Сталин несколько раз прочел книгу А. Сегала «Краткий курс политической экономии» и книгу А. А. Богданова «Краткий курс экономической науки». В своей библиотеке Сталин имел даже самое первое издание книги А. Богданова, которое вышло в свет в 1897 году.
В послевоенный период Сталин продолжал читать книги по истории, в том числе по истории Грузии, по истории дипломатии, по истории войн и военного искусства, даже по античной истории. Он прочел несколько книг и брошюр по истории Китая, а также переводы главных статей и выступлений Мао Цзэдуна. В Советском Союзе велась подготовка к изданию избранных сочинений китайского лидера. Как известно, первый том Сочинений Мао Цзэдуна вышел в свет в 1952 году, остальные три тома были изданы уже после смерти Сталина.
Сталин продолжал и в начале 1950-х годов выписывать из библиотек для временного пользования десятки книг. Но если раньше он возвращал полученные книги через несколько дней или недель, то теперь он задерживал библиотечные книги на многие месяцы или даже на годы. Путая часто собственные и библиотечные книги, Сталин и на книгах из библиотек делал разные пометки и надписи, подчеркивая многие абзацы цветными карандашами. Только через несколько лет после смерти Сталина в Библиотеку им. Ленина были возвращены около ста книг, которые брались из нее по абонементу для Сталина в 1949–1952 годах. Здесь было много книг по истории — от Геродота до Карамзина и С. М. Соловьева. Но были здесь также мемуары Бисмарка, книга А. Богданова «Краткий курс экономической науки» и книга Г. Леонадзе «Сталин. Детство и отрочество», изданная в Тбилиси на грузинском языке. На шестидесяти двух библиотечных книгах имелись пометки Сталина. Эти книги было решено отправить в Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, возместив их ГБЛ аналогичными экземплярами из библиотеки института[691].
Едва ли не самыми важными для Сталина книгами, которые он читал в послевоенные годы, были его собственные сочинения прежних лет. В 1946 году было принято постановление ЦК КПСС об издании Собрания сочинений Сталина в шестнадцати томах. Этот важнейший для автора проект включал перевод и издание на русском языке тех работ молодого Сталина, которые выходили и свет в начале века только в грузинских газетах и журналах. Готовились к изданию и работы Сталина за 1907–1913 годы, статьи и выступления времен революции и Гражданской войны, а также 1920—1930-х годов. Сталин лично осуществлял не только отбор всех тех произведений, которые должны были войти в Собрание сочинений, но и проводил их тщательное редактирование. Для подготовительной работы в Институте марксизма-ленинизма была создана специальная группа редакторов и историков, но все главные решения принимал лично Сталин. Через несколько лет началась подготовка к изданию одной из самых важных послевоенных книг — краткой биографии самого Сталина. О том, какое участие принимал в этой работе сам Сталин, хорошо известно. Восхваления Сталина, переходящие в культ личности, начались еще с конца 1920-х годов. Но теперь — в конце 1940-х годов — этот культ нужно было превратить в особый вид светской религии, даже отделив в какой-то мере миф о Сталине от него самого. Сталин это понимал и поощрял. Во время одной из ссор с сыном Василием Сталин воскликнул: «Ты думаешь, что ты Сталин? Ты думаешь, что я — Сталин? Вот он — Сталин!» И Сталин показал рукой на висевший на стене портрет Генералиссимуса.
Заметки читателей на полях книг библиофилы, книговеды, историки и литературоведы называют обычно «маргиналиями» — от латинского «margo» — край, то есть «на краю». Когда такие заметки принадлежат перу Пушкина или Толстого, Наполеона или Ленина, они служат предметом исследования не только биографов, но и историков. Читатель пишет обычно лишь на полях книг из собственной библиотеки, и эти заметки или выражения чувств не предназначены для других. Еще Эдгар По замечал, что в маргиналиях «мы беседуем только сами с собой, а следовательно, смело, оригинально, непринужденно, не тщеславясь». Сотни книг, из тех, что были прочитаны Сталиным, содержат на своих полях тысячи его пометок и заметок. Только около 400 таких книг сохранились в бывшей библиотеке бывшего Института марксизма-ленинизма. Остальные разошлись — и после XX съезда КПСС, и после распада самой КПСС — по частным коллекциям. Некоторые из книг с пометками Сталина находятся в архивах издательств. Сталину присылали верстки и сигнальные экземпляры книг, и он мог отправить их обратно в издательство или автору со своими пометками на полях.
Большинство заметок Сталина весьма кратки: «Ха-ха!», «Да-да», «Это что?», «Болтовня!», «Вздор!», «Чушь!», «Так его!», «Хорошо!», «Ишь ты!» и т. п. На полях книг и брошюр К. Каутского с критикой большевиков и Советской власти Сталин писал оскорбления: «Дурак», «Сволочь», «Подлец и сволочь!». На полях сочинений Маркса и Ленина Сталин не делал критических замечаний, но только отчеркивал или подчеркивал разными карандашами некоторые фразы. На обложке книги Ленина «Государство и революция», изданной в 1923 году, Сталин написал: «Теория изживания (государства) есть гиблая теория!». Но при чтении книг Энгельса Сталин был менее почтителен. Здесь на полях можно встретить надписи: «Смутновато», «Не только», «Теперь это уже неверно», «Нет, это неверно». Не так уж много негативных пометок Сталина стоит на полях книг и статей лидеров оппозиции. Мы видим, что Сталин очень внимательно прочел книгу Троцкого «Терроризм и коммунизм», вышедшую в 1920 году. Сталин прочитал эту брошюру, вероятно, в 1921 или в 1922 году, и она ему явно понравилась. На полях книги много пометок: «Так», «Метко», «В этом вся суть». Жирной линией обвел Сталин слова Троцкого о том, что революционное господство пролетариата немыслимо без партии с непререкаемой внутренней дисциплиной, которая не может идти на блоки ни с какими другими «социалистическими» организациями. Слова о безраздельном господстве и непререкаемой дисциплине одинаково ласкали тогда слух как Троцкого, так и Сталина. Но рядом с фразой Троцкого о том, что диктатура Советов держится в России только «посредством диктатуры партии», Сталин написал: «„Диктатура партии“ — не точно». Сталин внимательно прочел брошюру Карла Радека «Развитие мировой революции и тактика коммунистических партий в борьбе за диктатуру пролетариата», изданную в 1920 году, и также сделал на полях этой брошюры несколько одобрительных замечаний.
Прочитав статью П. Лафарга «На следующий день после революции», опубликованную в журнале «Под знаменем марксизма» за 1924 год, Сталин особо выделил слова французского революционера Огюста Бланки, на которые сослался Лафарг: «Кто имеет оружие, тот имеет хлеб». Понятие и принципы гуманизма не входили в те годы ни в мораль, ни в риторику большевиков, а Сталин даже демонстративно отвергал само это понятие. На форзаце книги Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» Сталин оставил очень выразительную запись, не имеющую к содержанию книги Ленина прямого отношения: «1) слабость, 2) лень, 3) глупость — это единственное, что может быть названо пороками. Все остальное — при отсутствии вышеуказанного — составляют несомненно добродетель!»[692]
Пометки и замечания Сталина на текстах романа Горького «Мать», на полях книг Анатоля Франса, Леонида Леонова, Михаила Шолохова и десятках других были при жизни Сталина никому не известны. Однако в некоторых случаях Сталин делал свои надписи почти демонстративно.
На тексте юношеской поэмы-сказки М. Горького «Девушка и смерть» Сталин написал 11 октября 1931 года: «Эта штука сильнее чем „Фауст“ Гете (Любовь побеждает смерть)». Современные комментаторы склонны были усматривать в этой записи плохое понимание Сталиным великой поэмы Гете. Но, вероятнее всего, Сталин просто хотел очень сильно польстить Горькому, которого он тогда всячески обхаживал.
За несколько месяцев до войны Сталин прочел комедию А. Корнейчука «В степях Украины». Сталин не только сделал несколько пометок на полях, но и предложил несколько вставок в текст пьесы и отправил ее автору с небольшим сопроводительным письмом. Конечно же, Корнейчук вставил в свою пьесу все эти фразы «от Сталина».
Пьесу Н. Эрдмана «Самоубийца» Сталин отправил со своими пометками и замечаниями в МХАТ К. Станиславскому. Это был еще 1931 год, и Сталин воздерживался от грубых слов в переписке с такими людьми, как Станиславский. Сталин написал: «Многоуважаемый Константин Сергеевич! Я не очень высокого мнения о пьесе. Ближайшие мои товарищи считают, что она пустовата и даже вредна. Не исключаю, что театру удастся добиться цели. Я в этом деле дилетант. Привет! Сталин»[693].
Однако в том же 1931 году, прочитав в журнале «Красная новь» повесть Андрея Платонова «Усомнившийся Макар», Сталин написал на журнальной странице: «Талантливый писатель, но сволочь». Номер журнала с этими словами Сталина был передан члену редакционной коллегии «Красной нови» Александру Фадееву. Платонов не был арестован даже в конце 1930-х годов, как Пильняк, Бабель или Мандельштам, удостоившиеся примерно тех же эпитетов от Сталина. Но все главные романы и повести Платонова начали издаваться только через 40–50 лет.
