Ринсвинд какое-то время наблюдал за тем, как Сундук пытался встать на ноги, после чего вздохнул и помог ему перевернуться. По крайней мере, некоторые вещи не изменились.
Глава 42. Муравейник внутри нас[123]
Вы знаете, что произойдет с приматами — они превратятся в нас[124]. Но почему в предыдущем рассказе они играют в волнах прибоя? Потому что это весело? Да…, но — и это более существенно — еще и потому, что побережье — это ключевой элемент одной из двух основных теорий, объясняющих развитие большого мозга у наших предков. Другая, более ортодоксальная, теория связывает развитие мозга с Африканскими саваннами. Мы знаем, что некоторые из наших предков жили в саваннах, потому что это подтверждается ископаемыми находками. К сожалению, побережье — не самое подходящее место для хранения окаменелостей. Их часто можно обнаружить там, но просто потому, что в момент их образования окружающая территория еще не была побережьем, а море впоследствии разъело камни настолько, что останки оказались близко к поверхности. Теория о приматах на побережье не подтверждается прямыми доказательствами, и поэтому находится на втором месте…, хотя и дает довольно четкое объяснение происхождению нашего мозга. В то же время «саванная» теория по большей части обходит этот вопрос стороной.
Среди современных нам животных нашими ближайшими родственниками являются два вида шимпанзе: обыкновенный шимпанзе «из зоопарка», отличающийся буйным характером (лат. «Pan troglodytes») и его двоюродный брат с менее плотным телосложением, известный как бонобо, или карликовый шимпанзе (лат. «Pan paniscus»). Бонобо населяют весьма труднодоступные районы Заира и до 1929 года не считались отдельным видом шимпанзе. Некоторый свет на эволюционную историю высших приматов может пролить сравнение их ДНК. Человеческая ДНК отличается от ДНК обоих видов шимпанзе всего лишь на 1,6 % — иначе говоря, 98,4 % нашей и их ДНК совпадает (Интересно было бы порассуждать на тему, как на это могли отреагировать люди Викторианской эпохи). Различие между ДНК двух видов шимпанзе составляет 0,7 %. В то же время различие между гориллой и человеком (а также шимпанзе) составляет 2,3 %, а в случае орангутана — 3,6 %.
Эти различия могут казаться малозначительными, но даже в небольшую часть генома примата можно уместить невероятное количество информации. Значительный фрагмент, который является общим для всех нас, наверняка состоит из «подпрограмм», отвечающих за основные черты устройства позвоночных и млекопитающих, объясняющих нам, что значить быть приматом и как следует обращаться с частями тела, которыми обладаем все мы — например, волосами, пальцами, внутренними органами, кровью… Было бы ошибкой считать, что все, делающее нас человеком, а не шимпанзе, должно находиться в оставшихся 1,6 % «особой» ДНК, потому что ДНК устроена совсем не так. Например, некоторые из генов, находящихся среди этих 1,6 %, могут принципиально менять организацию остальных 98,4 %. В компьютерном коде текстового и табличного процессора, можно найти множество общих фрагментов — процедуры, отвечающие за ввод с клавиатуры, вывод на экран, поиск заданной строки текста, выбор курсивного начертания шрифта, реакция на щелчок кнопкой мыши…, но это совсем не означает, что единственное различие между текстовым и табличным процессором состоит в небольшом числе отличающихся подпрограмм.
Поскольку в процессе эволюции происходит изменение ДНК, то, опираясь на величину этих различий, мы можем дать оценку времени расхождения различных видов человекообразных обезьян. Этот метод был разработан Чарльзом Сибли и Джоном Алквистом в 1973 году, и хотя он требует определенной осторожности при интерпретации результатов, в данном случае он работает успешно.
В подобных рассуждениях удобной единицей времени будет «дедушка», которого мы будем считать равным 50 годам. Для человека это вполне подходящий отрезок времени — он примерно соответствует разности в возрасте между ребенком и его дедушкой (или бабушкой), рассказывающим истории в духе «Когда я был молодым…», а кроме того передает дух истории. Используя введенную единицу, мы можем сказать, что Иисус Христос жил 40 «дедушек» назад, а эпоха Вавилонян отделена от нас 100 «дедушками». Здесь не так уж и много дедушек, передающих из поколения в поколение записанную память истории вроде «…когда я был маленьким, у нас не было никакой новомодной клинописи…» или «…меня и бронза устраивала…». Человеческое время не слишком далеко уходит вглубь, просто мы смогли уместить в него огромное число событий.
Исследования ДНК показывают, что два вида шимпанзе разделились примерно 60 000 «дедушек» (три миллиона лет) тому назад. Люди и шимпанзе разделились на 80 000 «дедушек» раньше, поэтому лишь цепочка из 140 000 настоящих дедушек отделяет каждого из нас от его шимпанзе-подобного предка. Который — мы поспешим заострить на этом внимание — также был человекоподобным предком современных шимпанзе. Расхождение людей и горилл произошло 200 000 «дедушек», а людей и орангутанов — 300 000 «дедушек» тому назад. Таким образом, среди всех этих животных нашими наиболее близкими родственниками будут шимпанзе, а наиболее далекими — орангутаны. Этот вывод подтверждается особенностями внешнего вида и поведения. Бонобо по-настоящему любят секс.
Если вам кажется, что необходимые эволюционные изменения не могли наступить столь быстро, имейте в виду следующие два момента. Во-первых, эти результаты основаны на правдоподобной оценке скорости мутаций ДНК. Во-вторых, согласно исследованиям Нилссона и Пелгера, эволюция полноценного глаза может занять всего-навсего 8000 «дедушек», к тому же множество различных изменений могут, должны и действительно эволюционировали параллельно друг другу.
Наиболее впечатляющая черта, которой обладают люди, — это размер нашего мозга. Среди животных у нас самое высокое отношение массы мозга к общей массе тела. Просто поразительно, насколько большое. История о том, что делает нас людьми, рассказанная в деталях, должно быть, исключительно сложна, но ключевым моментом, благодаря которому все это стало возможным, без сомнения, было изобретение большого и эффективного мозга. В связи с этим очевидным образом возникают два вопроса: «Зачем мы развили столь большой мозг?» и «Каким образом происходило его развитие?».
Общепринятая теория отвечает на вопрос «зачем». Основная идея состоит в том, что наша эволюция происходила в саваннах, где обитает множество крупных хищников — львов, леопардов, гиен — и почти негде спрятаться. Нам пришлось поумнеть, чтобы остаться в живых. Ринсвинд сразу бы указал на одно слабое место этой теории: «Если мы стали такими умными, то почему продолжали жить в саваннах в окружении тех самых крупных хищников?» Тем не менее, как мы уже упоминали, эта теория подтверждается ископаемыми находками. Альтернативная же теория отвечает на вопрос «каким образом». Для формирования большого мозга необходимо огромное число нервных клеток, которым в значительных количествах требуются так называемые «незаменимые жирные кислоты». Мы вынуждены получать эти кислоты вместе с пищей, поскольку наш организм не способен синтезировать их из более простых веществ, но в саванне их не так уж много. Однако, как в 1991 году отметили Майкл Кроуфорд и Дэвид Марш, незаменимыми жирными кислотами богаты морепродукты.
Девятью годами ранее Элен Морган развила теорию гидропитеков, или «водных приматов», предложенную Алистером Харди. Эта теория утверждает, что наше развитие происходило не в саваннах, а на побережье. Она подтверждается некоторыми любопытными особенностями человека: нам нравится вода (новорожденные дети умеют плавать), наши волосы на теле расположены причудливым образом, к тому же для нас характерна выпрямленная походка. Отправившись на любой из средиземноморских курортов, вы сразу же убедитесь в том, что несметные толпы безволосых приматов считают берег моря самым подходящим местом для жизни.
Сможет ли история о происхождении людей от гидропитеков заменить «саванную» теорию, пока не ясно, однако история о саваннах столкнулась с другой проблемой. Филлип Тобиас поставил под сомнение не сами ископаемые останки, а их интерпретацию. Он задал вопрос, который оказался настолько очевидным, что большинство исследователей на него попросту не обратили внимания. Разумеется, многие районы, где были обнаружены останки обезьяноподобных предков человека, в настоящее время представляют собой саванны. Но были ли они саваннами во времена этих предков? Возможно, 2,7 миллиона лет назад, когда наши пра-пра-…-прародители превратились в окаменевшие останки, растительность отличалась от той, что мы видим сейчас?
Весь смысл этой истории в том, что животные в то время однозначно были другими (Землю населяли не мы, а наши предки), поэтому тот факт, что никто, судя по всему, не задался упомянутым вопросом раньше, вызывает некоторое удивление. К сожалению, в науке такие случаи нередки. Люди специализируются в какой-либо области, и вопросы ботаники не обязательно представляют большой интерес для эксперта по доисторическим приматам.
