СЕГОДНЯ ТЫ ВЫГЛЯДИШЬ ПОТРЯСАЮЩЕ. АХ ДА, Я ПРОСТО ИДИОТ. ПРОСТИ.
Я плотно сжимаю губы, стараясь не улыбнуться. Ему не удастся заставить меня улыбнуться.
НЕ ПРИНЯТО.
Ничего себе способ не ввязываться в спор, Слоан.
ПРОШЛОЙ НОЧЬЮ ТВОЙ ЯЗЫК СНОВА ПОПРОЩАЛСЯ С ТВОИМ ПРИЯТЕЛЕМ? СПОРИМ, ЕМУ ЭТО ПОНРАВИЛОСЬ.
ТЫ СКАЗАЛ, ЧТО ТЕБЕ ВСЕ РАВНО. ПЕРЕЖИВЕШЬ.
МОЖЕТ, МЕНЯ ВОЛНУЕТ ТВОЯ РЕПУТАЦИЯ.
Я подавляю смешок.
ПРАВДА?
НЕТ, Я РЕВНУЮ.
Я снова смотрю на него через плечо, и вижу его голубые глаза. Он пожимает плечами и кажется немного жалким. Как будто ему, быть может, действительно жаль. Я оборачиваюсь и кладу телефон в карман, пытаюсь все обдумать. Я знаю, что не хочу быть с Риэлмом, не так. Но если честно, Джеймс для меня слишком сложен, особенно при том, что я то нравлюсь ему, то не нравлюсь.
Господи, если бы я могла вернуть воспоминания, все было бы намного понятнее. Я бы знала, что случилось с моим братом, с Джеймсом, со мной. Я бы знала, с кем я дружила. Я бы знала, что произошло с родителями. Так много всего находится вне моей досягаемости, но если бы я только могла...
Звенит звонок, напутав меня. Я медленно встаю с места, пытаюсь решить, что делать дальше. Тогда я вижу, как мимо меня проходит Джеймс с полуулыбкой на губах.
- Увидимся, Слоан, - тихо, чтобы остальные не услышали, говорит он.
И судя по тому, как реагирует мое тело, я понимаю, что Риэлм был прав. Я любила Джеймса. Но, может, так, как есть сейчас, для нас будет лучше.
После уроков я прогуливаюсь по коридорам, внимательно смотрю на каждого, кто проходит мимо, пытаюсь понять, не была ли я раньше знакома с ними. Голова у меня все еще болит, но не так, как прошлой ночью. Может, мой мозг почти закончил восстановление.
- Долго ты шла.
Я останавливаюсь в нескольких футах от моего шкафчика, перед которым стоит Джеймс. Ему, похоже, скучно в опустевшем коридоре.
- Что ты тут делаешь? - спрашиваю я.
- Я хочу улизнуть с тобой. Пойдем, - он указывает на открытую дверь.
- Э-мм, нет. Ты вчера ночью довольно быстро обидел меня. Давай не будет притворяться, до Программы дела шли не очень хорошо...
Он улыбается.
- Я говорю глупости, Слоан. Все время. Но, может, от мысли о том, что я не смогу поговорить с тобой, я схожу с ума. Может, я даже спать не мог. И, может, я пытаюсь все исправить.
- Тем, что втянешь меня в еще большие неприятности?
- А это мысль.
И я ничего не могу поделать, я смеюсь.
Дьявольские огоньки в глазах Джеймса заставляют меня думать, что неприятности — именно то, что он хочет получить от Программы. Поэтому я любила его раньше? Из-за его неповиновения?
- Если кто-то увидит нас вместе, они позвонят моей маме. А она потом позвонит в Программу.
- Тогда мы должны поторопиться и убираться отсюда. Готова?
Я думаю, стоит ли мне целенаправленно нарушать правила. Риэлм сказал, что я должна остаться жива. Остаться здоровой. А это может поставить под угрозу и то, и другое.
- Ты так повеселишься со мной, - шепчет Джеймс.
- Да ну?
- Я буду стараться изо всех сил.
Я вздыхаю, еще раз осторожно оглядываю коридор и, до того, как кто-нибудь заметит это, хватаю свои вещи и выхожу с Джеймсом из школы.
Часть 3. Глава 12
- Я смотрю, твой папа снова одолжил тебе машину, - говорю я, пока мы едем.
- Я украл ее. Ему больше не нравится, что я ее беру. Что-то подсказывает мне, что никогда и не нравилось, но после того, как я вернулся из Программы, он старался вести себя вежливо.
Я складываю руки на коленях, думаю, стоит ли рассказывать ему об отношениях, которые у нас были. Джеймс ведет машину, а я замечаю, что на его мизинце все еще повязана нитка с моей рубашки.
- Куда мы едем? - спрашиваю я.
- Я тут нашел одно местечко. Там... красиво. Хотел показать его кому-нибудь, но, знаешь, друзей у меня немного.
- Может, все дело в твоем искрометном характере.
Он смеется.
- Ну же, Слоан, ведь я не так уж и плох?
- Ты ужасен.
Его улыбка блекнет, и он, похоже, о чем-то думает, пока мы едем по полям и пастбищам.
- Мне не нравится, когда мне причиняют боль, - говорит он. - Я помню это, даже хотя я еще был ребенком. Думаю. Это как-то связано с маминым уходом — даже если я не знаю, как или почему она ушла — но я предпочитаю держать всех на расстоянии. Чтобы это не разрушило меня.
- Но ты ведь впустил Брейди, - тихо говорю я. Меня он тоже, должно быть, когда-то впустил.
Джеймс кивает.
- А теперь этих отношений больше нет, и от этого вроде как больно. Знать, что у меня что-то было, чего больше нет. Как будто у меня в груди дыра. Иногда я думаю, что эта боль может убить меня.
Я понимаю, что он имеет в виду. Пустота, у которой как будто нет причин. Что-то, что нельзя заполнить. Теперь я понимаю, что имел в виду Риэлм, когда говорил, что одно или два воспоминания могут свести с ума.
Джеймс тяжело вздыхает и включает радио.
- Ты портишь все веселье, Слоан. Предполагалось, что эта поездка взбодрит нас.
- Ты прав.
Я устраиваюсь поудобнее и наблюдаю за ним. Мне нравится спокойное, расслабленное выражение его лица, особенно если учесть, что я знаю, что под ним скрывается что-то темное. И что быть может, другая сторона этой темноты — страстная любовь.
Любовь, которую он испытывал ко мне.
Джеймс сворачивает на улицу с двусторонним движением, и я снова смотрю на его руку, на белые шрамы на ней. Я рассеянно протягиваю руку и провожу по ним указательным пальцем, а он ахает.
- Прости, - говорю я, опустив руку, - мне просто интересно, откуда они.
- Все в порядке, - говорит он. - Когда я вернулся, я спросил о них отца. Он сказал, что у меня была безобразная татуировка, и что в Программе вывели ее. Странно, правда? То, что они вывели простые чернила с моего тела. Если бы я знал, что они это сделают, я бы оставил им особенное послание у меня на заднице.
- Четко сказал.
Он смеется.
- Прости.
Джеймс смотрит на меня, его глаза бегают по мне, как будто он пытается понять, что у меня на уме.
- Мне понравилось, - тихо говорит он, - когда ты так до меня дотронулась.
У меня в животе порхают бабочки, но Джеймс снова смотрит на дорогу. Я снова протягиваю руку, у меня немного дрожат пальцы, когда я глажу его шрамы. Провожу по ним рукой.
Я смотрю, как расслабляются его плечи, а на губах появляется легкая улыбка. Его кожа такая теплая, и я думаю, что мне, наверное, раньше нравилось прикасаться к нему. Я наклоняюсь и осторожно целую его шрамы. А потом выпрямляюсь и смотрю в окно, а все мое тело наполняет желание.
- Я поцеловала их и все исправила, - говорю я.
И мы молчим, пока Джеймс не говорит:
- Да, так и есть.
* * *
Когда Джеймс останавливается рядом с заросшим травой холмом, сердце у меня уже бьется ровнее. Он выключает зажигание и тянется на заднее сиденье, чтобы достать покрывало.
- Вот мы и приехали, - довольно говорит он. Я выглядываю из окна, и у меня перехватывает дыхание.
- Что-то не так? - спрашивает он.
- Это... - я пытаюсь дышать ровнее, пытаюсь перебороть печаль.
- Мы у реки, - говорю я.
- Я знаю, тут немного холодно, но просто потрясающе, - говорит он мне, как будто меня нужно убеждать в этом. Как будто я тут впервые.
Я смотрю на него со слезами на глазах.
- Знаю, - говорю я, - Брейди все время возил меня сюда.
У Джеймса вытягивается лицо, и он смотрит вниз, на полотенце у себя в руках. Я вижу, что он пытается что-то вспомнить, и понимаю, что у него не получается.
- Прости, - бормочет он, - нам следовало...
- Да нет же, - говорю я, - мне здесь нравится.
И я действительно имею это в виду. Если я и могла почувствовать близость к брату, это было бы в этом месте. Джеймс, которого это, похоже, успокоило, вылезает из машины. Он ждет меня, и мы идем по траве.
От вида реки захватывает дух. На поверхности воды блестит солнце, и небольшие волны плещутся о крупные камни на берегу.
- Тут даже лучше, чем я помню, - говорю я.
- Я надеялся, что тебе понравится.
Я смотрю на него искоса.
- Ты думал обо мне?
Он пожимает плечами, и я думаю, что, может, он не хотел говорить это вслух. Мы смотрим на медленное течение, вокруг нас щебечут птицы, а над нами нависают ветви деревьев, из-за чего это место кажется таким сокровенным. Таким личным.
Здесь я провела годы, целые годы я смотрела, как мой брат прыгает в реку. Ему тут нравилось, и то, что и Джеймсу тут нравится, только подтверждает тот факт, что они были близки. Что мы проводили тут вместе много времени.
Джеймс расстилает покрывало, и потом я сажусь рядом с ним, и мы сидим, обхватив руками колени, и смотрим на воду.
И на какую-то минуту я чувствую, что я дома. Не в том месте, где я живу, и которое душит меня той ложью, что мне рассказали. Но мой настоящий дом — здесь, у реки, с Джеймсом, с воспоминаниями о Брейди. Мне очень хочется положить голову на плечо Джеймса, но думаю, я не должна это делать.
