ранним июньским утром, он прибыл в город Верхне-Реченск.
В поезде он почти не спал. Боялся, что Хозяин его догонит. Вернёт домой и выбросит на помойку. И было за что. Во-первых, Василий уехал без спроса. Во-вторых, прихватил с собой карманные деньги. Столько, сколько поместилось в карманах.
В-третьих… Впрочем, Хозяину хватило бы и этих двух причин.
Как догонит? Неважно как. На машине, на самолёте. Или выпустит по поезду ракету. Хозяин всё может, если захочет.
И когда, наконец, состав подъехал к Верхне-Реченску, только тогда Василий успокоился и вдохнул полной грудью влажный речной воздух.
Город Верхне-Реченск назывался так, потому что стоял выше по течению другого города, Нижне-Реченска. И по одному названию было понятно, в какую сторону течёт река. Конечно, от Верхне-Реченска к Нижне-Реченску. Иначе бы эти города назывались наоборот.
Как только Кот сошёл с поезда, его окружили водители машин. Все предлагали его подвезти. Среди них были и пожилые дяди, и совсем юные – чуть ли не школьники. Была даже одна тётя-водитель. Очень похожая на дядю. С папиросиной во рту, в брезентовых штанах и в кепке.
Приятно было сознавать, что ты – важная персона. Что все хотят тебя подвезти.
Кот выбирал, выбирал и выбрал молодого парня в военной гимнастёрке. У паренька были усы. Как у самого Василия. Это всё и решило.
Водитель долго торговался. Говорил, что не может ехать за такие малюсенькие деньги, что его ждут на запуске ракет, что полковник собственноручно его расстреляет за опоздание.
Но всё же согласился.
Кот взобрался на высокое сиденье газика, и они затряслись по местным дорогам.
Город поразил Василия обветшалыми зданиями. Кривенькими, косенькими. Совсем как в кино про прежнюю жизнь.
Ехали они, ехали, наконец приехали.
Дом, где жила мать, оказался солидным двухэтажным строением. С колоннами, балкончиком и железной крышей. Вот только выглядел он жалко. Всё на нём потрескалось, обвалилось. Из-под обшивки выглядывали брёвна и доски.
Кот нажал кнопку звонка.
За дверью долго не отзывались. Наконец послышались шаги.
– Кто там? – спросил женский голос.
– Василий, – ответил Кот.
– Кто, кто? Я не слышу.
– Василий! – крикнул Кот.
– Порфирий? Какой Порфирий?
– Василий! – закричал Кот прямо в замочную скважину. – Кот! Василий!
– Василий, – обрадовался голос. – Ох ты, Господи!
Дверь тут же открылась.
На пороге стояла полная седая женщина.
В цветастом халате. Таком ярком, что, казалось, она выглядывала из букета цветов. Её лицо сияло от радости и было самым ярким цветком в этом букете.
– Ой! Неужели Василий?
– Да, – сказал Кот. – К родной матери приехал.
Женщина обернулась и крикнула в глубину коридора:
– Мура Алексеевна! Это – к вам, Мурочка!
Через несколько секунд из темноты появилась сухонькая старушка. Шла она, держась за коридорные стены. Это была его мать. Такое же пятно на лбу. Такие же ушки. И конечно, такие же усы. На плечи накинуто детское пальтишко. Сквозь толстые очки глядели огромные глаза.
Василию она была чуть ли не по пояс.
– Мама!
Старушка приподнялась, вся потянулась к нему:
– Сыночек.
Василий нагнулся и обнял её за худые плечи. Старушка заплакала.
Цветастая женщина тоже заплакала.
Так втроём они и простояли некоторое время. Старушки плакали, а Василий их утешал:
– Ну, всё хватит. Знал бы, не приезжал.
Понемногу старушки успокоились.
– Чего ж мы стоим? – сказала цветастая, Вера Денисовна. – Пошли в комнату.
Василий прошёл вслед за ними в дом.
Внутри было очень прохладно. Как будто работал кондиционер.
– А я ей говорю: приедет. Не может не приехать, – говорила цветастая. – Сын – к родной матери – и не приедет? Ну? Кто был прав, Мурочка?
– Вы. Как всегда – вы.
– Не спит, не ест. Всё в окно смотрит.
– Ты чего? – обиделся Василий. – Как я мог к родной матери не приехать? Мать – она и в Африке мать!
Василия проводили на второй этаж. В специально отведённую комнату.
Он оглядел свои апартаменты.
Обои на стенах потрескались. Из-под них выглядывали старые
