Представители семьи Камондо участвовали в финансировании паромного сообщения и трамвайных линий – пока до Крымской войны у них была такая возможность. В 1869 г. Камондо, ставшие к тому времени крупнейшими землевладельцами в Стамбуле, переехали в Париж. Здесь они собрали прекрасные коллекции произведений искусства, где имелись принадлежавшие Марии-Антуанетте предметы мебели из слоновой кости, японская коллекция лакированной мебели мадам де Помпадур и работы ранних импрессионистов.
В Галате до сих пор сохранилась изящная, построенная этой семьей лестница Камондо, ведущая на Банкалар-джаддеси, улицу банкиров. Однако всех до единого членов семьи Камондо уничтожили в Освенциме. Вместе с десятками тысяч других евреев, в 1943 г. бежавших из крупных османских городов. Таких, например, как Салоники, где немецкие солдаты собрали 54 000 человек всего в паре шагов от того места, где более 1500 лет назад по приказу императора Феодосия I было устроено страшное кровопролитие. По мере того, как реалии Второй мировой войны становились все ужаснее, в турецком посольстве в Париже после вестей о том, что евреев сажают в поезда и везут в концентрационные лагеря, стали выдавать османским евреям паспорта молодых мусульманских студентов, чтобы они могли вернуться из Франции в Стамбул. По некоторым оценкам, лишь за два месяца из Франции спаслись 15 000 человек, а к концу войны еще 20 000 бежали из Восточной Европы.
Когда в мае 2016 г. я передала эту книгу издателям, в Стамбуле проводился самый первый Всемирный саммит по гуманитарным вопросам, инициатором которого была ООН. Он прошел в самый разгар самого масштабного со времен Второй мировой войны миграционного кризиса. Когда прибыли первые лица и главы государств, мигрантов в Стамбуле было больше, чем в любой другой мировой столице, – они бежали от упадочного положения в тех землях, которые некогда принадлежали османам. Стамбул с самых древних времен пережил не одну осаду, зато в этом городе ни за что не укорениться менталитету осадного положения.
В основе новой республики лежал принцип «мир вокруг, мир в отечестве».
Сегодня численность населения Стамбула больше, чем численность двух третей стран мира, а протяженность города из конца в конец составляет 100 миль {953}. Однако цель реформ Ататюрка состояла в том, чтобы отвести политические мощности от этого города, направив их в Анкару и остальные турецко-анатолийские земли. Ататюрк демонстративно проплывал по Босфорскому проливу на деревянной лодчонке, чтобы не быть похожим на султанов с их позолоченными судами.
А условия в Анкаре сначала и правда были довольно незамысловатыми: например, французское посольство расположилось в помещении железнодорожного буфета. Ататюрк со своим новым правительством не стремился разрушить дух Стамбула, он пытался распространить лучшие проявления его влияния. Иностранные посольства переехали из Стамбула в Анкару, причем представители Великобритании сначала отказывались. Население Анкары составляло всего 29 000 жителей. Когда империя стала республикой, а весь управляющий аппарат переместился на восток, на расстояние в 15 часов езды на автомобиле, почти 85 % государственных служащих и 93 % штабных офицеров османской армии остались на своих постах.
В анатолийских деревнях ввели передовую систему образования: крестьянским ребятам предстояло учиться не только петь традиционные народные песни, но и играть на западных инструментах, например на скрипке, и учить стихи Шекспира, сидя под шелковичными деревьями. Они играли греческие трагедии на тех самых землях, где описываемые в них события разыгрывались на самом деле. Этот эксперимент с деревенскими школами весьма успешно шел около 10 лет. Кроме того, Ататюрк требовал, чтобы каждое утро турецкие дети по всей стране скандировали такие слова: «Я – турок. Я честен. Я трудолюбив. Мой девиз – защищать младших, уважать старших и любить Родину и свой народ больше себя. Моя задача – подняться выше и идти дальше. Да будет вся моя жизнь посвящена Турции и всему, что с ней связано» {954}.
В 1924 г. впервые было официально закреплено требование именовать изображаемый на открытках «алмаз меж двух сапфиров» Стамбулом, а не Константинополем. В 1928 г. арабскую вязь заменили на латиницу. С 28 марта 1930 г. почта Турции перестала доставлять почтовые отправления, где в адресе указывался Константинополь. Такие попытки бывали и прежде (в XVIII в. во время войны с Россией султаны чеканили монеты с надписью «Исламбул», а не Константинополь), но усилия, предпринятые Турецкой Республикой, были более систематическими.
Кемаль Ататюрк говорил, что народ, не знакомый со своей историей, непременно исчезнет. Эти его слова увековечены в Военном музее Стамбула {955}. Все, в чьих руках когда-либо была власть над Стамбулом – фракийцы, греки, персы, римляне, византийцы, латиняне, османы, британцы и турки – прибывали сюда с целью торговать товарами, политическими убеждениями, людьми или идеями. Так что невидимые связи, благодаря которым Стамбул становится мощным городом и мощной идеей, разрушить очень непросто. Этот город живет и как таковой, и вне своих физических границ.
В Кавале, остановочном пункте на Эгнатиевой дороге, сожженном норманнами-христианами и захваченном османскими турками, стоит огромный красно-желтый дорожный знак с византийским черно-белым орлом. Он горделиво указывает путь не в Стамбул, а в Константинополь. На дивных фресках монастыря Хумор (что стоит в Румынии, а раньше принадлежал Молдавии, и был восстановлен в 1530 г.) осада Константинополя 1453 г. изображена в одном ряду со сценой Страшного суда и гимном Богородице, написанным по мотивам гимна патриарха Сергия в благодарность Деве Марии за спасение Константинополя в 626 г. Есть и другие атавизмы: например, в общине монахов на горе Афон, которые и по сей день живут в призрачном мире, придуманном монахами Студийской обители. Греческая кухня, в основном, берет свое начало в Малой Азии. На островке Сифнос вас охотно препроводят к любовно сооруженной модели судна, подвешенной к крыше церкви Хрисопиги (сама церковь расположена на скалистом мысе, выступающем в море) – в память об одном мусульманине, чей корабль пошел ко дну у берегов острова, но Богородица спасла ему жизнь.
В безлюдной таверне на пляже Витали на Андросе, одном из Кикладских островов, куда добраться можно по разбитым дорогам с крутыми поворотами и самодельными знаками, молодой официант-грек подает мусаку и imam bayildi, щеголяя вытатуированным на плече двуглавым византийским орлом. Это патриотичное, хоть и бессмысленное, буйство красок предупреждает: греческий город, Константинополь, все еще по полному праву принадлежит ему.
Сегодня владения забаррикадировавшегося патриарха в Стамбуле (он все еще патриарх Нового Рима) занимают едва ли одну пятисоттысячную долю территории Византийской империи в эпоху ее расцвета (при османах греческая православная церковь сохранила за собой земли на
