Вот материя цвета безоблачного неба, когда теплый южный ветер не гонит дождевых туч! Вот тебе другой цвет, золотистый, спасший когда то по преданию Фрикса и Геллу от коварной Ино. Этот цвет подражает цвету воды; от воды же он получил и свое имя. Я охотно поверил бы, что это любимый цвет нимф. Другой цвет похож на шафранный. В платье шафранного цвета одевается богиня, когда, влажная от росы, зажигает своих светоносных лошадей. Вот цвет пафских мирт, вот – пурпурного аметиста, телесного колера розы или перьев фракийского журавля! Не забыты и твои каштаны, Амариллида, миндаль и материя, называемая «восковой»! Сколько новых цветов вырастает на земле, когда с наступлением теплой весны дает почки виноградная лоза и когда удаляется печальная зима, во столько или даже больше цветов красят шерсть.
Выбирайте со вкусом! Не всем идет один и тот же цвет. Блондинкам к лицу черное; так черный цвет шел к дочери Бриса. В черное платье была она одета и тогда, когда ее похитили. Брюнетки должны одеваться в белое: ты, дочь Кефея, была прелестна именно в белом. Так была ты одета и во время своего приезда на Сериф».
(Перев. В. Алексеева, стр. 94–95, изд. А. С. Суворина).
Важную роль играли также характер материи и покрой платья. И в древности были свои трико, свое декольте и retrousse, полуприкрывание и обнажение, свое смелое подчеркивание известных женских прелестей.
В борделе или вообще в домашнем быту античные проститутки носили обыкновенно платья из очень тонких материй, через которые просвечивали все формы тела (Аристоф. Лисистр. 48). Эти поразительно легкие и прозрачные материи получались главным образом из Коса и Аморгоса (Гарпократиои, 14, 22: Аристоф. Лисистр. 150; Aesch. in Timarch стр. 118). Девушки имели в них такой вид, точно они были голые (Тибулл, 11,20; Hep с. V, 135; Гораций, Сат. 1, 2,101). Одежды, надеваемые для coitusa были из шелка (Аристотель, Histor. animal. V, 19). В Мишне упоминается «рубаха, chaluq, девушки, расхаживающей по улице», такой же выработки, как головной убор, зевака, т. е. сквозная, так что тело просвечивало (Prexiss а. а. 0, стр. 12). Античным гетерам не было также чуждо рафинированное retrousse, как это показывает следующая эпиграмма Асклепиада (Anthol, Palatin. XII, 161), в которой он описывает эфебоподобную кокотку:
Dorkion, jünglingliebend, verstehts, wie ein weichlicher Knabe
Kyprias hurtig Geschoss unter die Menge zu streun.
Sehnlicher Liebreiz bützt aus den Augen ihr, Uber den Schultern
Wehte der Hut, und nackt zeigte der Mantel das Bein.
(Доркион, любящая мальчиков, умеет, как изнеженный юноша, сеять в толпе пули Венеры. Вызывающая желание привлекательность сверкает в ее глазах, над плечами развивается шляпа и сквозь плащ видна голая нога).
В приведенном выше описании Алексиса несомненно описывается нечто вроде «cul de Paris». Обычное во времена империи у гетер декольтирование описывает Овидий (А. а. 111, 307–310):
«Оставляйте только открытыми нижнюю часть плеч и верхнюю часть левой руки. В особенности идет это к вам, красотки с белой кожей. Стоит мне увидеть ваше открытое плечико, мне так и хочется поцеловать его».
(Перев. В. Алексеева, стр. 101).
Необходимой принадлежностью туалета лучших проституток были еще, далее, шейные золотые цепи (Лук. Бес. гет. 4, 1; 6,3), которые иногда состояли из золотых монет (Schol. ad. Aristoph. Рас. 1142) или же ожерелья из драгоценных камней (Luc. d. m. 6, I), например, смарагдов (там же, 14, 4). В особенности ценились тяжелые ионийские цепи (там же, 7, I). Остальные украшение составляли: цветные ленты для груди (Poll. 65, 66; Anthol. Palat. V, 199), пояса, часто пестрые и снабженные золотыми надписями (Асклепиад, Epigr. 16), употребительные в летнюю жару веера (Dioskor, Epigr. 12), серьги (Лук., Бес. гет. 14, 4) и вуали, которые привозили из Тарента (там же, 7,2).
2. Личные качества и наклонности. – Из того, что мы ниже сообщаем о личных качествах проституток, следует, что большинство из них, как и в настоящее время, стояли на очень низкой ступени образование и занимали очень низкое общественное положение, так что, в связи с неблагоприятными еще кроме того влияниями профессии, в них брали перевес низменные, антисоциальные черты характера. Краткий обзор подтвердит эти слова.
Уже в древности вошли в поговорку лживость и лицемерие проституток. В одном своем отрывке автор комедий, Дифил, говорит, что клятве проститутки не надо придавать веры.[1094] Гораций (Од. 1, 35, 25) говорит о «клятвопреступной проститутке» (meretrix perjura), как о чем то обыденном, а Проперций (IV, 5, 27) показывает, как сводницы обучают проституток искусству лгать. Эта профессиональная лживость неразрывно связана с лицемерием и османом. Проститутка должна лицемерить, выказывая любовь своему случайному посетителю, чтобы «сильнее раздражить его страсть» и добиться большого гонорара (Аристенет, Ер. II, 13); несмотря на половое безразличие и нечувствительность, она должна соответственными движениями и вздохами изображать libido и оргазм (Овид. А. а., III, 797–803). Другие обманные приемы гетер, как фальсификация кушаний и напитков – за которые естественно должен был платить клиент – во время симпозиев, описаны, например, в комедии «Korianno» Ферекрата (Атен. IV, 159е, X, 430е. XI, 481а, XIII, 567с, XIV, 653а).
Другая характерная черта, подчеркиваемая у античной проститутки – нахальство и дерзость (см. у Филострата, Ер. 68), проявлявшиеся с одной стороны в безобидной форме мешкаю остроумия, которым отличались, например, такие проститутки, как Мания,[1095] Гнатена, Лаис, а с другой – приводившая у обыкновенных проституток к грубым, отвратительным, агрессивным действиям. Излюбленным приемом было, по-видимому, забрасывание яблоками (Аристоф. Облака, 991). У Алкифрона (III, 48) проститутка бросает в голову мужчине наполненный кровью животный пузырь, который лопается и пачкает его кровью. Неоднократно упоминается также выливание ночной посуды на головы несчастных прохожих, чем-либо возбудивших против себя гнев проститутки. (Ювеп. III, 277). Так, из упомянутой уже выше жалобы Гераклеида от 221 г. до Р. X. видно, что проститутка Псенобатис выбежала из дому и так схватила Гераклеида за руку, что он чуть не упал. А когда он рассердился и стал ругать ее за нахальство, она схватила его за плащ, порвала его, так что у Гераклеида обнажилась грудь, и плюнула ему в лицо. Когда некоторые прохожие, которые могли бы послужит свидетелями ее бесчинств против старого человека, стали упрекать ее за ее поведение, она бросилась назад в дом и облила Гераклеида мочой. Судиоф справедливо замечает по этому поводу: «От всех поступков и нахальства гетер (судейский чиновник определил поведение проститутки, как веет на нас такой правдой жизни, как будто мы уже сто раз видели, слышали или читали нечто подобное.[1096]
С этим нахальством тесно связаны были бесстыдство и наклонность к пошлостям, которыми отличались не только обыкновенные проститутки, но слишком часто и гетеры. Ювенал (XI, 173) упоминает о неприличных речах бордельных проституток; Марциал (X, 3) – о речах уличных проституток (foeda linguae probra circulatiricis). Первый говорит также о более, чем пикантных песнях кастаньетных танцовщиц (Юв. XI, 172). Но и знатные греческие гетеры предавались самым неприличным речам, из которых многие сохранились у Махона. Мание и Гнатена считались мастерицами на такие цинизмы (Атен. ХШ, 578–580).
Хотя среди античных проституток, аналогично современным условиям, и нельзя отрицать известного корпоративного духа (см. Алкифр. I, 39), тем не менее, они отнюдь не были свободны от зависти и ревности, которую Глицера в одном письме к Бакхис (Алкифр. Ер. I, 29) обозначает, как «столь естественную в нашем сословии» (см. также Алкифр. Ер. 1, 33). А Таис называет «обыкновенным явлением среди гетер», что они отбивают друг у друга любовников (Лук. Бес. Гет. I, 1). Характерна в этом отношении сообщенная Плутархом (Деметр. 27) сцена между Манией и Ламией и превосходное описание у Аристофана бешеной борьбы между четырьмя старыми проститутками из-за одного юноши (в четвертом действии «Ecclesiazusae») Приводимые там ругательства между старыми и молодыми проститутками, несомненно, представляли заурядное явление.
По словам Прокопа (Hist, arcan. IX, 8), Теодора в юности полна была зависти к своим соперницам и преследовала других театральных проституток самой грубой бранью.
Как о весьма обыкновенной черте проституток античные авторы упоминают об их наклонности к вину. Так, Алексис в своей «Orcbestris» (Атен. X, 441с), очевидно имея в виду гетер, говорит, что женщины уже удовлетворены, если только они получают достаточно вина. Аксионикос в своей «Philinna» (Атен. X, 442а) говорит, что в одном – можно верить женщине, а именно, что она пьет не воду. В профессиональных учреждениях, в борделях и домах гетер, о которых уже была речь выше (стр. 161–164), проститутки принимали даже очень ревностное участие в попойках; по выражению Плавта (Pseudol. I, 2) «они жадны лишь к вину». У Марциала (ХИ, 65) проститутка Филлис не желает ни денег, ни подарков, а только кувшин вина. С возрастом у гетер и проституток развивался типичный алкоголизм. Знаменитая Лаис, например, в старости превратилась в пьяницу (Атен. ХШ, 570в). Лропериий (IV, 5, 2) описывает алкоголизм старой сводницы, которая прежде сама была профессиональной проституткой. В романе Niketas Eugenianos о любви Дрозиллы и Харикла (VII, 271 и след.) наглядно описан канкан пьяной старой проститутки.
