Характеризуя постановку проблемы «бессознательного» в старой психологической литературе, мы неоднократно обращали внимание на веский довод, который приводили в конце прошлого и в начале текущего веков сторонники реальности «бессознательного». Этот довод заключался в том, что психологический анализ нередко выявляет существование «логической работы» мозга, несмотря на то, что эта работа протекает без ее осознания (по крайней мере, без осознания в фазе еще не завершившегося ее развития). Переводя эту мысль наших во многом очень дальновидных предшественников на более современный язык, можно сказать, что иногда «бессознательное» дает о себе знать благодаря тому, что оно способно перерабатывать полученную информацию, хотя процесс этой переработки ускользает от контроля сознания. «Бессознательное» выступает в данном случае как термин, означающий только очень своеобразную форму обычной гностической активности мозга[44].
Мы уже отметили выше, что все охарактеризованное нами развитие нейрокибернетических и нейрофизиологических представлений, все направление монотипного и генотипного моделирования мозговых функций ориентированно на то, чтобы сделать более понятным, каким образом топологические особенности нервного субстрата, выражающиеся в специфических особенностях строения нейронных сетей, при вероятностно-детерминированном характере взаимосвязей между нервными элементами могут дать материальным структурам, определенным образом связанным с внешним миром, возможность получать и перерабатывать информацию об этом мире. Мы обратили также особое внимание на то обстоятельство (в интересующем нас аспекте этот момент является главным), что в числе факторов, которые регулируют процесс усвоения информации, категория «сознания» нейрокибернетическими концепциями почти никогда не включается.
Можно привести очень много примеров, убедительно показывающих, что именно эта задача разработки теории нейронного механизма, способного к переработке информации без участия сознания, является центральной для современных нейрокибернетических исследований. Именно так были ориентированы ранние работы Pitts, посвященные линейной теории нейронных сетей, опубликованные им еще в начале 40-х годов [220, 221], работа Householder и Landahl [174], работа Culbertson [130], название которой «Сознание и поведение» отнюдь не должно создавать иллюзию, что ее автор действительно рассматривает сознание как фактор, реально участвующий в детерминации поведения. Очень последовательно в этом же духе написана широко известная монография Ashby [104]. Глубокие познания этого автора в области клинической патологии сознания не помешали ему создать схему функциональной организации познающего мозга, в которой для мозговой активности, лежащей в основе осознания, вообще места не отведено. Rosenblatt эту же основную задачу объявляет ведущей для всего класса моделей, относимых к типу перцептронов. Подобные ссылки можно было бы продолжить.
§73 Эвристическое направление в современной нейрокибернетике
Характерным для современного нейрокибернетического направления в анализе мозговой деятельности является, однако, не только сформулированная выше основная задача. Не менее характерен для него и способ преодоления трудностей, которые стали заметно ощущаться в последние годы при попытках моделировать сложные формы переработки информации, характерные для реального мозга, отправляясь только от свойств вероятностно организованных нейронных сетей. Вопрос об этих трудностях был поставлен на I (Теддингтонском) симпозиуме по проблемам механизации мыслительной деятельности, состоявшемся в Англии в 1958 г. На нем в докладах Minsky, MacKay и др. подчеркивалась необходимость найти какие-то пути для моделирования не только интеллектуальных процессов формально-логического порядка, но и таких «алогических» форм активности, как «догадка», интуитивное предвидение, мыслительная деятельность в ситуации, в которой для принятия решения по точному алгоритму требуется переработка чрезмерно большого количества информации и т.п. Здесь по существу впервые прозвучала мысль о том, что при попытках раскрытия механизмов, которые обусловливают процесс переработки информации мозгом, следует учитывать не только топологические характеристики и принципы динамической организации нейронных сетей, но и особенности функциональной структуры самого же этого информационного процесса. Эта идея, связываемая обычно в первую очередь с работами Newell, Shaw, Simon, опубликованными еще в 50-х годах [241, стр. 211—261], оказала в последние годы очень серьезное влияние на теорию моделирования мыслительной деятельности.
В исследованиях, начатых группой Newell, основное внимание уделялось не столько непосредственно механизму переработки информации, сколько принципам поиска («стратегии решения») задачи, не столько строгим алгоритмам, сколько «общим правилам» («эвристикам»), которые, основываясь на каком-то минимуме информации, не гарантируют успеха в решении, но в большинстве случаев этот успех обеспечивают. Это «эвристическое» направление противостоит поэтому в определенном смысле попыткам понять саморегулирование деятельности познающих систем как функцию характеристик только вероятностной нейронной сети. Выявляя факторы успеха решения, оно отчетливо переносит акцент с анализа особенностей топологии и детерминации на анализ логических закономерностей и порядка переработки информационных данных[45].
В методах исследования эвристическое направление также идет по особому пути, опираясь не столько на анализ проблем, выявляемых теорией нейронных сетей, и техническую разработку новых конструкций автоматов, сколько на формализованное психологическое исследование и программирование конкретных информационных процессов. Формализация достигается здесь путем расчленения сложных процессов переработки информации на определенные их элементарные «шаги», систематизированная совокупность которых может быть затем технически воспроизведена. Если в результате такого анализа функциональная структура информационно-перерабатывающей активности вскрывается достаточно полно и отражается в программе, то это вооружает электронно-вычислительную машину, реализующую подобную программу, почти теми же возможностями, которыми располагает в отношении решения задач соответствующего класса машина, работающая на основе программ обычного алгоритмического типа.
При эвристическом программировании становится поэтому не обязательным создание предварительной математической модели работы мозга. При нем может использоваться особый язык информационных процессов (доступный для машин специального типа со «знаковой» переработкой информации), отражающий данные анализа, который раньше рассматривался как специфически психологический и по поводу возможности которого раскрывать механизмы исследуемой активности прозвучало немало скептических высказываний. Эвристическое направление действительно остается при рассмотрении своих данных в рамках того, что может быть названо логикопсихологической «феноменологией», но оно показывает, насколько несправедливой являлась долго существовавшая недооценка возможностей логико-психологического анализа и что в существующие по этому поводу представления надо внести значительные изменения.
В нашей стране это направление получило в последние годы дальнейшее развитие благодаря интересным работам О. К. Тихомирова, В. А. Терехова, В. Н. Пушкина, Д. Н. Завалишиной, А. В. Брушлинского, Д. А. Поспелова и др. [86, 95].
Резюмируя, можно сказать, что эвристическим направлением подчеркивается значение важных связей, существующих между структурой информационного процесса, задачей, на решение которой этот процесс направлен, и логико-психологическими характеристиками мыслительной деятельности. Мы увидим далее, что, только учитывая эти связи и направляя поиск, как это и диктуется эвристическим направлением, от задачи «феноменологических» особенностей к механизмам, а не наоборот, можно адекватно решать вопрос о роли, которую играет в процессах переработки информации фактор сознания (а тем самым и правильно определять область, которую следует рассматривать как относящуюся к неосознаваемым формам высшей нервной деятельности). Если же мы предпочтем придерживаться концепций, избравших скорее обратный путь — от постулируемых механизмов (характеристик вероятностным образом организованных нейронных сетей) к особенностям информационно-перерабатывающей активности мозга, то нам будет, действительно, трудно понять, какие вообще существуют причины, для того чтобы отстаивать представление о наличии у сознания каких-то только ему одному свойственных регуляторных функций.
