Проблем, таким образом, было много, но все они в 1944 г. были позитивно разрешены. В отличие от польского движения Сопротивления аналогичное движение в Чехии и Словакии сохранило, по существу, свое единство. В 1944 г. в горах Словакии получило развитие партизанское движение, становлению которого в большой степени способствовали заброшенные из СССР десантные группы и целые смешанные советско-чехословацкие партизанские соединения, проникавшие с территории соседней Украины. На Украине находился и штаб, с которым поддерживали постоянный контакт словацкие партизаны: во главе его стоял один из самых опытных организаторов партизанской борьбы в СССР — Строкач[25]. На основе так называемого Рождественского пакта 1943 г. для руководства повстанческим движением был сформирован Словацкий национальный совет, в состав которого вошли местные коммунисты и представители других политических партий. Накануне восстания совет состоял из четырех коммунистов и четырех сторонников Бенеша[26]. 20 июля в глубоком подполье было проведено совещание членов совета с офицерами из «военного центра»: на совещании был одобрен план действий. 4 августа этот план был доставлен в Москву одним коммунистом (Шмидке) и одним офицером: документ был передан советскому командованию; одновременно его утвердило эмигрантское руководство Коммунистической партии Чехословакии[27].
Однако немцы нанесли упреждающий удар, оккупировав 23 августа Словакию: этот шаг захватил советское командование врасплох[28]. В эти самые дни Красная Армия вела тяжелые бои на варшавском направлении и в Прибалтийских республиках. Полным ходом шло ее наступление на Балканы. От Словакии ее отделяли Карпаты, и в военных планах не предусматривалось фронтальное наступление на горный кряж; к тому же относительно небольшие силы, остававшиеся на этом участке фронта, только что перешли к обороне[29]. Словацкий полковник Голиан отдал своим войскам приказ сопротивляться немцам. К концу августа восстание было в разгаре: 30-го была освобождена Банска-Бистрица, которая сделалась столицей повстанцев, /198/ контролировавших уже две трети территории Словакии. С просьбой помочь им к Советскому правительству обращались как Бенеш, так и Готвальд, лидер чехословацких коммунистов, нашедший убежище в Москве. Готвальд подчеркивал, что в Словакии идет настоящая народная война, развивающаяся под сильным влиянием коммунистов[30].
Руководствуясь больше политическими, нежели военными соображениями, Сталин решил развернуть наступление на Словакию и торопил своих генералов поскорее начать его[31]. Но когда 8 сентября его войска пошли в атаку, восставшие дивизии в Восточной Словакии, которые должны были открыть Красной Армии двери страны, заняв горные перевалы за спиной у немцев, были уже разоружены и распущены оккупантами. В рядах советских войск сражался и чехословацкий корпус; сформированный в СССР по соглашению с Бенешем, он уже отличился в предыдущих военных действиях. В помощь повстанцам был сброшен авиадесант: бригада чехословацких парашютистов которая также была сформирована в СССР. Наступление шло медленно: как объяснили впоследствии советские военачальники, у войск отсутствовали какие бы то ни было навыки ведения боя в горах. Немцам удалось надолго задержать советские части в предгорьях Карпат[32]. Имевший ключевое значение перевал Дукла был захвачен лишь 8 октября: восстание к этому времени было в основном подавлено. Уцелевшие группы повстанцев ушли в горы, где совершали более или менее активные партизанские вылазки.
Красной Армии, таким образом, не удалось в силу неблагоприятных военных обстоятельств прийти на помощь ни Варшавскому, ни Словацкому восстаниям. Естественно, это не могло не оставить некоего горького осадка в политических отношениях. Но во втором случае горечь была не столь сильной, как в первом[II]. У чехословаков они не подорвала ни их симпатий к русским, ни сложившегося в ходе войны единства антифашистских сил. Сильно выросло влияние чехословацких коммунистов, несмотря даже на то, что их организация не /199/ раз несла тяжкий урон от гитлеровских репрессий. Обойденная с севера и с юга советскими войсками, Чехословакия была последней из стран, освобожденных Красной Армией. Еще до того, как пришло освобождение, в марте 1945 г., между всеми политическими партиями страны — и в первую очередь между коммунистами и Бенешем — было заключено широкое политическое соглашение о создании правительства Национального фронта. Главой правительства был назначен социалист Фирлингер, президентом остался Бенеш. 5 апреля программа нового правительства была обнародована в только что освобожденном словацком городе Кошице. Весьма передовая по своему содержанию, она предусматривала целый комплекс политических и социальных реформ. Свой отпечаток на эту программу наложило и Словацкое восстание, несмотря на свое поражение. Так, программа признавала за словаками право считаться «отдельной нацией», вступавшей в союз с чехами в новом государстве на основе полного равноправия. Кроме того, остовом государственной администрации на всех уровнях и по всей стране, включая Чехию, программа провозглашала те национальные комитеты, которые возникли именно в ходе восстания. «Тесный союз» с СССР рассматривался в документе как «неуклонная линия» внешней политики Чехословакии; осуществление его планировалось путем «сотрудничества... во всех областях»[33].
Поворот событий в Румынии
В августе все того же 1944 г. развалился немецкий фронт на Бал¬канах. Здесь, как и повсюду, шло бурное политическое брожение. В частности, в Румынии, как и в других странах — союзницах гитлеровской Германии, имелись консервативные группы, которые с 1943 г. лелеяли планы выхода из войны и вынашивали соответствующие предложения о перемирии, неизменно связывая их с перспективой прихода в страну прежде всего англо-американских войск. Прибытие этих войск ожидалось по воздуху и в любом случае рань¬ше, чем подойдут советские армии[34]. Стремительность советского наступления явилась ошеломительной неожиданностью для указан¬ных кругов. Дискредитировавшее себя профашистское правительств Антонеску было препятствием для любых переговоров с антигитлеровской коалицией. В Румынии оставались, правда, силы, которые до поры до времени держались в стороне, дожидаясь благоприятного момента, чтобы перевести страну из одного лагеря в противоположный. Имелась прежде всего монархия, которую представлял не столько молодой король Михай, сколько королевский двор в целом и связанные с ним влиятельные военные круги. Имелись также «исторические партии», либеральная и царанистская («крестьянская») партии, традиционно выражавшие взгляды той части румынской буржуазии, которая склонялась к союзу с западноевропейскими державами. Обе партии были распущены, но их лидеры, Братиану и Маниу, на протяжении всего этого времени сохранили молчаливую оппозицию режиму (за что, кстати, не подвергались никаким преследованиям). /200/ Все эти группы поддерживали войну до тех пор, пока речь шла об отвоевании Бессарабии и даже присоединении советской территории вплоть до Одессы. С сокрушительными поражениями на русском фронте в стране стал стремительно нарастать политический кризис. Противниками войны с самого ее начала выступали коммунисты; однако руководители небольшой Румынской компартии находились в тюрьмах, эмиграции или глубоком подполье. Их усилия по организации широкого антифашистского движения, подобного тому, которое развернулось в других странах, до самого конца 1943 г. давали весьма скудные результаты. До начала решающего года их предложения о союзе были приняты лишь мелкими группами, которые и ранее занимали весьма сочувственные по отношению к коммунистам позиции[35].
Все переменилось весной 1944 г., когда войска Конева пересекли румынскую границу. Тогда между коммунистами и социал-демократами был заключен пакт о создании Единого рабочего фронта. Вскоре была образована более широкая коалиция с отколовшейся от либеральной партии группой бывшего премьер-министра Татареску; коалиция приняла название «Национальный фронт». Началось очень интенсивное установление контактов между двором, офицерами-монархистами и коммунистами: в ходе тайных переговоров между ними был согласован план вооруженного свержения Антонеску. В июне Маниу и Братиану тоже согласились вступить вместе с коммунистами и социал-демократами в единую организацию — Национальный блок[36]. Таковы были политические предпосылки тех военных планов, которые были окончательно подготовлены летом.
Механизм заговора должен был прийти в движение синхронно с ожидавшимся с часу на час наступлением советских войск. В последний момент, едва наметился успех прорывов Малиновского и Толбухина под Яссами и Кишиневом, дата выступления была даже перенесена на более ранний срок. Нет данных, которые бы свидетельствовали о том, что советское командование было информировано о точных деталях замыслов бухарестских заговорщиков, но не подлежит сомнению, что Москва была в курсе их плана в целом. В курсе были также англичане и американцы, ибо вплоть до самого последнего момента румынские руководители не исключали того, что провидение пошлет им для спасения войска двух западных держав[37]. 23 августа Антонеску был вызван в королевский дворец и арестован там гвардейцами; вскоре под стражу были взяты и его министры. Все они были переданы в руки вооруженного отряда коммунистов. Армия заняла стратегически важные пункты столицы и получила приказ пустить в ход оружие при любых попытках сопротивления со стороны немцев. На следующий день новое правительство объявило войну Германии. Румынское восстание увенчалось успехом благодаря высокой степени национального единства, достигнутой в решающий момент, а также благодаря быстрому и решительному применению вооруженных сил[38]. /201/ С этого дня румынская армия начала участвовать в войне с фашистской Германией. Она ускорила изгнание немцев из Румынии, что лишило Гитлера последнего из остававшихся у него источников снабжения нефтью — Плоешти. Участвовала она и в кампании по освобождению Трансильвании (обещание вернуть ее Румынии было одним из тех факторов, которые способствовали переходу Бухареста на сторону антигитлеровской коалиции). Наконец, она была использована в ходе последующих операций на территории Венгрии и Чехословакии. Вначале король и его генералы потребовали было, чтобы советские войска остановились у Фокшан и устья Дуная[39]. Но, естественно, подобное условие не могло быть принято Советским Союзом, военные и политические планы которого исходили из открывшейся перед ним возможности нанесения удара гитлеровцам и с юга. 31 августа войска Малиновского вступили в Бухарест, и страна была оккупирована в соответствии с условиями перемирия для успешного завершения военных действий. Румынские армии вследствие этого воевали, будучи включенными в состав советских фронтов.
