Орел стал махать крыльями, взлетая все выше и выше. А младшая дочь Хана и прекрасный всадник нашли свое счастье.
Правда и ложь (П. О.)Давным-давно, даже очень давно, так давно, что сейчас никто и не знает, когда, жила-была Правда. Жила свободно, привольно, в золотых степях, на берегу голубого-голубого теплого моря.
Открыто, не прячась, гуляла под ярким солнцем. Все знали, что это Правда, и любили ее. Смотрела она прямо в глаза встречным людям, наделяя их силой, уверенностью, самоуважением, свободомыслием. И так хорошо было от этого людям, так привольно, что процветали на земле ремесла и искусства. Жили люди в мире и согласии, не зная войн, влюбляясь, рожая детей, радуясь жизни. Жили без зависти, без обмана, наделенные благами соразмерно своим талантам и умению. Жили они на этой земле как часть этой земли.
А где-то там, в стороне от голубого и теплого моря, в чаще загнивающего леса, в теплом и смрадном болоте пряталась от людей Ложь. Коварная, злая, тщеславная, она изнывала от зависти и жажды власти. Она, разумеется, считала себя лучше Правды и никак не могла понять, почему люди ее не ценят и не любят: «Ведь я ничуть не хуже, а даже лучше – и завистлива, и хитра, и коварна, – ну, какие достоинства еще нужны?» – так рассуждала Ложь.
И решила она подобраться ближе к людям, раз уж они не идут к ней. Темными ночами все ближе пробиралась она к золотым степям. В одну ночь вышла она на край степи, и надо же такому случиться – именно на то место, где в стоге сена, сняв свои белые одежды, безмятежно спала Правда. Быстро скинула Ложь свои черные одежды, натянула белые и скрылась в степи.
Утром Правде ничего не оставалось, как облачиться в черное, ведь не могла же она ходить обнаженной. В то же утро люди начали встречаться с Ложью, но в белых одеждах. Хотя веяло от нее чем-то другим, и глаза все время ускользали, но белые одежды сбивали с толку, а отеческий тон предупреждения о том, что в степи объявилась черная Ложь, окончательно запутал людей.
Смрадное дыхание Лжи отравляло воздух, которым дышали люди. Они стали подозрительными, реже улыбались, становились замкнутыми. А Ложь все процветала, радуясь тому, что у нее целая группа верноподданных, похожих на нее – таких же тщеславных, таких же завистливых, желающих иметь блага и почет не по заслугам.
Находились, конечно, самые зоркие, самые умные из людей, которые восклицали: «Посмотрите, это же Ложь в белых одеждах!» Но их забрасывали камнями – еще бы! они посмели оскорбить «Правду».
А Правда тем временем мыкалась по степям, всеми гонимая и презираемая. Призывы к бдительности не прошли даром. Намаявшись, она приняла мудрое решение – ушла в горы далеко от моря. Она будет ждать, когда люди сами поймут, кто есть кто.
Мне кажется, мы уже начинаем догадываться, где Правда, а где Ложь.
Юрий Петрович Власов с участниками группы
Сказка для детей любого возраста (Г. А.)Жил-поживал на белом свете мастер по имени Семен. Руки у Семена были золотые: за какое дело Семен ни возьмись – любое спорилось, каждое доводилось мастером до конца. Все знали, что если прохудится крыша, – Семен залатает, если случайно потечет чайник, – Семен запаяет, если, не дай Бог, колодец иссякнет, – Семен раскопает.
И была у Семена страсть несусветная к дереву природному. Резал он из живого дерева фигуры диковинные и замысловатые. А были они у мастера не простые, а душой наполненные, и виделись в них жизненная сила богатая и неиссякаемая.
Случилось, что подметил Семен странность любопытную фигурок своих. Поставил он как-то свои игрушки рядом вместе и показались-приглянулись они Семену разными-различными: красотою и богатством природным была насыщена фигурка одна, тусклостью и бледностью неприглядной была наполнена фигурка другая, нежностью и изяществом небесным веяло от фигурки третьей, грубостью и черствостью была поражена фигурка четвертая.
И одолела Семена-мастера дума тяжелая о секрете секретном игрушек своих. Не два, не три дня ходил Семен сам не свой, а на четвертый – озарила его мысль светлая. Уразумел Семен, что вырезал он те фигурки из разного дерева.
И понял мастер истину великую, что форму дереву придавая и часть души вкладывая в загадочные фигуры, выявлял он лишь черты, искусно заложенные в древесине природой.
«Яблоня» (Н. У.)Вечером воздух был горяч и неподвижен, а ночью разразилась буря. В городе она срывала крыши с домов и выла в печных трубах, а в лесу повалила огромный старый дуб – красу и гордость всего леса. Падая, лесной великан задел ветвями молодую яблоньку. Всего лишь задел, но долго ли повредить такое маленькое деревце – бедняжка оказалась с переломленным стволом. Утром буря утихла, и яблонька услышала людские голоса и стук топоров. Это были дровосеки – они дорубили и увезли дуб. Никто не догадался перевязать рану молодому деревцу. Лесное общество было возмущено самоуправством бури и горько оплакивало смерть исполина. Но о яблоньке никто не вспомнил. Уж больно она была мала и незаметна и яблок еще не давала.
Дни шли за днями. Рана на дереве затянулась, но одно было плохо – деревце срослось почти под прямым углом, а так как оно продолжало всеми ветвями тянуться к солнцу, то ствол ее образовал причудливый и не очень-то красивый изгиб. Кривая яблоня заметно подросла, и со всех сторон на нее посыпались насмешки высоких стройных деревьев – они были горды этим и считали это своей заслугой, хотя дуб мог упасть и на них. Надменные красавицы ели и березы указывали на яблоньку кудрявыми ветвями и от души смеялись:
– Посмотрите-ка на эту кривульку! Да у нее ствол, как верблюжий горб, а крона смотрит в сторону! Куда же ей до нас! – себя они считали достойными особого поклонения и не могли отказать себе в маленьком удовольствии.
– Надо отбить у девчонки охоту кривляться! – говорили липы. И они действительно хлестали яблоню ветвями, по их словам, для ее же пользы. Конечно, яблонька от этого не становилась стройнее, и тогда липы ворчали: – Какой трудный подросток! Совершенно не поддается воспитательному воздействию!
Маленькая робкая осинка жалела подружку и старалась занять ее разговорами. Не найдя ничего лучшего, она выспрашивала у яблоньки историю ее «окривления». Что и говорить, такие беседы для деревца были не из приятных.
– Однако она здесь совсем не к месту! – изрекал дородный и породистый бук. – Теперь я вспоминаю, что ее семечко залетело к нам случайно. Так зачем же мы терпим ее здесь? Ведь она портит нам общий вид и тон здорового коллектива. К тому же засоряет породу! – тут он посмотрел на сородичей яблоньки – стройные дикие яблони, стоявшие молча, опустив верхушки. В душе они были бы не прочь пожалеть сестрицу, но очень уж их смущал ее необычный вид.
Августейшая сосна милостиво выслушала мнение каждого, а поскольку большинство было против деревца, сосна присоединила свой голос к большинству и порешила: изгнать яблоньку из леса, то есть лишить всех благ природы – солнца, влаги, воздуха. Деревья ревностно исполняли решение повелительницы: могучими густыми кронами они затеняли яблоньку, не пропуская к ней ни одного солнечного луча; толстыми мощными корнями давили и теснили корни деревца, отбирая всю влагу. А когда шел град, деревья расступались, и тяжелые градины били прямо по корявому стволику яблоньки. Конечно, деревьям было легко проделывать все это – ведь в сравнении с ними яблонька была совсем крохой. Дикий вьюн опутал ее своими стеблями, норовя отнять у нее последний глоток воздуха. Даже низкорослая крапива старалась ужалить деревце побольнее, а уж ежевика просто впивалась в кору яблоньки и раздирала ее. Только старушка ель любила и жалела маленькое деревце, когда она укрыла яблоневый росток от палящих лучей солнца.
– Бедное дитя! Не лучше ли всем вместе помочь яблоньке выпрямиться? – говорила она. Но ее никто не слушал.
Жизнь яблоньки стала совсем невыносимой. Все наперебой твердили о ее уродстве, наконец, и сама яблонька стала думать только об этом. Она все ниже гнулась от стыда и все больше кривела. Это очень огорчало ее. Часто она лила горькие слезы и жалела, что дуб не раздавил ее совсем. Но слезами делу не поможешь. Яблонька просто не знала, куда бежать от такого количества недоброжелателей. Да и бежать она не могла – ведь корни ее были в земле!
Как-то раз в лес пришел главный городской садовник: он искал кусты дикой малины. Случайно старик заметил кривую яблоньку. Он услышал обидные слова, которыми награждали ее деревья, и отлично понял их. Все садовники понимают язык растений, так же, как пастухи – язык животных. По неуловимым признакам, замеченным лишь его опытным глазом, садовник понял, что наша яблонька может давать прекрасные плоды. Добрый старик очень хотел, чтобы горожане получали из его сада самое лучшее, к тому же ему стало жалко деревце, и он решил пересадить его в городской сад.
