в достаточной мере свидетельствует о том живом и непосредственном участии, какое принимали евреи диаспоры в торговых сношениях империи. В пользу деятельного участия евреев в римской торговле говорит, между прочим, также и возложение на них обязанностей так называемых навикуляриев, обязанностей, заключавшихся в обеспечении Рима анноной, то есть хлебом, получавшимся из Египта. Начиная с шестого столетия участие евреев в торговле становится еще более активным и деятельным. Они ведут оживленную торговлю рабами в Италии, являются главными торговыми агентами в меровингской Галлии. Шестой век, впрочем, представляет уже переход к средневековой эпохе, и потому мы коснемся еврейской торговли этого времени в следующем очерке.
Участие евреев в торговле еще в римскую эпоху, таким образом, можно считать не только вполне доказанным, но и относительно довольно широким и деятельным, особенно принимая во внимание скромные размеры римской торговли вообще [120]’. Попытка Шиппера доказать обратное должна быть поэтому признана совершенно неудавшейся, утверждение же его, будто еврейские торговцы того времени занимались торговлей лишь как подсобным занятием, а именно, с помощью аккумулированной земельной ренты, справедливое относительно крупных магнатов-землевладельцев, совершенно неприменимо в отношении еврейских капиталистов и богачей в среде диаспоры, для которых денежные и торговые операции являлись не только не подсобным, но преимущественным, если только не исключительным способом приложения капиталов и извлечения прибыли.
Но если, таким образом, неправильна точка зрения Шиппера, умаляющего участие евреев в римской торговле, то не более справедлива и преувеличенная оценка их торгового значения, какую мы находим, например, в Киссельбаха, сопоставляющего еврейских купцов с финикийцами и полагающего, будто они одни в римскую эпоху «поддерживали торговые связи древнего мира». Если мы примем во внимание, что в торговле деятельное участие принимали торговцы римского происхождения, если мы припомним те огромные состояния, каким располагала римская аристократия времени империи и значительную часть которых она в лице преимущественно всаднического класса вкладывала как в кредитные и откупщические, так равным образом и в торговые предприятия, если припомним, что даже сенаторы несмотря на неоднократные запрещения, в обход закона через своих рабов и вольноотпущенников принимали участие в торговле, если мы, наконец, будем иметь в виду, что именно представители римской аристократии, эти, как называет их Греве, «вожди ойкосных групп», и являлись в большинстве случаев «главными коммерческими предпринимателями», то роль евреев в торговле Римской империи вряд ли представится нам особенно значительной и тем более такой исключительной, как изображает ее Киссельбах.
Сверх того, при оценке торгового значения евреев в римскую эпоху не следует упускать из виду могущественной конкуренции сирийских купцов, в руках которых по преимуществу сосредоточивалась торговля произведениями Востока, составлявшая важнейшую отрасль римской торговли. Роль сирийцев в этой торговле, во всяком случае, была более значительной, нежели участие в ней еврейских капиталистов. Значение сирийцев сделается для нас вполне понятным, если мы примем во внимание, что к сирийцам в это время причислялись и жители древних финикийских городов, из которых, например, Тир еще и в четвертом столетии нашей эры играл крупную торговую роль, являясь важнейшим центром восточной торговли. Недаром слово «сириец» в это время являлось таким же синонимом слова «торговец» вообще, как и в средние века слово «еврей».
Торговое значение еврейских купцов возросло лишь в последующую меровингскую и в еще большей степени в каролингскую эпоху, когда конкуренция со стороны купцов других национальностей стала заметно ослабевать, участие же евреев в торговых операциях сделалось, напротив, более непосредственным и деятельным. Но об этом времени речь пойдет впереди.
Если евреи и не играли заметной роли в римской торговле, зато мы встречаем их сплошь и рядом занятыми в различных других профессиях, имеющих городской характер, и прежде и чаще всего в ремесленной промышленности. Во всех крупнейших центрах еврейской диаспоры, в Месопотамии, в Александрии, в Риме, наконец, позднее в Византии, повсюду евреи в большом числе занимались ремеслом. В Александрии евреи-ремесленники организованы были, по-видимому, в цехи по родам производства: по крайней мере, в большой александрийской синагоге каждое отдельное ремесло образовало свое особое отделение, к которому примыкали все занятые в нем ремесленники.
Впоследствии, когда в Византийской империи ко времени Юстиниана I в широких размерах развилась шелковая промышленность, еврейские ремесленники заняли в ней видное место. В XII веке Веньямин Тудельский в описании своего путешествия говорит о многочисленных евреях-ремесленниках, занятых в шелковой промышленности в Константинополе и в Салониках, представлявших в то время крупнейший центр этой промышленности. Вениамин называет при этом еврейских ремесленников наиболее искусными мастерами в шелкопрядении и красильном деле всей Греции. Хотя известие Веньямина Тудельского и относится к XII веку, однако мы с полным правом можем распространить сообщаемые им сведения и на более раннюю эпоху. Интересны также и некоторые статистические данные, приводимые Вениамином, данные, показывающие насколько еще и в его время в еврейской среде преобладали городские профессии над сельскими. Так, он насчитывает всего двести евреев, занимавшихся земледелием в окрестностях горы Парнас, тогда как в соседних Фивах, не представлявших даже в то время особенно значительного городского центра, до 2000 евреев-ремесленников жили исключительно шелкопрядением и красильным мастерством.
В противоположность взглядам на ремесло, господствовавшим в античном мире, среди евреев профессия ремесленника всегда пользовалась уважением, и немало уважаемых учителей закона не стыдились добывать себе пропитание ремесленным трудом. В пользу широкого распространения среди евреев ремесленной профессии говорят и многие места Талмуда, содержащие в себе разрешение различных вопросов, касающихся ремесла и условий жизни ремесленников.
Наряду с торговлей и денежными операциями, которым посвящали свое время и капиталы наиболее состоятельные элементы из среды еврейской диаспоры, наряду с ремеслом, составлявшим преимущественное занятие еврейской массы в больших городах и промышленных центрах империи, немало встречалось среди евреев и лиц так называемых свободных профессий. В надписях, найденных в Эфесе и Венозе, в южной Италии, недалеко от Неаполя, упоминаются евреи-врачи. Во второй половине пятого столетия при папе Геласии в качестве врача состоял еврей Телесин, которого папа называет «известным человеком» и своим другом. Евреям случалось выступать и на сценических подмостках. Так, Иосиф Флавий упоминает о придворном римском актере еврейского происхождения, именем Алитур, с которым он познакомился во время своего пребывания в Дикеархии (Путеолах близ Неаполя). Этот Алитур был любимцем Нерона, и через его посредство Иосифу удалось познакомиться с императрицей Поппеей. В числе еврейских надгробных надписей в Риме встречается надпись на памятнике актрисы. В тех же надписях упоминается один живописец. Одна из эпиграмм Марциала направлена против еврейского поэта.
Как актер-еврей Алитур, так и указанные выше врачи-евреи, наравне с большинством своих коллег, происходили, по всей вероятности, из среды вольноотпущенников. Число таких
