распахнул входную дверь. Сейчас начнется унижение, подумал он.
– Я ищу Элисон Форшэй, – обратился доктор к первому старику, которого увидел. – Не знаете, она здесь?
Пожилой человек показал на толпу людей в дальней части комнаты и ответил:
– Как только она закончит, мы начнем.
Закончит делать что? – подумал Джаред, двигаясь туда, куда указал ему мужчина.
– Да, я уверена, Салли. Сто двадцать четыре на семьдесят два – это очень хорошо, – услышал он слова Эли. – Позволь мне записать это в твой журнал кровяного давления.
