религиозной вражды. Этот-то наемный ренегат, снабжавший Ролинга подложными цитатами, предлагался в эксперты; но суд, собрав о нем справки, отверг предложение. Между тем эксперты Нельдеке и Вюнше дали отзывы, неблагоприятные для Ролинга, подтвердив уже установившееся мнение о его quasi-научных произведениях как о продуктах невежества, злобы, обмана и частию самообмана. Ролинг убедился, что не миновать ему клейма судебного приговора, если процесс будет доведен до конца. И он поспешил заявить венскому уголовному суду, что отказывается от своей жалобы на Блоха и просит прекратить дело (1885). Таким образом, до судебного приговора дело не дошло; но самоосуждение Ролинга не уступало в силе самому резкому приговору. В лучших кругах общества уже знали цену памфлетам Ролинга, и только темные маниаки юдофобии пользовались ими впоследствии как орудием агитации в разных странах, между прочим и в России (Шмаков).
§ 8 Антисемиты в венском городском управлении
Австрийское правительство, во главе которого долго стоял граф Таафе (1879-1893), не поощряло антисемитского движения, а по временам даже противодействовало ему, заставляя прокуратуру привлекать к суду наиболее дерзких подстрекателей. Правительство, которому приходилось балансировать между разнородными национально-политическими течениями, не могло допустить разжигания национальных страстей. Император Франц-Иосиф, хотя и окруженный консервативными сановниками, не поддавался антисемитским влияниям; в новом движении его отталкивала не столько юдофобия, сколько низкая демагогия, и он неоднократно выражал свое неудовольствие по поводу антисемитских скандалов в парламенте и венской городской думе. Однажды император демонстративно покинул театр, когда там запели антиеврейские куплеты. Еврейским депутациям, представлявшимся ему в разных местах, император заявлял о своей твердой решимости охранять их гражданские права. Поэтому Франц-Иосиф всегда пользовался популярностью в тех еврейских кругах, где в монархе больше всего ценили официальную внешнюю приветливость. Отношение императора и правительства Таафе к антисемитизму до некоторой степени обуздывало сторонников этого движения, но не могло остановить его.
Агитация принесла свои плоды. В парламентах усиливалось влияние антисемитов. В 1891 г. им удалось провести в рейхсрат 13 депутатов, из которых «прославились» Шенерер, Патай, князь Лихтенштейн и Шнейдер. Те же лица большею частью состояли депутатами и в нижнеавстрийском ландтаге, т. е. являлись вершителями судеб немецкой Австрии. В этом ландтаге с его реакционным большинством царил необузданный антисемитизм. Юдофобские речи уличных агитаторов вроде Шнейдера и Грегорика переходили все границы парламентских приличий. Вскоре к этой политической банде примкнул человек, который перед тем причислялся к демократической партии и даже поддерживал дружеские сношения с еврейскими политиками: венский адвокат Карл Л юэгер (Luëger). Депутат рейхсрата и ландтага и гласный венской городской думы, Люэгер внезапно изменил своим прогрессивным принципам и сделался демагогом «христианской Вены», мелкой буржуазии, искони мечтавшей об избавлении от еврейской конкуренции. Оратор-актер, он своими антисемитскими выступлениями добился популярности и сделался кумиром уличной толпы. Он нападал на еврейство, либералов и крупную буржуазию во имя идеи «христианского социализма». Свою демагогию Люэгер вел с особенным успехом в кругах городского самоуправления. В начале 90-х годов антисемиты из партии «христианских социалистов» получили на коммунальных выборах 35 мест в венской городской думе. Эта армия Люэгера наполняла коммунальные собрания шумными скандалами, которые часто переносились на улицу.
Полного торжества в городском управлении достигли антисемиты в 1895 году. На сентябрьских выборах этого года они, соединившись с немецкими националистами, прошли в венскую думу в таком числе, что вместе со своими союзниками составили большинство гласных. Это большинство избрало Люэгера бургомистром Вены. Антисемиты ликовали: их вождь стал городским головою, первым гражданином, хозяином столицы и может сделать с евреями что угодно. Но радость их омрачилась тем, что император отказался утвердить вождя партии скандала в его почетной должности. Фракция антисемитов в рейхсрате внесла запрос правительству о мотивах неутверждения выборов. Министр-президент граф Бадени дал совершенно объективный ответ: правительство не могло утвердить в звании городского головы человека, поведение которого не дает гарантии в том, что управление городом будет вестись беспристрастно, деловито, на началах равноправия всех граждан. Несмотря на протесты антисемитов и поток ругательных речей с их стороны, рейхсрат большинством голосов признал объяснения правительства удовлетворительными (8 ноября). Через несколько дней антисемитская дума демонстративно опять избрала Люэгера бургомистром, но в ответ на эту демонстрацию правительственный комиссар огласил тут же приказ наместника Нижней Австрии о роспуске городской думы. Скандалисты вышли на улицу, собрали толпу и устроили враждебную манифестацию у императорского дворца, крича: «Да здравствует Люэгер, долой Бадени!»
Новые выборы гласных думы, произведенные в марте 1896 г., снова дали большинство антисемитам и их союзникам, и Люэгер в третий раз был избран городским головою. Теперь обе стороны, городское управление и правительство, были вынуждены идти на компромисс, чтобы выпутаться из трудного положения. Люэгер лично представился императору, и результатом этой аудиенции было следующее дипломатическое решение: Люэгер откажется пока от звания бургомистра, с тем чтобы дума избрала другого на его место из того же большинства; император утвердит нового кандидата, который, в сущности, будет подставным лицом Люэгера, а со временем и последний может быть переизбран и утвержден. Эта комедия была проделана. На место бургомистра был избран и утвержден в должности книгопродавец-антисемит Штробах, а Люэгер был избран вице-бургомистром. Фактически же Люэгер стал хозяином думы, а Штробах служил для него только «соломенным чучелом», как острили венцы, намекая на фамилию фиктивного бургомистра (ее видоизменили в Strohmann). Скоро и чучело оказалось излишним: когда в 1897 г. венцы снова избрали Люэгера в бургомистры, он был уже утвержден без возражений.
Новая антисемитская дума показала свои когти. Она не допускала евреев на ответственные должности по городскому управлению, не давала еврейским купцам заказов на товары для городских учреждений; с прежними служащими или агентами из евреев обращались так, что они сами отказывались от своих должностей. Притесняли всячески еврейских торговцев, особенно иногородних, переселившихся в Вену из Галиции. Евреям, учащимся в городских гимназиях, отказывали в освобождении от платы за учение в случае бедности. Была сделана попытка отделить в городских школах еврейских детей от христианских, но сооружению этого школьного гетто помешало правительство. Такие же репрессии проводились во всей Нижней Австрии, так как в ландтаге этой провинции орудовали те же антисемиты.
В 1893 г. в Венском уголовном суде разбиралось литературное дело, имевшее связь с вышеописанным процессом Ролинга и пролившее новый свет на проделки темной компании литературных «юденшлегеров». Католический патер Декерт, напечатавший брошюрку о существовании ритуальных убийств у евреев и осмеянный депутатом Блохом в газете «Oesterreichische Wochenschrift», решил во что бы то ни стало доказать свою правоту. Он призвал на помощь темного авантюриста и ренегата Павла Мейера, еврея
