же папы Григория I. Евреи-торговцы часто упоминаются в его письмах. Наиболее оживленные торговые сношения итальянские евреи поддерживали, по-видимому, с южной Францией. По крайней мере, только об этих сношениях и говорится в письмах Григория. Главным предметом торговли являлись рабы, которых евреи покупали в южнофранцузских городах и привозили в Италию. Папа со своей стороны не возражает против такой торговли. Он требует только, чтобы христианские рабы не продавались евреям, но были бы либо переданы ими христианским работорговцам, либо проданы христианам [147]. Однако если работорговля, таким образом, и составляла главную отрасль торговли итальянских евреев, торговая деятельность этих последних далеко ею не исчерпывалось. Одновременно с торговыми евреи занимались в обширных размерах и кредитными денежными операциями, простирая их вплоть до пределов Галлии. Им приходилось при этом иметь дела почти исключительно с высшими духовными кругами. Так, папский дефензор в Галлии закладывает одному сицилийскому еврею корабли с товарами. В местечке Венафрос, в неаполитанской области, в письмах папы Григория упоминаются два клирика, заложившие евреям церковную утварь.
И в Испании еще в вестготскую эпоху евреи, по-видимому, также занимались торговлей. Указом короля Эгики, правившего в самом конце седьмого столетия, то есть почти накануне арабского завоевания, евреям воспрещено было появляться в портовых городах и закупать там заморские товары, равно как и вообще вести какие-либо торговые дела с христианами. Тот же Эгика, однако, должен был признать значение евреев для развития торговой и промышленной жизни страны и в виду этого делать исключения для отдельных частей еврейского населения. Если, таким образом, на основании этого указа можно думать, что морская торговля Испании не находилась в руках евреев, то во внутренней торговле они должны были принимать, по всей вероятности, видное участие, раз эта торговля их обратила на себя специальное внимание королевского правительства. Видную роль в торговле испанских евреев, можно думать, уже в это время играла работорговля, о чем свидетельствуют данные хотя и последующего, но близкого к концу описываемой эпохи времени. Судя по этим данным, евреи привозили рабов в Испанию из соседних городов и областей франкского королевства. Поездки их с этой целью на восток в славянские земли относятся, во всяком случае, уже к позднейшему времени.
Наиболее обширную и энергичную торговлю вели евреи уже в описываемую эпоху в пределах франкского королевства. Торговля составляла здесь не только их главное занятие, но можно думать, что и распространились они во владениях меровингских королей первоначально в качестве торговцев. По крайней мере, во всех тех случаях, когда нам известны профессии галльских евреев за все время правления Меровингов, они обычно являются в роли торговых посредников и только в сравнительно редких случаях занимаются также денежными операциями. Напротив, на еврейское землевладение в пределах бывшей галльской провинции или на занятие евреев ремеслом мы не встречаем в эту эпоху никаких указаний. Как в Италии и Испании, они занимаются здесь работорговлей. Работорговля, впрочем, не составляла не только единственной, но, по-видимому, даже и главной отрасли еврейской торговли в королевстве франков. Они сбывают драгоценные товары, под которыми, очевидно, следует разуметь различные произведения Востока, клермонскому духовенству, проникают, как на то жалуется собор в Маконе (581 г.), с различными мелкими изделиями в женские монастыри, служат торговыми агентами при королевском дворе в царствование Хильпериха и Дагоберта, причем одновременно занимают и видные финансовые должности. Еврей Приск в половине шестого столетия чеканит королевскую монету. Еврей Соломон в царствование Дагоберта занимает должность сборщика таможенных доходов в Париже. Еврейские суда уже в это время появляются в гаванях южной Франции. Их торговые суда, например, еще в шестом столетии совершали торговые плавания между Ниццей и Марселем.
Обслуживая, таким образом, королевский двор и высшие круги преимущественно духовной аристократии, еврейские торговцы удовлетворяли назревавшей в среде грубого варварского общества потребности в предметах роскоши, играя при этом в отношении меровингской Франции ту же роль, какую в древности играли финикийские купцы в отношении древних греков и впоследствии сами греки в отношении скифских и других варварских племен и народов, живших по берегам Черного и Средиземного морей. Как уже указано, евреи и проникли в пределы франкского королевства прежде всего именно в качестве торговцев. Итальянские евреи, как мы видели, находились в торговых сношениях главным образом с городами южной Галлии. Другие их соплеменники завязывали во франкском королевстве более прочные и постоянные торговые связи и вместе с этим устраивались там сами на постоянное житье. Их поселения возникали при этом, в отличие от торговых народов древности, не только в прибрежных и пограничных областях, но и повсюду, во всех более крупных городских центрах [148]. Значительные еврейские общины существовали, как мы видели, еще в меровингскую эпоху, помимо южных приморских городов, также в Бордо, Клермоне, Туре, Орлеане [149]
Впрочем, в описываемое время евреи далеко не занимали еще того исключительного монопольного положения в торговле франкского королевства, как в последующую каролингскую эпоху. Сильную конкуренцию им все еще составляли сирийцы, игравшие такую исключительную роль в торговле Римской империи. Сирийские купцы рядом с евреями в значительном числе встречались во всех крупнейших городах королевства: в Париже, Орлеане, Бордо, Марселе, Нарбонне [150]... Сирийские купцы, как и в римскую эпоху, поставляли преимущественно различные произведения Востока; в частности, например, сирийские вина, именно, из Газы, Сарепты, Аскалона, в пятом и шестом веках были в большом употреблении в Галлии.
Торговля составляла, таким образом, как сказано, главное занятие евреев во франкском королевстве. Что касается собственно денежной торговли и кредитных операций, составлявших впоследствии столь исключительную и притом типичную профессию евреев, то в описываемое время такие денежные и кредитные операции представляли сравнительно редкое исключение. В эпоху почти полного господства натурально-хозяйственных отношений не было благоприятной почвы для развития кредита в сколько-нибудь широких размерах. Поскольку потребность в кредите успела пробудиться уже в это время, она ограничивалась, само собою разумеется, пока еще исключительно высшими духовными и светскими кругами, как о том свидетельствуют и немногие известные нам случаи кредитных операций евреев в описываемую и последующую каролингскую эпоху. Помимо господства натурального хозяйства в экономической жизни, не меньшее препятствие к развитию кредита представляла и грубость нравов меровингского общества, делавшая необеспеченным не только получение долга, но и самую личность кредитора. Из кредитных операций евреев в описываемую эпоху наши источники сообщают всего только о трех случаях. Это, во-первых, упомянутые выше два случая ссуд в Италии, из которых в одном должник отказался уплатить одолженную сумму, причем для получения ее пришлось обратиться к содействию папы. В меровингской Франции единственный известный нам случай окончился
