Люди же сделали из подобной тактики стратегию глобального масштаба: взрослые затрачивают гигантские количества времени, энергии, пищи и денег ради воспитания детей. Интеллект является одновременно и причиной, и следствием этой блестящей стратегии.
Стоит посоветовать Декану принять во внимание эту связь между семейной жизнью и разумом. Он пытается обучить приматов, действуя напрямую (К-А-М-Е-Н-Ь), но все, чем занят их крошечный разум — это С-Е-К-С. Многие школьные учителя могли бы ему посочувствовать…, но если бы он только понял, что сексуальная близость является ключевым аспектом человекоподобной семьи, а семейная жизнь — это колыбель разума…
Бонобо — идеальный образец сексуально-озабоченных приматов Декана. Беспорядочность их отношений переходит все границы — они прибегают к сексу там, где мы бы ограничились улыбкой и взмахом руки или вежливым рукопожатием. Самки бонобо занимаются сексом с десятками самцов и других самок — практически между делом; да и самцы от них не отстают. Взрослые особи вступают в интимные связи с детенышами. Судя по всему, делают они это вполне непринужденно. Это помогает сплотить племя. И для них такой подход дает неплохие результаты.
С точки зрения традиционной человеческой этики, обычные шимпанзе тоже ведут беспорядочную половую жизнь, хотя, вероятно, не более беспорядочную, чем многие люди. Пары самцов и самок исчезают на несколько дней, а затем находят новых партнеров… Люди обычно ищут пару на всю жизнь (что означает «пока нам не надоест»), и одна из причин состоит огромном количестве усилий, которые приходится затратить родителям, чтобы воспитать свое потомство. Секс помогает укрепить взаимоотношения между родителями и способствует взаимному доверию. Возможно, именно поэтому большинство людей, даже когда их возраст предполагает раскованность в сексуальном плане, считают внебрачные связи изменой, и именно поэтому «заблудший» партнер чаще всего принимается обратно в семью.
Неудивительно, что секс — это неотъемлемая часть нашего мозга, ведь человеческий мозг во многом и был сформирован благодаря сексу. Декану надо было позволить сексуальным отношениям идти своим чередом, и разум бы непременно появился следом… Нужно просто думать в масштабе Глубокого Времени. Не надо спешить.
Глава 43. У-ук: Космическая одиссея
Ринсвинд сидел в углу здания ИВМ, которое в настоящее время пустовало. Узнав о том, что на этот раз проект действительно будет закрыт, волшебники отправились обедать.
Круглый мир продолжал вращаться внутри своей защитной оболочки, находясь в пространстве, которое — в силу законов, понятных только волшебникам, было бесконечным только изнутри.
«Несчастное, проклятое место», — произнес он, обращаясь к миру в целом. — «Оно было обречено с самого начала, да?»
«У-ук».
Он услышал ворчание в другом конце огромного зала. Подойдя ближе, Ринсвинд увидел Библиотекаря, который всматривался в вездескоп.
«О, теперь у них есть палки», — заметил Ринсвинд, увидев группу потрепанных приматов. — «Много же добра им это принесет».
«У-ук?»
«У ящериц на палках были заостренные раковины, и где они теперь? Их нет. И крабы тоже делали успехи. Даже студни пытались чего-то добиться. А еще были медведи или вроде того — они тоже выглядели многообещающе. Это не имеет значения. В одну из зим снег перестает таять, а потом льда в две мили толщиной раскатывает тебя в лепешку по поверхности материка. Или видишь в небе забавные огоньки, а в следующий момент пытаешься дышать горящей водой», — он устало покачал головой. — «Но место конечно замечательное. Приятные цвета. Особенно красивы горизонты, когда к ним привыкнешь. Беспросветная скука с короткими, но смертельными перерывами».
«У-ук?» — спросил Библиотекарь.
«Что ж, возможно, они и правда похожи на тебя», — ответил Ринсвинд. — «Многие ящерицы чем-то напоминали Казначея. Наверное, это просто совпадение. Все должно быть на что-то похоже. Что наверху, то и внизу».
В этот момент вездескоп показал, как в высокой траве на некотором расстоянии от клана приматов к ним сзади подкрадывалось худощавое, но при этом сильное существо.
«И-ик!»
Библиотекарь ударил по столу.
«Извини, это не по моей части. Ты же знаешь, моим девизом всегда было «Живи сам и не мешай жить другим». Ну, точнее «Не мешайте жить мне», но это почти то же самое».
Безумно размахивая руками над головой, что происходило только, когда он очень спешил, Библиотекарь выбежал из комнаты.
Догнав Библиотекаря у входа в главное здание, Ринсвинд трусцой последовал за ним, в то время как тот пробирался через опасные для здоровья места университета, королевства шкафов с метлами, старые кладовые и кабинеты разных малозначительных сотрудников. Даже срезав путь везде, где было можно, ему потребовалось заметное время, чтобы добраться до кабинета Отъявленного Профессора Жестокой и Необычной Географии, на двери которого мелом было написано «Ринсвинд».
Орангутан распахнул дверь и направился к большому стеллажу с коробками.
«Эм… это коллекция камней», — сказал Ринсвинд. — «Эм… Я заносил их в каталог… эм… это собственность университета, и я не думаю, что тебе стоит ими вот так разбрасываться…»
«У-ук!»
Выпрямившись, Библиотекарь поднял над головой два крупных камня, которые Ринсвинд отнес к категориям узловатых, острых, ломких и недружелюбных.
«Эм… зачем тебе…» — начал Ринсвинд.
Библиотекарь подошел к Сундуку и дал ему пинка. Крышка послушно распахнулась, и внутрь посыпались камни. Он вернулся к стеллажу, чтобы принести еще кремниевой гальки.
«Эм…» — сказал было Ринсвинд, но решил не продолжать. Время для возражений, по всей видимости, было выбрано неудачно.
Ему пришлось бежать за Библиотекарем и Сундуком до самого здания Высокоэнергетической Магии. Когда он туда добрался, орангутан усиленно стучал по одной из клавиатур ГЕКСа.
Ринсвинд попытался еще раз.
«Эм… может, тебе не стоит…»
Его прервал стук механического пера ГЕКСа.
Оно вывело: «+++Приняты новые параметры костюма +++».
В дальнем конце комнаты, где на границе небытия мерцали костюмы виртуального присутствия, один из них изменил форму. Плечи стали более широкими, руки вытянулись, а ноги уменьшились…
«+++Корректировка завершена. На Вас он будет хорошо смотреться +++».
Ринсвинд отошел назад, когда Библиотекарь, держа в каждой руке по большому куску кремния, вошел в магический круг и, облачившись в костюм, начал светиться. С новыми параметрами его костюм определенно казался более плотным…
«Ты же не собираешься вмешиваться, да?» — спросил Ринсвинд.
«У-ук?»
«Нет, нет, все в порядке, никаких проблем», — сказал Ринсвинд. Неразумно спорить с приматом, который держит в руке камень. — «Все равно кому-то нужно это сделать».
Библиотекарь замерцал и превратился в призрачную фигуру.
Нервно посвистывая, Ринсвинд продолжал одиноко стоять в пустой комнате. В нише, где стоял ГЕКС, посыпались искры — так происходило, когда он пытался установить взаимодействие между волшебником и проектом.
«Черт!» — наконец, воскликнул Ринсвинд, шагая в сторону виртуальных скафандров. — «Он точно все испортит…»
Удар молнии осветил вечернее небо, окрасив его в пурпурно-розовый цвет.
Стройная и черная, будто продолжение ночи, тень скользнула над небольшим углублением в утесе, где племя собиралось вместе и пережидало угрозу. Она не спешила. Ужин никуда не денется. На какое-то время в ее глазах отразился отблеск угасшей молнии.
Что-то схватило ее за хвост. Злобно рыча, она повернулась — как вдруг перед ней выросла невероятно длинная рука и, ударив ее кулаком прямо между глаз, столкнула с обрыва.
Животное с силой ударилось о землю, дернулось и через мгновение затихло. Приматы с криками бросились в рассыпную среди камней. Они остановились, чтобы оглянуться.
Большая кошка не шевелилась.
Неподалеку очередная молния ударила в землю и подожгла мертвое дерево. На фоне фиолетового свечения грозы их взгляду открылась огромная, красная в свете горящего дерева, фигура, сжимающая в каждой руке по большому валуну.
Как сказал Ринсвинд, такое зрелище вы вряд ли забудете.
Здесь Ринсвинд есть не мог. Во всяком случае, не в обычном, общепринятом смысле. Он подумал, что, наверное, смог бы перенести кусочки пищи себе в рот, но поскольку еда, строго говоря, находилась в другой Вселенной, он боялся, что она провалится прямо сквозь него — ко всеобщему замешательству и смущению очевидцев.
К тому же приготовленный на огне леопард не вызывал у него особого аппетита.
Библиотекарь продолжал усердно работать. Его попытка устроить тренировочный лагерь напоминала обувную фабрику, работники которой едва научились ходить прямо и с трудом представляли себе, для чего вообще нужны ботинки[130]. Обезьянолюди довольно быстро освоились с огнем — правда этому предшествовало несколько неудачных попыток съесть его или заняться с ним сексом, а некоторые еще и самих себя подожгли.
