милости польских панов, не возражали против этого предложения, так как меньше всего дорожили «пережитками еврейской обособленности». При обсуждении вопроса в пленуме сейма они только защищались против обвинения, будто еврейская община, следуя «вредным» законам Талмуда, служит гнездом тайных козней против христиан. Предложение о сокращении общинной автономии евреев было принято сеймом единогласно, то есть с одобрения и еврейских депутатов (1882). Такою покорностью поляки могли быть очень довольны: они видели, что в деле полонизации края они не встретят препятствий со стороны еврейских политиков. Оставалась еще борьба на экономической почве, и тут практиковалась обычная система: евреям всячески затрудняли доступ к свободным профессиям и общественным должностям, учреждали сельские и городские кооперативные союзы с целью подрыва еврейской мелкой торговли — вообще делали все, чтобы держать еврейские массы на низком социальном уровне.
От старой Польши австрийская Галиция унаследовала еще одно орудие борьбы с еврейством. Воскресли былые ритуальные процессы, весьма близкие сердцу темного католического и православного населения, в котором жили еще мрачные предания XVIII века. В марте 1882 года в одном селе Западной Галиции был найден труп христианской девушки Мних, недалеко от дома жившего там среди крестьян арендатора-еврея Риттера. Выяснилось, что девушка была убита в состоянии беременности, так что здесь могло быть либо самоубийство от стыда, либо убийство со стороны обольстителя. Но заинтересованные в сокрытии правды лица повернули обвинение в сторону евреев. Была арестована вся семья Риттер, с которою покой-
ная дружила. Вместе с нею был арестован и дядя покойной, поляк Стохлинский, которого подозревали в интимной связи с племянницей. Стохлинский свалил вину на Риттера и признал себя только пособником преступления. Суду присяжных в Ржешове был представлен странный по юридическому построению обвинительный акт, в котором наряду с любовным мотивом преступления фигурировал и мотив религиозный. Приговор вполне соответствовал несообразному обвинению: суд признал виновными и Риттера с женою и Стохлинского и приговорил их к смертной казни. Этот приговор был отменен венским кассациоционным судом. Во время нового разбора дела в Кракове прокурор устранил ритуальный мотив и настаивал только на мотиве семейном: Риттер будто бы убил девушку, чтобы скрыть свою связь с нею. Краковский суд также вынес смертный приговор подсудимым, и снова приговор был кассирован «по недостатку доказательств». Дело длилось четыре года; в это время умер в тюрьме Стохлинский, наиболее вероятный виновник преступления, и наконец супруги Риттеры были оправданы высшим судом в Вене (1886).
К началу 90-х годов национальная и экономическая борьба в Галиции обостряется. В Восточной Галиции разгорается польско-русинская распря, которая отражается и на евреях. Возникает клерикально-шовинистическая «Польская народная партия», начертавшая на своем знамени: «Католичество и народность». В крае трех национальностей и трех вероисповеданий это был призыв к воскрешению старой польско-украинско-еврейской распри при помощи новых методов. «Народная партия» поставила себе целью вытеснить и русина и еврея из различных сфер хозяйственной жизни и поставить на их место поляка. Учреждались повсеместно, в селах и городах, «сельскохозяйственные кружки» (Kolka rolnicze), которые должны были заботиться о том, чтобы земля и сельские хозяйства переходили к полякам. Польский крестьянин, вынужденный по бедности продать свою землю, получал от этих союзов денежную помощь для того, чтобы он мог остаться на земле или передать ее поляку же; с другой стороны, обедневший русинский крестьянин или еврейский землевладелец доводились участниками союза до того, что они вынуждены были продавать свои земли полякам. Чтобы подорвать еврейскую торговлю, союзы устраивали для своих членов особые товарные склады и лавки. Евреев отстраняли от соляного промысла, издавна находившегося в их руках. Этот коварный заговор полонизаторов должен был бы встретить дружный отпор со стороны объединенных сил евреев и русинов, но обе эти нации еще не доросли до состояния политической организованности и вдобавок не ладили между собой. Еще не изгладились из памяти страшные предания времен гайдамачины. Тяготевшая к России русинская партия «москвофилов» не скрывала своего юдофобства и стремления устроить для евреев русский режим погромов. Русины же австрийской ориентации или украинофилы не могли простить евреям, что те официально причислялись к польской нации и тем политически усиливали ее, хотя большею частью невольно или бессознательно.
В 1893 году в Кракове состоялся «католический съезд», в котором участвовали польские сельские хозяева. Здесь выдвигалась религиозная идея воинствующего польского национализма в форме тезиса: «Православие и иудейство — наши опасные враги». Докладчик съезда, граф Тарковский, говорил с благодушием инквизитора, уничтожавшего евреев «без пролития крови»: «Антисемитизм есть великий грех, он противен христианскому учению, ибо он жесток, бесчеловечен и возбуждает низкие инстинкты. Против еврейства нужно бороться христианскими средствами — экономическими мерами. Будем патриотами! Католик, продающий еврею или отдающий ему в аренду клочок земли, подкапывается под благосостояние нашей нации». Эта заповедь бойкота, одобренная съездом, проводилась на практике при помощи галицийской администрации, состоявшей преимущественно из поляков.
В то время как высшее польское общество давило галицийских евреев легальными способами, в низших классах велась грубая антисемитская агитация, призывавшая к борьбе с евреями вплоть до погромов. Такие призывы имели успех в моменты разгара страстей при выборах к рейхсрат. Во время избирательной кампании 1898 года кандидат польской «Народной партии» патер-иезуит Стояловский прямо подстрекал крестьян к избиению евреев. Это был фанатик средневекового типа, тем более опасный, что он не останавливался ни перед какими средствами современной демагогии для привлечения бедных масс. Крестьяне считали его своим защитником от гнета магнатов-помещиков, а хитрый патер, следуя обычной тактике христианских социалистов, отводил народное недовольство в сторону евреев и на деле являлся союзником клерикальной польской аристократии, которую на словах ругал. Выставив свою кандидатуру в депутаты рейхсрата в округе Санока, в Западной Галиции, Стояловский повел бешеную агитацию против евреев, которая дала немедленные результаты: антиеврейские погромы произошли в тридцати местечках и деревнях этого округа (июль 1898). Среди темного люда пущен был фантастический слух, будто считавшийся умершим сын императора Франца-Иосифа, романтический принц Рудольф, оказался живым в Америке и оттуда прислал приказ бить евреев. Только запоздалое вмешательство галицийского наместника Ионинского и присланных им для охраны порядка войск убедило буянов, что буйство и грабеж еще не разрешены законом. Так как погромы шли под христианско-социалистическим лозунгом борьбы против «евреев-эксплуататоров», то галицийские социал-демократы поспешили отмежеваться от этой псевдосоциалистической агитации иезуита Стояловского. «Бедных поляков натравливают на бедных евреев!» — воскликнул вождь польских социалистов, депутат рейхсрата Дашинский на собрании в Вене. Он указал, что евреи, составляющие в Галиции 12 процентов всего населения, дают 90 процентов неимущих и бедняков, а последние погромы еще ухудшат их положение.
Вытесняемые из всех отраслей труда сверху и снизу,
