путем стачек. Эмигранты из радикальной интеллигенции много содействовали превращению профессионального рабочего движения в социалистическое в то время, когда социализм был еще очень слабо развит в Америке.
Эмиграция из России, имевшая в начале восьмидесятых годов характер бегства, вошла впоследствии в нормальную колею. За десятилетие 1881-1890 гг. переселилось в Америку из России, Галиции, Румынии и других стран около 400 000 евреев. Большинство их устроилось в Нью-Йорке, но образовались также значительные колонии в Чикаго, Бостоне, Филадельфии и других городах восточных штатов; в западные штаты шли меньшие группы иммигрантов. Во всяком случае, через Нью-Йорк проходила почти вся переселенческая масса и здесь получала свою первую американскую отделку. В Нью-Йорке, как и в Лондоне, еврейские эмигранты селились в определенных кварталах, в нижней части города (Down Town), образуя таким образом добровольное гетто. Пришлые обитатели Нижнего Города были сильны именно этою сплоченностью больших однородных масс на определенном месте. Они жили крайне скученно, в огромных многоэтажных домах, снизу доверху набитых жильцами (tenement houses). Здесь шла жестокая борьба за существование при необходимости приспособляться к условиям нового быта; борьба сопровождалась большими страданиями, но должна была окончиться победою. Пришлые массы распределялись по разным отраслям труда. Новички занимались мелкою разносною торговлею, «педлерством». Эмигрант, не приученный к определенной профессии, привезший с собою или получивший от благотворительного общества несколько долларов, покупал на эти деньги корзинку с товаром и ходил с ним по улицам, из дома в дом, а иногда по пригородам и деревням и таким образом зарабатывал на дневное пропитание. Иным удавалось от этих заработков делать сбережения, и тогда они меняли кочевой торг на оседлый, превращаясь из «педлеров» в лавочников, а с течением времени в содержателей крупных магазинов. Не одна богатая торговая фирма в Нью-Йорке и других городах выросла на основе, некогда заложенной в корзине бедного «педлера». Имена «миллионеров» из бывших «педлеров» были у всех на устах, и рассказы о таких превращениях кружили голову многим предприимчивым беднякам из переселенческой массы.
Однако значительная часть этой массы предавалась физическому труду на фабриках и в больших ремесленных мастерских. Особенности американской индустрии сглаживали различие между фабрикою и мастерскою: и фабричный рабочий и ремесленник являлись здесь только мелкими винтами в сложном механизме производства, так как система разделения труда дробила всякое производство на множество отдельных простейших работ, к которым быстро приучались даже люди, не имевшие понятия о данном ремесле в целом. Не нужно было быть портным, чтобы работать в портняжной мастерской, где из десятков рабочих один кроил материю, другой на машине делал швы или петли, третий пришивал пуговицы, четвертый гладил утюгом. Белошвейное и портняжное дело было наиболее распространенным в еврейских кварталах Нью-Йорка. За ним следовало табачное дело — изготовление папирос и сигар, ставшее главною отраслью женского и детского труда. В этих производствах конкуренция доводила заработную плату до минимума. Содержатель мастерской из старых эмигрантов, нередко сам бывший раньше объектом эксплуатации и пробившийся из нужды к обеспеченному существованию, эксплуатировал труд своих рабочих из «зеленых», новичков, заставляя их работать по 12-15 часов в день за мизерную плату. Это называлось, как в Лондоне, «sweating system» (система выжимания пота). Но часто и сам хозяин мастерской, «босс» («баалебос»), жил не лучше своих рабочих. Не легко было и положение лиц свободных профессий — врачей, инженеров, конторщиков, журналистов, так как при более высокой оплате такого труда его труднее было найти. Интеллигентам часто приходилось начинать свою карьеру в Америке с грубого физического труда и заниматься самыми разнообразными профессиями. Один из таких эмигрантов, впоследствии написавший книгу о «великом переселении» 80-х годов, дает перечень работ, которые он сам проделал в первые семь лет своего пребывания в Соединенных Штатах: «Я был попеременно землекопом, фермерским батраком, контролером на железной дороге, владельцем бакалейной лавочки, конторщиком в банке, студентом медицины, санитарным инспектором, управляющим домами, городским учителем, редактором еженедельной газеты и, наконец, сотрудником нескольких больших американских газет». Только на долю немногих выпал подвиг насаждения сельского хозяйства в Америке, о чем мечтали в России первые интеллигентные вожди эмиграции.
Первые опыты колонизации оказались неудачными. Молодые люди из упомянутых кружков «Ам-олам», прибывшие в 1881-м и следующем году в Америку, с жаром принялись за осуществление своей мечты, но наткнулись на неодолимые препятствия. Первые колонии, устроенные частью в виде сельских коммун в штатах Луизиана, Дакота и Орегон («Кремье», «Бетлехем», «Монтефиоре» и др.), пострадали от плохого выбора места и неопытности колонистов. То земля оказывалась в болотистой местности, затопляемой разливом Миссисипи, то мешали климатические условия: ветры и частые засухи. Колонисты работали дружно, с увлечением, но не могли устоять против этих внешних условий при недостаточной материальной поддержке, которую оказывало им нью-йоркское «Общество помощи эмигрантам». К 1885 году все эти колонии распались. Дольше всех боролась за свое существование образцовая колония «New Odessa», основанная одесскою группою пионеров на средства, собранные упомянутым выше Гейльприном. Был куплен в западном штате Орегон участок земли с необходимейшим земледельческим инвентарем и устроена колония, где около полусотни молодых людей образовали сельскую коммуну (1883). Они занялись хлебопашеством, не заметив в своем увлечении, что соседние фермеры занимаются главным образом скотоводством и молочным хозяйством, более подходящими к местным условиям. Пришлось заняться подсобным промыслом — рубкою леса и доставкою дров для соседней железной дороги; но когда лес на купленном участке был вырублен и выяснилась необходимость прикупки новой земли для обработки, не оказалось нужных для этого денег. Несколько лет бились колонисты, терпя нужду и не решаясь обзавестись семействами, которых нечем было бы кормить. Наконец терпение истощилось, и постепенно колония «Новая Одесса» — создание идейного энтузиазма — была покинута ее основателями. Некоторые колонисты по бедности не имели средств на проезд по железной дороге, и они прошли пешком огромный путь от СанФранциско до Нью-Йорка, от Великого океана до Атлантического в течение трех месяцев (1888 г.).
Более прочными оказались сельские колонии, устроенные в Нью-Джерси, одном из оживленных восточных штатов, недалеко от крупнейшего центра страны — Нью-Йорка. В 1882 году там сразу возникли три колонии, расположенные в небольшом расстоянии друг от друга: Альянс, Кармель и Розенгайн, заселенные первоначально выходцами из России в количестве 70 семейств. Близость к большим городам облегчала сбыт продуктов поселенцам, занимавшимся преимущественно садоводством и виноградарством. Однако и здесь не обошлось бы без кризиса, если бы колонисты и их покровители не додумались до простой мысли: присоединить к сельскому хозяйству подсобный городской промысел — фабрикацию белья. Учрежденные в колониях фабрики-мастерские для шитья рубашек давали дополнительный заработок семьям колонистов, которые занимались этим
