Виктор Петелин - История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции

Отношение к деревне всегда служило мерилом нравственных ценностей. По отношению к деревне будущие поколения станут судить об успехах нашего времени, о моральном и нравственном облике нашего поколения.

Какие проблемы, вопросы интересуют современных крестьян? Что происходит с душой крестьянина, какие нравственные процессы протекают в ней?

Литература о деревне – очень сложное и противоречивое явление. И разобраться в ней – нелёгкая задача. Было так: вчера ругали писателя за то, за что его сегодня хвалят. Ругали те, кто своё газетное знание о деревне сравнивает с тем, что получилось в очерке, повести, романе. Ругали за этот отрыв от газетного знания.

Вспомним очерк Фёдора Абрамова «Вокруг да около», опубликованный в журнале «Нева» в 1963 году. В оценке этого очерка проявился особенно наглядно тот принцип, который получил очень точное определение: субъективизм и волюнтаризм. Партия всегда говорила писателям: пишите правду, только при полном знании всех сторон жизни можно выработать правильное отношение ко всему происходящему. Ф. Абрамов не претендовал на обобщение. Он только описал конкретный факт, дал некоторые эпизоды из жизни своего родного села. Его остро ругали за публикацию этого очерка.

В известных решениях, постановлениях партии прямо говорилось о тех ошибках, порочных методах руководства сельским хозяйством, которые были в период субъективизма и волюнтаризма. Вот что говорил А.Н. Косыгин на сессии Верховного Совета СССР в 1966 году: «В руководстве сельским хозяйством допущены серьёзные ошибки: нарушение принципа материальной заинтересованности колхозников, увлечение администрированием, непрерывными организационными перестройками – всё это пагубно отражалось на состоянии сельского хозяйства».

В очерке Ф. Абрамова как раз и сказано о том, что увидел писатель в родной деревне, и сказано обо всём без утайки, поставлен тем самым диагноз некоторых болезней.

Глубоко дан образ председателя колхоза Анания Егоровича Мысовского. Он бескорыстно предан колхозному делу. Хорошо разбирается в людях, в земле. Умеет ладить с людьми. Не без труда ему удалось уговорить молоденьких девчонок стать доярками. В 30-х годах он сам организовывал колхозы. Но в послевоенный период мелочная опека различных организаций ставила колхозников, и особенно председателей, в глупейшее положение. Ведь как бывало: выдалась погода – нужно скорее косить траву, убирать сено, а в это время из района следует грозное указание – заготавливать силос, хотя колхозники лучше знают, что им делать в данное время: косить траву или заготавливать силос.

Ананий Егорович прав, когда в отчаянии думает об этом противоречии: «Положено или нет хоть изредка и колхозникам шевелить мозгами». И колхозники на общем собрании решили, что силос и в сырую погоду взять можно, а сено не возьмёшь. Но это решение пришлось отменить под нажимом района, взяться за силос, а результат плачевный: ни силоса, ни сена. «Нет, он не оправдывал себя. Это он, он отдал распоряжение снять людей с сенокоса, когда ещё стояла сухая погода. А надо было стоять на своём. Надо было ехать в город, в межрайонное управление, драться за правду – не один же райком стоит над тобой! Но, с другой стороны, и колхознички хороши. Они-то о чём думают? Раз с сеном завалились, казалось бы, ясно: жми вовсю на силос – погода тут ни при чём. Так нет, упёрлись, как тупые бараны, – хоть на верёвке тащи». Как видим, многое и председателю непонятно. Проклятые вопросы так и лезут ему в голову. Если посмотреть внешне, то правда на его стороне: действительно, раз с сеном не удалось, надо за силос браться. И вот он в тяжком раздумье смотрит на деревню. Там жизнь идёт своим чередом, «сейчас уже по всему косогору тянулся дым», значит, отсиживаются дома, обогреваются. Можно ли с таким народом поднять колхоз? И председатель идёт взывать к совести людей. Пропадёт колхоз без человечьей силы, без человечьих рук. А чем зажечь потухший интерес к земле? Решения ЦК КПСС по этим наболевшим вопросам глубоко и точно вскрыли причины создавшегося положения в деревне, восстановили в своих правах принцип материальной заинтересованности, что незамедлительно сказалось на благосостоянии деревенского люда. Поиски талантливого писателя, идущего от каких-то конкретных наблюдений, порой очень личных, субъективных, способных отразить некоторые существенные явления своего времени. Об этом написал Г. Радов в статье «Вся соль – в позиции», приветствуя очерк, подчеркнув, что очерк блеснул «правдивым, мужественным» изображением колхозной жизни, показав, как крестьяне небескорыстно работали на уборке в поле (Литературная газета. 1963. 5 марта). Но праздник длился недолго, позицию Г. Радова не разделили в верхах и назвали очерк «очернительским». Тут же появился и ряд статеек, в которых была дана исправленная позиция: Колосов В. Действительно, вокруг да около… // Советская Россия. 1963. 13 апреля; Беляев Н. Нет, это не правда жизни! // Ленинградская правда. 1963. 28 апреля; Минин Н., Семнина В., Фролова Н. и др. К чему зовёшь нас, земляк? // Правда Севера. 1963. 11 июня.

Но задача писателя ведь не только в обнаружении жизненных противоречий. Поставить серьёзные экономические проблемы можно и в очерке, и в газетной статье. «Искусство начинается там, – писал Горький, – где читатель, забывая об авторе, видит и слышит людей, которых автор показывает ему».

«Братья и сёстры», «Две зимы и три лета» Фёдора Абрамова воссоздают жизнь северной русской деревни в тяжёлые военные и послевоенные годы. Сложные проблемы – социальные, экономические, политические – решаются в столкновениях различных людей. Своё сердце автор отдал таким, как Мишка Пряслин, Лукашин, Анфиса Минина. Да и сколько чудесных, душевных, стойких, мужественных характеров создано Фёдором Абрамовым – художником!

Но если ранее писатели остро ставили вопросы политической и экономической жизни деревни – здесь были свои недостатки, свои трудности, – то в 70-х годах проблематика меняется. Художник приводит нас в деревню не за этим. Внешнее видно всем. Художник создаёт образы людей, которых мы принимаем или не принимаем. Верим или не верим в подлинность происходящего перед нашими глазами. Он приводит нас в деревню затем, чтобы мы увидели полномерный мир, где экономическая сторона жизни лишь внешняя оболочка, скрывающая глубины духовных исканий и нравственных переживаний. И этот мир художник старается запечатлеть, воссоздать во всех красках бытия, со всеми трудностями, поисками и радостями.

В эти годы в русскую советскую литературу вошла плеяда молодых талантливых прозаиков, вошла без шума и треска, без скандальных ошибок. Василий Белов, Виктор Лихоносов, Евгений Носов, Пётр Проскурин, Владимир Чивилихин, Валентин Волков, Юрий Сбитнев, Виктор Астафьев, Валентин Распутин – вчера ещё ничего не слышали о них. Но они уже где-то бегали босоногими мальчишками… Один из них уже слушает шум леса, шёпот трав, прислушивается к журавлиной перекличке, всматривается в то, что другие не замечают и не заметят никогда. Никто ему не говорил, что всё это может войти потом в книгу составным звеном его исследования мира, ему это просто интересно – все эти звуки, запахи, краски формируют его представление о жизни.

«Глядеть на зори, следить за их началом и угасанием, воспроизводить их и пересказывать другим; с самого детства гонять в ночное лошадей, сначала бояться каждого чёрного куста, а потом привыкнуть; ходить от дерева к дереву, пробуя листья на вкус; опускаться с головою в глубокие низинные туманы, подниматься из них на бугор, чувствуя, как меняется с каждым шагом прохлада воздуха, – это всё ведь и есть начало творчества, пока не умеешь читать и писать». В этих словах Валентина Волкова – сущая правда об истоках поэзии в сердце писателя.

У каждого из писателей – своя жизненная тропа, своя человеческая судьба, но все они – и Астафьев, и Носов, и Белов, и Лихоносов, и Волков, и Распутин – были едины в своём неистребимом желании рассказать подлинную правду о своих современниках, о тех, кто запомнился своей человечностью, бескорыстием, мужеством, добротой, истинно русской простотой.

Перед нами проходит столько непохожих судеб, столько непохожих деревень и сёл, по стольким лесам мы бродили вместе с героями, со столькими людьми спорили, соглашались, любили, плакали, смеялись. Огромный мир, населённый разными людьми, предстал перед нами в его историческом и социальном движении.

Временное и вечное в жизни общества всегда находились в тесной взаимозависимости. Временное всегда было формой проявления вечного.

Вот об этой органической связи старой и новой России, выраженной в преемственности всего лучшего в народе, и повели разговор Виктор Астафьев, Пётр Проскурин, Борис Можаев, Василий Белов, Виктор Лихоносов, Юрий Сбитнев, Евгений Носов и др.

У Валентина Волкова не так уж много опубликовано: повесть «Последняя невеста», два сборника рассказов «Только бы верить вместе» (Тула, 1969) и «Ивановские косогоры» (М., 1974). Но уже по этим публикациям можно увидеть в нём многообещающего прозаика со своим видением мира, со своим индивидуальным лицом.