Время подсознательного изживания должного не проходит даром. С каждым днем оно все более утрачивает жизнь и превращается в пустую форму. Дух покидает должное, которое необратимо деградирует. Когда же должное превращается в совершенно пустую форму, начинается обвал. Должное утрачивает статус безусловной сакральной ценности и превращается в предмет последней, очистительной дискуссии. Общество расслаивается на противников и сторонников уходящей ценности. Тут и обнаруживается, что большая часть общества уже прошла путь изживания этой парадигмы и внутренне готова ее оставить. Этим людям была необходима лишь общественная санкция. В разлагающемся средневековом обществе разворачивается инверсия отхода от космоса должного.
Добавим, что открытый диалог несет в себе поражение должного. И дело не только в том, что к этому времени большая часть общества внутренне готова к отказу. Дело в том, что настоящий диалог несет в себе поражение должного как отрицающей рацио (сторонники должного могут назвать это сверхрациональной) доктрины. Адептам должного приходится играть на чужом поле. Апелляции к фобиям и вообще эмоциям более не срабатывают. Надо прибегать не к проклятиям, заклинаниям и пророчествам, но к интеллектуальным аргументам и логическим построениям. Оказывается, что время идеологических квалификаций, использования того, что в логике называют «аргументом к городовому» и оргвыводов прошло, а читатель ждет строгой дискуссии. Дискуссия фундаментально рационализуется. Превращается в цепь рассуждений состоящих из последовательного рассмотрения аргументов противников и выдвижения контраргументов. В этом дискурсе и выявляется несостоятельность должного.
Интересно отметить, что выход общества из космоса должного несет на себе черты инверсионного перехода. Иными словами переход к новому качеству осуществляется в рамках устойчивой и изживаемой обществом модели. В этой связи вспоминается тонкое суждение, которое высказал Е.Б.Черняк по поводу английской революции. Отметив, что она была последней европейской революцией происходящей в религиозной оболочке, ученый пишет: «Можно сказать, что сама секуляризация еще происходит в религиозной оболочке»107.
Логика происходящего понята. Новое рождается из старого, в лоне старого, пронизано им на уровне формы и содержания. Однако несет в себе некоторые структурирующие, системообразующие моменты, которые, в конечном счете, снимают исходное состояние. Значительная часть изживающего должное общества осталась в рамках прежних моделей ментальности и менять свои коренные ориентиры по другому (вне инверсия) не способна. Либеральная парадигма мифологизируется, а переход к ней переживается по законам инверсионного скачка в мир вожделенного должного. Однако реальность, наступающая вслед за инверсией, включает массового человека в жесткий рациональный мир, где не остается места для иллюзий. За десяток лет природа традиционного ориентированных субъектов, попавших к мир отринувший должное, стремительно изменятся. Инверсия отхода от должного, по-видимому, оказывается последней большой инверсией.
ПОСТСОВЕТСКАЯ РЕАЛЬНОСТЬ И ИДЕЯ ДОЛЖНОГО
Завершая, необходимо ответить на вопрос о статусе идеи должного в современной российской реальности. С 1991 г. прошло более 15 лет, что соответствует половине времени активной жизни целого поколения. Это — вполне достаточный срок, для того, чтобы выделить устойчивые тенденции и подвести итоги. Итог постсоветского пятнадцатилетия состоит в том, что должное умерло. И это — одно из самых фундаментальных событий в процессах культурной динамики. Другие значимые компоненты традиционной российской ментальности демонстрируют ту или иную степень деструкции и, соответственно, — меру сохранности. Что же касается, конструкта должное/сущее, то этот элемент ментального пространства распался. В данном отношении российское общество вступило в новую реальность, и нам еще предстоит осознать прямые и косвенные последствия этого. Сегодня можно утверждать, что настоящее исследование — культурная археология.
В современном российском обществе можно выделить сегмент людей (не слишком широкий, достаточно маргинальный, демонстрирующий тенденцию к дальнейшей периферизации), для которых естественно видеть мир в категориях должного и сущего. Однако, большая часть общества глуха к идеи должного, и это обстоятельство имеет решающее значение. Должное — фундаментальная форма всеобщего. Идея должного по понятию переживается как априорная данность, безусловная и разделяемая всеми. Пусть часть общества подтверждает верность должному ритуально и рутинно, но, тем не менее, подтверждает. Средний человек верил и знал — бескрылые мещане, мерзавцы и откровенные карьеристы не в счет, но большая, решающая часть нашего общества верна должному. Это убеждение верифицировало само должное и конституировало общность «наших» — «наш народ», православных, советских людей.
Выше мы пытались описать процессы размывания и деградации должного в течение последних десятилетий. Традиционное сознание обладает мощнейшими механизмами, обеспечивающими собственную устойчивость, однако и эти потенции имеют определенные пределы. В данном случае сработала универсальная конформистская установка. Идея должного не может быть достоянием меньшинства общества. Теоретически такое положение вещей возможно, но тогда мы имеем дело со средневековой сектой, вычеркивающей себя из общества, которое она расценивает как идущее к скорой гибели. А средневековые секты сегодня невозможны по причине полного размывания соответствующего субстрата и радикального изменения социокультурного контекста.
История культуры позволяет зафиксировать закономерность трансформации устойчивых моделей сознания в модернизирующемся обществе. Выход из традиционного универсума происходит согласно определенной логике.
Традиционно ориентированное общество держится за устойчивые установки долго, вопреки давлению обстоятельств и реалий изменяющегося мира, демонстрируя, казалось бы, полную нечувствительность ко всему, что лежит за рамками мира собственной культуры. Однако однажды разворачивается стремительный распад устойчивых структур. Крепость традиционного универсума связана с системной целостностью традиционного сознания, где каждый элемент увязан со всей целостностью и поддерживается ею. Эта крепость оборачивается одновременным обвалом всей целостности традиции. На месте общества, придерживавшегося традиционных ориентиров, обнаруживается узкая группа ревнителей вчерашних ценностей индоктринированная, противопоставляющая себя свихнувшемуся миру и стремительно маргинализующаяся. В нашем случае ярким примером общностей подобного рода служат группы православных граждан, отказывающихся получить российский паспорт, ИНН, страховое свидетельство пенсионного фонда, поскольку они усматривают в системе индексации, используемой в современных документах, апокалиптическое число Зверя.
Серьезная проблема состоит в том, что должное умерло, однако новая идеология, новая система понимания и оценки окружающего мира не возникла и не утвердилась на месте конструкта должное/сущее. Из этого вырастает острый дискомфорт. Должное смыслонаделяло, онтологизировало традиционно ориентированного человека. Давало ему жизненные ориентиры. С распадом должного эти жизненно важные для каждого человека сущности «провисли». Прежде всего, непонятно зачем жить, ибо антропоцентристские, буржуазные ценности не утвердились. Распад должного не означает исчезновения фобий и негативных положенностей относительно постсредневековых альтернатив должному. Парадокс в том, что должного уже нет — это понимают и чувствуют все, а жить ради себя самого, своих близких, жить во имя обустройства пристойного мира, в котором предстоит жить твоим детям и внукам, все еще противно, непонятно, как-то непривычно и противоестественно.
В перспективе сиюминутных забот мы не склонны фиксировать свое внимание на исключительно важных механизмах мотивации к жизни и смыслонаделения человеческого бытия. Пока культура как социальный механизм работает исправно, и эти функции реализуются большинством населения, мы не задумываемся над неоднозначными проблемами. Дело в том, что жизнь вообще, жизнь как таковая есть бремя. А социально ответственная жизнь, жизнь в обществе, взятие на себя бремени жизни в государстве и цивилизации — бремя двойное, сугубое. Общество и культура ориентирует каждого рожденного в этот мир на принятие на себя груза ответственного бытия. Однако во все времена существует слой людей, не способных и не готовых нести бремя активной, социально ответственной жизни. Не важно как мы называем этих людей — панками, хиппи, бомжами, нищими, тунеядцами, подонками общества; существенно то, что эта категория общества присутствует всегда. Кризис механизмов мотивации и смыслонаделения несет в себе один из самых серьезных вызовов обществу.
