В конце XVIII – начале XIX века слово бульвар по-русски писали в форме булевар. Это понятно, поскольку в ту пору заимствованные из других языков слова и названия писали, стараясь передать «буква в букву» написание в языке-источнике. Например, фамилию французского писателя-энциклопедиста Дидро в письмах Екатерины II мы с вами найдем в форме Дидерот, поскольку по-французски ее следует писать так – Diderot. Слово бульвар было заимствовано русским языком также прямо из французского – boulevard, отсюда и первоначальное его написание булевар. Однако уже А. С. Пушкин использовал в стихах и письмах только форму современную – бульвар. Помните знаменитые строки из первой главы «Евгения Онегина»? «Покамест в утреннем уборе, / Надев широкий боливар, / Онегин едет на бульвар / И там гуляет на просторе, / Пока недремлющий брегет / Не прозвонит ему обед».
В самом французском языке слово boulevard – тоже заимствованное, а не родное французское. Во французской речи оно существует с XIV века и в старофранцузском языке имело форму boloart. Оказывается, французы позаимствовали его у голландцев: в голландском языке (фламандском) и сейчас есть слово bolwerk, означающее «крепостной вал», «бастион». Так что мы имеем здесь дело с простой метонимией – переносом слова по смежности: словом boulevard французы именовали первоначально стену городских укреплений, а после ее демонтажа – зеленую аллею, которую устраивали на месте былых укреплений. Можно сказать, что из Франции в Россию пришло не только слово бульвар, но и практика создания аллей с деревьями, кустами, газонами, фонтанами на месте былых оборонительных укреплений.
Нет ее уже, нашей московской Собачки, одного из символов старинной Москвы. Нет ее, и не вернуть, не воссоздать даже в сомнительной копии – как пытаются воспроизвести старинное здание из монолитного бетона.
В биографии Москвы и на ее карте после рокового 1917 года могли произойти еще большие потери, разрушения, утраты, если бы не подвижническая и нередко просто самоотверженная деятельность писателей, публицистов, представителей мира искусств, ученых разных профессий, краеведов, которые были свято преданы родному городу и вставали на его защиту.
В 80-е годы XX века на фоне лозунгов о превращении столицы в «образцовый коммунистический город» (что сопровождалось ограничением открытой критики недостатков в сохранении культурно-исторического наследия, памятников, названий) резким контрастом выделялись очерки прекрасного русского прозаика Юрия Нагибина: «Меня всегда мучила мысль, что у москвичей нет того интимного ощущения своего города, которым отличаются ленинградцы. Москва необъятна, неохватна и слишком быстро меняется. Не успеваешь привыкнуть к одному облику города, а он уже стал другим. Сколько лет прошло, а я все ищу Собачью площадку, поглощенную Калининским проспектом. Когда вспоминаешь, сколько московской старины съел этот неоправданно широкий, архитектурно невыразительный проспект, так и не слившийся с арбатской Москвой, то начинаешь сомневаться в его необходимости. Быть может, потому теплеет на сердце, когда вдруг обретаешь вновь и Собачью площадку, и исчезнувшие арбатские переулки, дома вместе с дорогими тенями великих писателей, живших, творивших, гостевавших здесь». (Это отрывок из предисловия Ю. М. Нагибина к интересному путеводителю по литературным местам столицы «Я люблю этот город вязевый...», выпущенный «Московским рабочим» вторым изданием в 1990 году.)
Многое из утраченного можно сегодня все же восстановить. Слава Богу, снова есть в Москве и Маросейка, и Никольская улица, и Пречистенка. И Новинский бульвар, и Софийская набережная. Ну а если ушли в небытие самые неповторимые уголки старинной Москвы – переулки, улицы, площади? Ведь таких потерь, происшедших «в ходе реконструкции Москвы», ох как много! Вряд ли, скажем, молодой москвич может представить во время посещения концертного зала «Россия» или кинотеатра «Зарядье», что здесь еще сравнительно недавно был как бы город в городе – на территории древнего московского посада, между улицей Варваркой и набережной Москвы-реки, буквально до начала 60-х годов шла жизнь нескольких переулков. Их старинные имена, каждое из которых памятник истории города, России, географии, культуры, языка народа, ныне обречены практически на полное забвение. Ведь нет больше ни Зарядьевского, ни Псковского, ни Елецкого, ни Ершова, ни Максимовского, ни Кривого переулков. Нет и никогда не будет! Не суждено Москве вновь обрести когда-нибудь и свою Собачью площадку.
Кстати, а многие ли теперь знают (или помнят), где она находилась?
Вот что говорится в энциклопедии «Москва»: «Собачья площадка, бывшая в районе улиц Арбат и Большая Молчановка. Возникла, по преданию, на месте Псарного, или Собачьего, двора для царской охоты, известна с 17 в. В 1952 С. П. вошла в состав Композиторской улицы». Тут, я думаю, необходимо небольшое уточнение: в 1952 году никакого строительства не велось, и Собачья площадка «вошла в состав» Композиторской улицы только, так сказать, на бумаге, в официальном постановлении. Кому-то из обладателей высоких кабинетов показалось неблагозвучным название Дуриновского переулка. Однако топоним историю свою вел еще с XVIII века: переулок получил название по фамилии домовладельца майора А. И. Дурново. Вероятно, новое название родилось без особых мудрствований: в одном из особняков в Дуриновском переулке располагалось правление Союза советских композиторов – в честь него-то и назвали в 1952 году переулок «благозвучно» – Композиторской улицей. Используя принятое решение, удалось сделать вот что: в Композиторскую улицу «спрятали» еще одно «неблагозвучное» наименование – Собачья площадка. Но законы живой русской речи, историко-культурные, духовные традиции старинного города номенклатурным постановлениям поддаются с трудом – москвичи продолжали использовать топоним Собачья площадка еще очень-очень долго, из речи он исчез только после разрушения приарбатских переулков и строительства проспекта Калинина.
А вот какой «адрес» Собачьей площадки по отношению к современным московским городским ориентирам дает в своей книге-рассказе о прожитой жизни переводчик И. И. Левин:
«Биографии даже такого скромного уголка Старого Арбата, как Собачья площадка, хватило бы, чтобы увековечить это исчезнувшее с карты города место в истории Отечества.
Прежде всего о самом несколько странном названии. Нет, туда не выводили собак для выгулов, название было совершенно официальным, входившим во все московские адресные справочники. Так и писали: Москва, Арбат, Собачья площадка, дом такой-то, квартира такая-то. Название очень старое и чисто московское. Оно уходит корнями в XVIII век. Географически – это место, где нынче расположен Институт красоты на проспекте Калинина». Следует, видимо, добавить к рассказу И. И. Левина, что ныне проспект Калинина превратился в улицу Новый Арбат.
Два слова о колорите названия Собачья площадка. Да, оно стало действительно особенным, уникальным, неповторимым. «Несовременность» этого уголка Москвы ощущалась еще в самом начале XX века, что подметили и передали нам авторы-составители одного из наиболее интересных московских путеводителей дореволюционного времени «По Москве» (под редакцией Н. А. Гейнике): «В стороне от шумной жизни столицы лежат две небольших площади, сохранивших облик и овеянных духом уходящей Москвы. Это Спасопесковская площадь и Собачья площадка, обе близ Арбата. ...Собачья площадка... сильнее искажена современными строениями, но все же отмечена старинными, хоть и не стильными особняками. Против старого дома Хомяковых сыном поэта-славянофила недавно поставлен классический фонтан, вполне соответствующий духу этого тихого уголка Москвы».
Фонтан этот, внешне непритязательный, скромное украшение скверика посреди Собачьей площадки, многие еще помнят. Но он тоже канул в Лету!
А ведь биография Собачки действительно была богатой, насыщенной интереснейшими фактами. Некоторые из них – как это нередко случается в жизни географических названий! – стали частью так называемых фоновых знаний о топониме.
Достаточно вспомнить, что Собачья площадка навсегда связана с именем Александра Сергеевича Пушкина. Увы, уничтожен, как и многие другие, дом № 12 по Собачьей площадке, в котором жил один из друзей великого поэта – С. А. Соболевский. В его квартире Пушкин останавливался по приезде в Первопрестольный град в 1826 году. Москвоведы любили рассказывать, как 20 декабря к Пушкину на Собачью площадку пришел редактор и издатель «Московского вестника» М. П. Погодин: он предполагал напечатать в своем журнале «Бориса Годунова». «Позже Погодин вспоминал „этот знаменитый уголок, где жил Пушкин“, его письменный стол между двумя окнами, над которыми висел портрет Жуковского с надписью: „Ученику-победителю от побежденного учителя“ – так напоминают об этом В. Дуглач и П. Португалов в путеводителе „Осмотр Москвы“. В этом же доме из-под пера Александра Сергеевича вышло знаменитое „Послание в Сибирь“.
