Без сомнения, в Риме прекрасно понимали вышеизложенную проблему. Поэтому Рим в данном случае легко пошел на компромисс с восточной церковью. Папский престол не сомневался, что либо Мефодий потерпит неудачу и бросит начатое дело, либо обратится в Рим за латинскими книгами. И в том, и в другом случае компромисс оборачивался победой западной церкви: Рим наглядно демонстрировал Константинополю преимущество своих методов христианизации и негодность византийских методов.
Возникает вопрос — почему Константинополь не пришел активно на помощь Мефодию, который в далекой языческой стране вел борьбу за усиление влияния восточной церкви против агрессивного Запада? В том-то и дело, что Константинополь мало чем мог помочь. В Византии было много грамотных и образованных людей, но в кириллической письменности было только два настоящих специалиста: Кирилл и Мефодий. Видимо, братья планировали разделение труда: Кирилл должен был стать архиепископом, а Мефодий в Византии набрал бы группу грамотных славян, которых можно быстро обучить новой азбуке, и организовал бы массовое производство славянских книг. В Риме учли и это, в результате наиболее талантливый из братьев — Кирилл — странно и скоропостижно умер в Риме. Уже тогда подозревали отравление. В свете всего вышеизложенного в этом едва ли можно сомневаться.
Если пренебречь моральными соображениями, которые в политике во внимание не принимаются, то надо признать — Рим сыграл партию просто блестяще, а Константинополь — более чем посредственно.
У Мефодия оставался единственный выход — обратиться за помощью на восток, по ту сторону Карпатских гор. В Русской земле имелась прослойка писцов, умеющих писать «росскими письменами». Во-первых, человек, знающий кириллицу, легко мог читать книги, написанные таким письмом, во-вторых, не столь уж сложно было этих писцов переучить на кириллицу, тем более что новая азбука удобнее старой. И книги из Руси потекли в Моравию и Паннонию, русские переписчики осваивали кириллицу. Но эти книги имели один серьезный недостаток — они христианское вероучение излагали в арианском духе. Так, как оно перешло от предков-готов к славянам-христианам.
С этим приходилось мириться. Мефодий резонно полагал, что варвары-язычники не разбираются в богословских тонкостях, их бы простейшим вещам научить, которые одинаковы во всех христианских ответвлениях, а арианские книги о временем можно изъять или переделать. Но тем самым Мефодий дал Риму новый козырь против Константинополя. И восточная, и западная церковь считали арианство очень серьезной ересью, таким образом, Рим получил возможность обвинять византийца Мефодия в распространении арианства, а Константинополь вынужден был отмежеваться от него, чтобы не выглядеть защитником арианской ереси.
В создавшихся условиях Мефодий не имел шансов на победу своего дела, но какое-то количество квалифицированных писцов он создать успел. И эти ученики Мефодия имели хорошо налаженные связи с русскими христианами, которых они обучили кириллице. Эта особая связь между Моравией и Русью хорошо прослеживается в X в. Есть даже версия, что именно моравские эмигранты при киевском дворе во времена княгини Ольги помешали попыткам Рима христианизировать Русь по западному обряду.
Таким образом, на Руси оказались две азбуки: глаголица для язычников, кириллица для христиан. Договор Руси и Византии 944 г. был написан глаголицей, потому что большая часть участников похода с русской стороны были язычниками. Но историческая перспектива была за кириллицей, которая открывала русскому человеку дверь в мировую культуру. После принятия христианства кириллица на Руси быстро вытеснила глаголицу. Богослужебные книги русские получили правильные, но за летописями такого догляда не было, и летописцы при переписывании текстов летописей механически переносили в новые списки арианский символ веры. Недавние варвары-язычники не придавали большого значения разности формулировок. И так продолжалось, пока в конце XV в. у них не появились свои еретики.
Теперь не осталось ничего непонятного в странной фразе папы Николая II о «еретике Мефодии, открывшем готские письмена». И можно оставить идущий с XIX в. спор об арианском символе веры в русских летописях.
Поскольку сейчас разговор о готах, стоит вспомнить о славянских племенных союзах тиверцев и уличей, которые проживали в IX–X вв. как раз в тех местах, где располагалось государство Германариха и где в основном проживали готы.
Выше здесь были разобраны названия всех славянских племен, трактовка которых вызывает сомнения у многих, в том числе у автора этих строк. Но тогда я не коснулся тиверцев и уличей. Между тем, этимология слова тиверцы остается неизвестной, а с этимологией слова уличи я не согласен.
Уличи жили по Днепру южнее полян. Еще южнее, на побережье Черного моря между устьями Днепра и Днестра проживали тиверцы. В X в. и те, и другие были славянами, но славянами, заметно отличающимися от других восточнославянских племен.
По археологическим данным, у тиверцев, и у уличей не было такого украшения, как височное кольцо. Это хотя и одна археологическая деталь, но чрезвычайно важная. Височные кольца были у всех восточнославянских племенных союзов, вошедших в Киевскую Русь, и у каждого племенного союза они имели настолько характерную форму, что по находкам этих колец удалось точно определить племенные границы расселения полян, древлян, вятичей, радимичей, кривичей, словен, дреговичей и нанести эти границы на карты. Поэтому отсутствие височных колец у тиверцев и уличей — важное указание на особый путь происхождения данных племенных союзов. Тиверцы и уличи жили в отрыве от общего массива восточных славян, заметно южнее, в других природных условиях и, согласно «Повести временных лет», поддерживали союзнические отношения с Киевом, упорно боролись за свою независимость. Это косвенное указание на то, что себя они не считали похожими на других славян. Такие случаи известны в наше время: ирландцы и шотландцы говорят по-английски, но себя англичанами не считают. Несомненно, такие ситуации бывали и в прошлом. Можно предположить, что тиверцы и уличи — ославяненные потомки носителей черняховской культуры. До славянизации у них языком межплеменного общения был, вероятно, готский язык. Если отрицать предложенную гипотезу, то надо объяснить, — откуда взялись славяне на территории, которая ни при какой версии в славянскую прародину не входит.
Общепринятая версия происхождения названия «уличи» такова. В среднем и нижнем течении Днепр образует большой изгиб. Этот изгиб славяне называли Угол и Ерель — что тоже значит «угол». Жившее в этом «углу» славянское население называли «угличи», оно далее преобразовалось в «уличи» [112, с. 80; 157, с. 131].
Во-первых, если в качестве названия используют понятное слово, то его не искажают, напротив, чаще бывает, что непонятное слово перетолковывают на понятный манер. Вспомним анекдотическую версию о происхождении названия «галлы» от слова «петух» или «Волга» от слова «булгарин». Слово «угличи» не могло подвергнуться искажению, как не могли исказиться слова: поляне, древляне.
Во-вторых, совершенно непонятно, откуда взялось отождествление слова Ерель (Орель) с понятием «угол» [19 — В Ипатьевской летописи под 1183 г.: «Ерель, его же Русь зовут Уголь». Видимо, версия целиком основана на этой фразе. Но слово «его же», указывает на «Уголь» как на параллельное, «неофициальное» название, точно так же, как в Западной Руси Карпаты часто называли «Горбы».]. В словаре В.И. Даля при слове «угол» нет никаких синонимов, даже областных диалектных. Зато у него есть слова «орелка» и «рель». Собственно говоря, слово «релка» и сейчас имеется в русском языке, хотя у Ожегова оно почему-то не зафиксировано. Означает оно небольшую возвышенность, гривку на болоте или у реки, возвышающийся мысок у реки. Надо полагать, французское слово «рельеф» находится в родстве с нашей «релью». Почему же русло Днепра похоже на карте на дверной крючок с изгибом в 400 км? Потому что возвышенности Волыни медленно и плавно понижаются на восток, перегораживая русло Днепра, вынуждая его огибать возвышенный участок. Но ведь это же и есть «рель» — невысокий речной мыс. Размеры его велики, поэтому в древности Ерель, Орель было названием целой местности, но народ «ореличи» или «ереличи» нигде не зафиксирован. Надо искать другую этимологию.
Вернемся к предположению, что уличи — ославяненные потомки носителей черняховской культуры и, следовательно, происхождением связаны с готами. В таком случае до ославянивания в их названии вместо суффикса «ич» был германский суффикс «инг». Название племени звучало примерно так: улинги — «происходящие от Уля». Не было ли какого-нибудь героя или божества с таким именем? От подобных имен часто происходят племенные названия, например: Аллоброкс — бог племени аллоброгов, бог Арамо — племени арамиков, богиня Воконтия — племени воконтиев (все — кельты) [125, т. I, с. 634]. Да и у нас кривичи происходят от мифического Криве.
