55
Схема рефлекторного «кольца» отражает, как известно, представление о корригируемости каждого последующего звена в цепи рефлексов информацией о звене предыдущем. И. М. Сеченов был во всяком случае предельно близок к формулировке этой схемы, когда писал: «...Ассоциация представляет обыкновенно последовательный ряд рефлексов, в котором конец каждого предыдущего сливается с началом последующего во времени... Конец рефлекса есть всегда движение, а необходимый спутник последнего есть мышечное ощущение. Следовательно, если смотреть на ассоциацию только в отношении ряда центральных деятельностей, то она есть непрерывное ощущение» (И. М. Сеченов, Избранные произведения, М., 1952, т. 1, стр. 88). Если обращать внимание не на способ выражения мысли, а на саму мысль, то вряд ли можно не увидеть в этих словах указание на зависимость каждого из зачинающихся рефлекторных актов от афферентных сигналов («мышечного ощущения»), вызванных аналогичным актом, происшедшим в предшествующий момент (более подробно об этом см. [77, гл. II]).
Критикуя представление о рефлекторной «дуге» Dewey подчеркивал, что эта «дуга» является частью «кольцевого» цикла возбуждений, игнорируя который, мы не можем адекватно раскрыть отношения, существующие между субъектом и средой. Им обращалось внимание и на то, что началом рефлекторного акта является не изолированное действие сенсорного стимула, а определенные сенсомоторные координации, которые вызывают ответ благодаря своей включенности в более общие координационные системы.
Не требует разъяснений, насколько Dewey, формулируя такое динамическое и системное понимание, опередил многие современные ему воззрения.
На этом мы заканчиваем нашу небольшую дискуссию с Miller, Galanter и Pribram, вызванную стремлением проследить, почему именно представление об установке оказывается тесно связанным с современной концепцией функциональной организации действия. Хотелось бы, однако, завершая возражения, отметить, что несогласие с этими авторами отнюдь не является главным в нашем отношении к их весьма интересному труду. Если бы наряду с подчеркиванием разногласий мы обращали внимание также на положения, которые нас всех объединяют, то, вероятно, «зона согласия» далеко превзошла бы по объему и значению «зону расхождений».
Это отношение было им подчеркнуто спустя несколько лет [53].
Нежелание расстаться с этой концепцией символизма подтвердил недавно Valabrega, на позиции которого мы останавливались выше (§36).
Напомним, что в идеалистических теориях дается «одностороннее, преувеличенное» развитие одной из сторон познания «в абсолют, оторванный от материи, от природы...» [50, стр. 322].
Например, Musatti [см. 213, 214].
Может быть именно поэтому выступая на XVIII Международном психологическом конгрессе (Москва, 1966) президент Международной психологической ассоциации Fraisse заявил, что он «считает проблему установки основной (курсив наш. — Ф.Б.) проблемой современной психологии» (цит. по редакционной статье журнала «Вопросы психологии», 1967, № 2, стр. 25).
Касаясь близкой темы, В. Л. Какобадзе приводит [71, стр. 323] два следующих характерных высказывания Freud: «Представление, в данный момент сознательное, в следующее мгновение перестает быть таковым, однако может вновь стать сознательным... Каким оно было в промежуточный период, мы не знаем, можно сказать, что оно было скрытым, подразумевая под этим, что оно в любой момент способно было стать сознательным». И второе высказывание: «У нас не может возникнуть никаких предположений относительно того, в какой форме оно (представление. — Ф. Б.)могло бы существовать в душевной нашей жизни, оставаясь латентным в сознании». Эти формулировки могут дать повод для неправильных толкований и поэтому требуют пояснений.
Совершенно очевидно, что первая формулировка имеет для Freud ограниченный смысл, относясь только к тем содержаниям, которые не являются «вытесненными» («вытесненное» не может, по Freud, стать в обычных условиях осознанным; это — одно из основных положений его концепции). Что же касается второй формулировки, то из нее видно, насколько Freud был далек от понимания того, что позже стало ясным благодаря Узнадзе. Никаких предположений о специфической «форме», которую принимают «латентные для сознания представления», Freud действительно не высказывал. Именно поэтому Д. Н. Узнадзе имел право утверждать, что бессознательное для Freud — это «те же наши мысли и чувства, только лишенные качества осознанности». Всю ценность понятия «установка» Д. Н. Узнадзе видел именно в том, что она и только она позволяет нам понять, какую «специфическую форму» принимает переживание (представление, чувство, стремление), после того как оно перестает непосредственно осознаваться и переживаться.
Вопросы сходного порядка (относящиеся к особенностям управления «очень сложными» системами) рассматриваются и в общей теории регулирования.
Главное внимание обращается при этом на то, какие требования (ограничения) предъявляются к управляющему устройству, если объектом управления является «очень сложная» система (т. е. система, могущая через короткие интервалы времени приходить в одно из весьма большого количества состояний). Вееr, касаясь этого вопроса, замечает: «...Я заимствовал (у Ashby — Ф.Б.)... фундаментальную идею о том, что реальная система быстро производит разнообразие... Чтобы осуществлять управление, это разнообразие должно «поглощаться» равным или большим («необходимым») разнообразием... Это может осуществляться посредством генерирования соответствующего разнообразия... Это генерирование... должно достигаться посредством «самоопределения» системы так, чтобы ее части находились в гомеостатическом равновесии и вся система была бы ультраустойчива» [224, стр. 55].
Beer затрагивает здесь общую тему исключительно важную для теории биологического регулирования. Он, однако, выражается весьма абстрактно, и это создает трудности понимания. Редакция сборника дает поэтому мысли Beer такую расшифровку: «Чтобы управлять системой, нужно в каждый момент осуществлять выбор одного определенного состояния из всех возможных. Для этого необходимо, чтобы разнообразие управляющих сигналов было не меньше разнообразия возможных состояний системы... В противном случае неопределенность состояния системы будет возрастать и система выйдет из под управления. Кроме того, необходимо, чтобы управляющий сигнал выбирался... не случайно, а определялся на основе информации о состоянии системы» [224, стр. 56].
В данном случае основное требование, предъявляемое к управляющей системе, заключается (в соответствии с известной теоремой Shannonо «канале коррекции») в том, чтобы количество информации, переносимое управляющими сигналами, было не меньше прироста энтропии системы.
Отсюда вытекает, если учесть параметр времени, что частота «корректирующих» сигналов должна быть такой, чтобы управляемые параметры не «успевали» выходить за допустимые пределы. В случае «очень сложных» систем с большим количеством состояний и быстрым ростом энтропии (а именно таковыми являются системы биологические), частота управляющих сигналов должна стремиться к бесконечности, т. е. управление должно быть в пределе непрерывным.
Весьма близким к этой трактовке является подход к вопросам регулирования состояния биологических систем, разрабатываемый И. М. Гельфандом и его сотрудниками на основе так называемой тактики нелокального поиска. Как подчеркивает И. М. Гельфанд, выходная функция в самонастраивающихся системах обычно не задается аналитически. Поэтому подбор нужных значений рабочих параметров должен производиться экспериментально и настолько быстро, чтобы удовлетворяющие значения оптимизируемой функции «достигались за интервалы времени, на протяжении которых эта функция не успевает существенно измениться» [31, стр. 295; см. также 30, 32, 33].
