— Есть какой-нибудь список? — спросил я у мужчины, который брал у меня данные. — Из выживших? Людей, которые здесь находятся?
— Мы его составляем, малыш, — сказал он. Его лица я так и не увидел, но голос прозвучал устало.
Он одел на меня браслет с порядковым номером. Внёс номер в свой блокнот, напротив моего имени, и просканировал штрих-код своим старомодным сканером.
Это круто, меня занесли в систему. Всех нас. Это поможет нашим родителям найти нас.
— Здесь есть Сеть? — спросил я его.
Он оторвал взгляд от желтого блокнота. — А что тебе нужно?
Он собирался уйти, но я положил руку ему на плечо. Он отпрянул.
— Мой брат, и еще 4 ребенка остались в Гринвее, Монумент, — сказал я ему. — Вы обязаны организовать спасение.
Он фыркнул.
— Ты должен написать прошение, — ответил он. — Но, шансы невелики.
— Почему?
— Наши возможности очень скудны, если ты не заметил.
—Они не смогли приехать потому, что у них 1 группа. Они дети. И, им необходима помощь.
Он наклонился и положил маску напротив моей.
У него была смуглая кожа и темные глаза. Доброе, но уставшее лицо.
— Ты знаешь, сколько беженцев пришли сюда? — спросил он меня. — Я тоже. Никто не знает. Мы сбились со счета. Больше восьмисот тысяч. Восемьсот тысяч людей, парень. Мы волнуемся за тех людей, что здесь. Больше нам не нужно.
Пока он это говорил, я плакал. Я знал, что он был прав, и что никто не пожелает за ними вернуться.
Я плакал, сильно и долго. Сахалия обняла меня, словно я ребенок, но меня это не волновало.
Мы не сможем вернуться за тобой, Дин.
Каждые 45 минут приходят солдаты и называют кучу номеров.
Люди проверяют свои браслеты, не их ли номер назвали. Когда произносят их число — они встают, берут все свои вещи, и уходят в большие двустворчатые двери.
Всегда — 30 мужчин и 30 женщин. Нам сказали, что мы будем обеззаражены в большом групповом душе, а потом нам дадут новые вещи и экипировку.
После долгого ожидания, настал наш черёд.
Мы все встали, и вместе с другими людьми, чьи номера вызвали, прошли к дверям. Сахалия вцепилась в мою руку и крепко держала. Нико толкал Макса в коляске. Он выглядел испуганно. 2 солдата (в защитных костюмах) проверяли имена в своем списке.
Когда они дошли до нас, то, остановили Нико.
— Этому ребенку нужна медицинская помощь, — сказал один, указывая на Макса. Но мы видели людей, которых увезли в медицинский пункт — их разлучали с семьями, и они оставались одни. Макс должен отказаться.
— Он в порядке, — сказал Нико. — Я позабочусь о нем.
— Как хочешь, — ответил солдат.
Нико взял Макса на руки и понёс, оставив позади кровавую, грязную коляску.
Мы были в странном коридоре. Высоком и овальном — буд-то находились в шланге пылесоса. Наверно, воздухонепроницаемый. Настолько просторен, что 3 человека могли спокойно идти бок о бок.
Немного дальше, коридор разделился на две части - для мужчин/мальчиков и женщин/девочек.
Сахалия начала паниковать.
— Не беспокойся, — уверял я. — Мы найдем тебя на той стороне.
— Обещаешь?
— Обещаю.
— Правда? — спросила она, и ее пальцы сжали мою куртку.
— Мы найдем тебя, Сахалия, — поклялся я.
Она кивнула со слезами на глазах, и ушла к женщинам и девочкам.
Нас завели в большую-большую, похожую на пузырь, комнату. Она напоминала огромный мандарин, разделённый на сегменты гибкими белыми пластиковыми трубами, размещавшимися по кругу. Каждый встал в центре пузыря, где висели душевые лейки.
В углу, рядом с пластиковыми стульями, стояли пять огромных ящиков.
Еще четыре солдата в защитных костюмах ждали нас.
Солдат поставил пластиковый стул перед Нико — для Макса, чтобы тот сел. Это было по-доброму. Он сделал это еще для нескольких людей, которые выглядели неважно.
— Снимите свои маски, — скомандовали нам.
Неужели мы их когда-нибудь снимем?
Солдат вручил каждому из нас пластиковый мешок на застежке.
— Сложите все ценные вещи и ваш ID в этот мешок, и напишите на нём своё имя. Этот мешок вы получите на той стороне.
Я положил свою тетрадь, ручку, и электронные часы, которые взял в Гринвее, в мешок. У меня не было ничего, что стоило спасти. Подошедший солдат написал мое имя на мешке, и положил его в металлическую корзину, вместе с остальными.
— Помимо своих масок, снимите всю одежду, и поместите ее в этот ящик. Вся одежда должна пойти в мусорный контейнер, для последующего уничтожения. Такова политика, — продиктовал солдат.
Некоторые мужчины начали протестовать, но лидер солдат прокричал им:
— На другой стороне будет комната с одеждой и необходимыми вещами. У вас будет выбор новой одежды. Все, что вам необходимо — будет предоставлено. Теперь, сделайте это.
Улисс начал плакать. Стало немного страшно. Было так бело и ярко, а теперь, на нас кричит солдат, чтобы мы разделись.
— Все хорошо, Улисс, — сказал Нико, сквозь маску. — Мы будем чистыми, это ведь замечательно.
Следуя примеру Нико, мы сняли всю свою одежду и выбросили ее в ближайший ящик. Окружающие поступили так же.
Это было ужасное сборище тел, скажу я вам.
Мы все там стояли, дрожа из-за того, что на нас одеты лишь маски, пока главный солдат не кивнул трем другим. Каждый поднял с пола шланг. Они тянулись от основной стены. Я не заметил их ранее.
— Эта часть будет отстойной! — сказал командующий. — Я извиняюсь. Жмите!
Они врубили шланги, и струи пенистой оранжевой смеси полетели в нас. Четверо солдат опрыскивали нас полностью.
Раздались испуганные и протестующие крики.
Потом они остановились.
— Теперь вы можете снять свои маски, — проскандировал солдат.
Он указал на ведро, в которое все мы выбросили маски.
У многих, остались крупные следы от масок. Каждый выглядел растерянным и дезориентированным.
Тогда, лидер снова кивнул головой троим, и они начали повторно обливать нас вонючим моющим средством.
— Это отстой! — прокричал мужчина.
— Я ненавижу шампунь, — кричал Улисс
Командующий смеялся. — Я знаю, парень. Но это — цена прохода.
Он нажал на большую красную кнопу, висящую на стене.
В тот же момент, из душевых леек и труб, идущих по стенам, хлынула горячая вода.
Ощущения, как в раю.
Они выдали нам тонкие, колючие полотенца, чтобы мы вытерлись, и синюю больничную одежду, сделанную из вощеной бумаги. Я думал, что она была довольно крутой, пока не услышал ворчание со стороны взрослых.
Солдаты вывели нас обратно в коридор.
Нико пришлось нести Макса. Из его ноги вновь пошла кровь, он выглядел бледным и изнуренным.
— Отведите этого ребенка в медицинский пункт, ради Бога. — сказал командующий о Максе.
— Да, Сэр. — ответил Нико.
Мы шли по коридору, пока не попали в большой зал.
Нас встречали солдаты в униформе (без защитного костюма, без масок).
— Вдохните глубже, джентльмены. Вы в безопасной зоне. Добро пожаловать.
Вдоль стен тянулись столы. На каждом из них был знак размера — " Мужчины - средний" или "Мальчики 5Т". В углу было множество примерочных с занавесками.
За каждым столом находилось двое штатских — две женщины, на самом деле. Женщины были разного возраста и по-разному одеты, но что-то их объединяло. Это трудно описать — поначалу я думал, что это работоспособность. Или, быть может, неугомонность, буд-то они вызвались только потому, что если они не сделают что-нибудь, то сойдут с ума. Напряженные и изнуренные, но все равно питающие надежду.
И тут я осознал: они были мамами.
Это походило на универмаг мам.
И приятель, ох приятель, как они загорелись, когда увидели нас, своих детей.
Сорокалетняя женщина в спортивном костюме устремилась прямо к нам.
— Мои бедные, сладкие мои, — причитала она. Она протянула руки и обняла Батиста и Улисса. Это одновременно выглядело совершенно неуместно, и совершенно идеально.
Другая мама обняла меня и начала молиться на каком-то славянском языке, который я не знал.
Афроамериканка, с красными окрашенными волосами и седыми висками, подошла к нам от стола МАЛЬЧИКИ 10-12. Она забрала у Нико Макса, затем сбросила всю одежду и обувь со стола и аккуратно усадила на него Макса. Начав выкрикивать приказы, так как смотрела за Максом:
— Нам нужно нижнее белье, носки и спортивные штаны для мальчика. Ничего вязанного, ничего неудобного. И термо. У кого есть тапочки? Нанетт, принеси тапочки!
Мамы носились над нами. Они принесли джинсы, свитера, кеды. Принесли хлопчатое нижнее белье и носки без швов. Все лучшее для нас.
Мужчинам, с которыми мы пришли, пришлось справляться самостоятельно.
Потом, вдруг, громкий-громкий голос прорезал толпу.
— Ву Сунг? Мой Ву Сунг? Ву Сунг!
И невысокая, азиаткапротиснулась сквозь толпу мам.
— Омма, омма! — закричал Батист и потянулся к ней.
Она была его мамой.
Он нашел свою маму, Дин.
Все, через что мы прошли, все ужасные вещи, что с нами стряслись. Они были в порядке. Это одна из причин, почему Батист нашел свою маму.
