Это положение представляется, безусловно, важным. Накопленные данные о функциональной организации процессов, разыгрывающихся в центральной (а также, по-видимому, в некоторых случаях и в периферической) нервной системе, часто указывают на существование клеточных структур, работа которых обнаруживает в определенных отношениях впечатляющее сходство с активностью «вычислительных механизмов» и может быть объяснена свойствами соответствующих нейронных сетей. Сюда, например, относятся материалы, полученные в результате исследования реакций зрительного анализатора Lettvinс соавторами [243, стр. 416], закономерности распознавания форм, для истолкования которых был предложен ряд специфических, моделирующих нейронных сетей Culbertson, [129], Rapoport [229] и др. Не подлежит сомнению, что когда сторонники концепции включенных в мозг нейронных «вычислительных устройств» конкретно аргументируют правомерность своего подхода, их доводы бывают иногда очень эффектными, как, например, у Sutherland [250], показавшего зависимость реакций осьминога от предварительного точного определения последним пространственных характеристик стимула, у Stark и Baker [249], проанализировавших в сходном плане механизм зрачкового рефлекса, у Selfridge [242], предложившего особую модель процессов распознавания формы предметов и т.д.
Von-Neumann [215], касаясь всего этого вопроса, логично замечает, что поскольку разные формы мозговой деятельности обнаруживают черты сходства с работой вычислительных устройств, можно предположить, что в активности реальных нейронных ансамблей используют общие принципы, сходные в какой-то степени с теми, которые характеризуют работу современных цифровых и аналоговых электронно-вычислительных машин. A George, предпочитающий более решительные формулировки, полагает, что если мы будем рассматривать головной мозг в целом, «как если бы он представлял собой управляющую систему типа вычислительной машины», то «тем самым мы лишь явно формулируем точку зрения, на молчаливом признании которой уже давно базируются многие биологические концепции» [164, стр. 19 и стр. 373].
Тенденция к такому пониманию действительно представлена в очень многих работах последних лет. И она должна быть принята, если только, соглашаясь с ней, мы не принуждаемся тем самым к отказу от представлений, еще более веско обоснованных. Между тем легко показать, что преобладающее в современной литературе истолкование этого «машинизирующего» подхода, подчеркивающее «вытеснение» им идеи сознания (Uttley и др.), требует в довольно категорической форме именно такого отказа. Для того чтобы согласиться с Uttley и его единомышленниками, мы должны признать, что сложнейший продукт фило- и онтогенетического процесса, каким является способность к осознанию субъектом его собственной психической деятельности, настойчиво формировался на протяжении тысячелетий этим процессом, несмотря на то, что никакого отношения к приспособительному поведению не имеет. Вряд ли нужно подчеркивать, в какое сложное положение мы были бы при таком признании поставлены, если, конечно, не собираемся распроститься без сожаления с основными принципами теории биологической эволюции.
Мы попытаемся, однако, далее показать, что такая печальная судьба нам совсем не обязательно предуготована. Эпифеноменалистическая трактовка сознания отнюдь не вытекает принудительно из представления о том, что активность определенных нейронных ансамблей определяется принципами, близкими в какой-то степени тем, на которые опираются в своей работе современные вычислительные устройства. Более того, специфические функции сознания становятся более понятными именно тогда, когда некоторые тенденции, проявляющиеся при попытках использования в нейрофизиологии и психологии современной теории автоматов, доводятся до своего логического конца. Нейрокибернетика отнюдь, не «аннулирует», как утверждает Uttley, категорию сознания. Напротив, она ее при определенном подходе только по-настоящему глубоко раскрывает.
Мы можем кратко резюмировать сказанное так. Учение оработе мозга многим обязано современному нейрокибер- нетическому подходу, использующему свойства логических сетей или конечных автоматов типа машины Тьюринга, за возможности, которые этот подход создает для понимания функций мозга, имеющих отношение главным образом к процессам переработки информации. Было бы, однако, ошибкой противопоставлять этот подход теории активности сознания, разработанной нейропсихологией. Речь в данном случае должна идти не об альтернативе, а о дальнейшем развитии моделирования мозговой деятельности в направлении, которое подсказывается неоспоримыми данными экспериментальной психологии, указывающими на активную роль сознания и на его во многом очень специфические регуляторные функции.
§76 Два основных аспекта проявлений активности «бессознательного»
Нейрокибернетическое направление в учении о мозге испытало, таким образом, очень своеобразную судьбу. Изъяв сознание из числа параметров мозговой деятельности, с которыми оно имеет дело, оно добилось не исключения сознания из круга объектов, подлежащих научному объяснению, а только собственного превращения в направление, которое исследует механизмы мозговой деятельности, мало или даже вовсе не связанные с сознанием. Действительно, почти все упоминавшиеся выше нейрокибернетические исследования можно рассматривать как относящиеся к теории механизмов, которые обеспечивают возможность переработки информации, происходящей независимо от того, осознается эта переработка или нет.
Нейрокибернетическое направление, опирающееся на теорию логических сетей, выступает поэтому сегодня как имеющее гораздо более близкое отношение к теории неосознаваемых форм высшей нервной деятельности, чем к учению о сознании. Но в этой специфически ограниченной области его методы и понятия представляются очень важными.
Все, о чем мы говорили до сих пор, затрагивало только один из аспектов активности «бессознательного» — аспект неосознаваемой переработки информации. Существует, однако, и другой, не менее важный аспект — аспект неосознаваемой непосредственной регуляции биологических реакций и поведения, который также испытал на себе продуктивное влияние идей нейрокибернетики. Мы остановимся сейчас на этой очень сложной стороне проблемы подробно.
§77 Информация — критерии предпочтения — антиэнтропический эффект
Процесс усвоения и переработки информации приобретает значение приспособительной активности, очевидно, только в том случае когда информация может быть использована в целях регулирования. Эту идею неразрывной связи в живых организмах аспектов информационного и регулирующего очень хорошо выразил Rosenblatt, предложив называть «познающими» системами только такие, в которых реально осуществляется подобная связь. «Представления информации в виде образа на сетчатке, — говорит он, — недостаточно для решения вопроса о том, является ли данный организм познающим по отношению к визуально наблюдаемой окружающей среде. Для того чтобы решить этот вопрос, мы должны еще показать, что эта информация допускает возможность управления (разрядка наша. — Ф.Б.) некоторым заданным множеством реакций организма. Мы могли бы, например, утверждать, что человек, который машинально останавливается при красном свете, но не способен впоследствии объяснить, почему он остановился, является "познающим" организмом по отношению к красным сигналам на уровне открыто проявляющихся двигательных реакций, но не на уровне словесного воспоминания. Наоборот, неумелый пианист может быть "познающйм" по отношенйю к ошибкам в своей игре на словесном уровне, но не на уровне управления своими движениями. Таким образом, мы используем термин "познающий" для того, чтобы указать, что знание некоторого объема информации приводит к возможности управления определенным классом реакций» [233, стр. 70].
Мы привели эту длинную цитату потому, что в ней отчетливо сформулирована мысль о единстве информации и регулирования, если они рассматриваются как механизмы адаптации, и одновременно еще раз подчеркнуто характерное для всего нейрокибернетического направления отвлечение от параметра осознания (пешеход остается «познающей» системой по отношению к красному сигналу на уровне своей моторики и в том случае, когда осознание мотивов этой реакции у него отсутствует).
