– Пожалуйста?
Быстрым движением я набросил одеяло на плечи, словно плащ.
Она тихо усмехнулась.
– Не совсем то, что я имела в виду, – она уже стояла, накрывая одеялом мои ноги и укутывая меня в него. Прежде чем я успел осознать ее действия, Эдит снова забралась ко мне на колени и прижалась к моей груди. Одеяло образовало собой барьер между нами везде, где наша кожа могла соприкоснуться.
– Лучше? – спросила она.
– Не совсем уверен на этот счет.
– Но все же приемлемо?
– Более чем.
Она засмеялась. Я погладил ее по голове. Это казалось достаточно осторожным.
– Как странно, – сказала Эдит. – Ты читаешь о чем-то… слышишь это в мыслях других людей, видишь, как это с ними происходит… но ничто не способно подготовить тебя к чувству, которое испытаешь, когда это случится с тобой. Восторг первой любви. Это больше, чем я ожидала.
– Намного больше, – пылко согласился я.
– И другие эмоции – ревность, например. Мне казалось, я отчетливо представляю себе, что это такое. Читала о ней сто тысяч раз, видела актеров, изображавших это в бесчисленных пьесах и фильмах, ежедневно слышала в мыслях окружающих – даже, бывало, чувствовала сама по мелким поводам, жалея, что обделена чем-то… Но всё равно была потрясена, – Эдит нахмурилась. – Помнишь день, когда МакКейла пригласила тебя на танцы?
Я кивнул, хотя тот день запомнился мне в основном по другой причине.
– Тогда ты снова заговорила со мной.
– Я была ошарашена вспышкой негодования, почти ярости, которую испытала тогда – сначала даже не поняв, что со мной. Не знала, что ревность может быть настолько сильной… настолько болезненной. Потом ты отказал ей, а я не знала почему. Неспособность слышать твои мысли раздражала больше, чем обычно. Была ли тут замешана другая девушка? Или это просто ради Джереми? Я знала, что в любом случае не имею права беспокоиться об этом. Я старалась не беспокоиться… И тут начала выстраиваться очередь.
Я застонал, а Эдит рассмеялась.
– Я ждала, – продолжала она, – непозволительно страстно желая услышать, что ты им скажешь, каждый раз пытаясь расшифровать выражение твоего лица. Я не могла отрицать, что вид твоей раздраженной физиономии приносит мне облегчение. Но не была уверена. Не знала, каким был бы твой ответ, если бы тебя пригласила я…
Она подняла на меня глаза.
– В ту ночь я впервые пришла сюда. Наблюдая, как ты спишь, я ломала голову, каким образом преодолеть пропасть между тем, что я считала правильным, нравственным, этичным, благородным, и тем, чего желала. Я знала, что если поведу себя как должно и буду по-прежнему игнорировать тебя или исчезну на несколько лет, пока ты не уедешь, то однажды ты встретишь подходящую девушку – человека, вроде МакКейлы. Это огорчало меня.
– И тогда, – голос Эдит упал до шепота, – во сне ты произнес мое имя. Ты говорил так четко, сначала я даже подумала, что ты проснулся. Но ты беспокойно заворочался, еще раз пробормотал мое имя и вздохнул. Чувство, которое пронзило меня в тот момент, было пугающим… ошеломляющим. И я поняла, что не в силах больше избегать тебя.
Она на мгновение затихла, вероятно, вслушиваясь в неровное биение моего сердца.
– Но ревность… это так иррационально. Вот только что, когда Чарли спросил тебя об этой надоедливой девчонке…
– Его вопрос заставил тебя ревновать? В самом деле?
– Я в этом новичок. Ты возрождаешь во мне человека, и все чувствуется острее, потому что незнакомо.
– Но честно, не понимаю, как это может тебя беспокоить, если Роял, манекенщик года, Роял, Мистер Совершенство, предназначался тебе? Я же слышал это собственными ушами. Элинор или не Элинор, но разве я могу здесь конкурировать?
Ее зубы сверкнули, а руки снова обвились вокруг моей шеи.
– Нет никакой конкуренции.
– Этого я и боюсь, – я нерешительно обнял ее и осведомился: – Так хорошо?
– Очень даже, – Эдит счастливо вздохнула. – Конечно, Роял по-своему красив, но даже если бы он не был мне как брат, и не подошел Элинор, он всё равно никогда не смог бы иметь десятой, нет, сотой доли той притягательности, которой обладаешь в моих глазах ты, – теперь она была серьезна, задумчива. – Почти девяносто лет я блуждала среди представителей своего вида… и твоего… все это время считая себя самодостаточной, не понимая, чего ищу. И не находила ничего, потому что тебя еще не было на свете.
– Это как-то несправедливо, – прошептал я в ее волосы. – Ведь мне вообще не пришлось ждать. Почему я так легко отделался?
– Ты прав. – согласилась Эдит. – Мне определенно следует усложнить тебе задачу, – она погладила меня по щеке. – Тебе всего лишь приходится рисковать жизнью каждую секунду, проведенную со мной… конечно же, это сущие пустяки. Ты всего лишь вынужден отказаться от своей природы, от человечности… чего все это стоит?
– Я не чувствую себя обделенным.
Она уткнулась лицом в мою грудь и прошептала:
– Пока нет.
– Что… – начал я, но тут ее тело вдруг застыло. Я замер, вот только она уже исчезла и мои руки обнимали воздух.
– Ложись, – прошипела она, однако из-за темноты я не понял откуда.
Бросившись на кровать, я расправил одеяло и перекатился на бок – обычно я сплю в такой позе. И услышал, как дверь приоткрылась. Чарли проверял меня. Я дышал размеренно и чересчур глубоко.
Прошла бесконечно долгая минута. Я прислушивался в ожидании, когда закроется дверь. Внезапно рядом со мной оказалась Эдит. Она взяла меня за руку и, опустив ее себе на плечи, придвинулась ближе ко мне.
– Ты ужасный актер – я бы даже сказала, что путь в эту профессию тебе заказан.
– Плакал мой десятилетний план, – пробормотал я. Мое сердце вело себя безобразно. Вероятно, она не только слышала, но и чувствовала его, когда оно колотилось о ребра с такой силой, словно готово было сломать одно из них.
Эдит мурлыкала незнакомую мне мелодию, напоминавшую колыбельную. Потом перестала.
– Убаюкать тебя пением?
– Ну да, – засмеялся я. – Можно подумать, я способен спать, когда ты здесь.
– Ты делаешь это постоянно, – напомнила она мне.
– Не когда ты здесь, – возразил я, крепче обнимая ее.
– Ты прав. В таком случае, раз ты не намерен спать, то чем хочешь заняться?
– Честно? Много чем. Но все это не имеет ничего общего с осторожностью. – Она ничего не ответила и, кажется, перестала дышать. Я быстро продолжил: – Но раз уж я обещал быть осторожным, то хотел бы… побольше узнать о тебе.
– Спрашивай о чём угодно. – Теперь я расслышал в ее голосе улыбку.
Из всех вопросов я выбрал наиболее важный.
– Зачем ты это делаешь? – спросил я. – До сих пор не могу постичь, почему ты настолько упорно сопротивляешься своей… природе. Не истолкуй мои слова неправильно, я, конечно, рад, что ты так поступаешь… никогда еще не был так счастлив быть живым. Я просто не понимаю, зачем тебе вообще было себя утруждать.
Эдит медленно ответила:
– Хороший вопрос, и ты не первый, кто его задает. Других – а именно подавляющее большинство представителей нашего вида, вполне довольное своей судьбой – тоже удивляет наш образ жизни. Но, видишь ли, только то, что нам… выпал такой жребий, еще не значит, что у нас нет права выбора подняться выше – выйти за рамки участи, которой никто из нас не хотел. Попытаться, насколько это возможно, сохранить человечность.
Я лежал неподвижно, испытывая своего рода благоговение. Эдит была лучше, чем я когда-либо мог бы стать.
– Ты уснул? – почти неслышно пробормотала она спустя несколько минут.
– Нет.
– Это все, что тебя интересовало?
Я закатил глаза.
– Не совсем.
– Что еще ты хочешь знать?
– Почему ты способна читать мысли – почему только ты? И Арчи, предвидящий будущее и всё такое… почему так происходит?
Я почувствовал под своей рукой, как Эдит пожала плечами.
– Мы толком не знаем. У Карин есть теория… согласно которой мы приносим с собой в следующую жизнь наши самые яркие человеческие качества, и они усиливаются – так же, как разум и органы чувств. Она считает, что я, вероятно, еще до обращения была очень восприимчива к мыслям окружающих. И что Арчи обладал прозорливостью, где бы он ни был.
– А что принесла в новую жизнь она сама и остальные?
– Карин принесла сострадание. Энист – способность страстно любить. Элинор – силу, Роял свое… упорство. Или это скорее можно назвать ослиным упрямством, – она усмехнулась. – У Джесамины очень интересный дар. В своей прошлой жизни она была весьма харизматичной и умела влиять на окружающих таким образом, чтобы они принимали ее точку зрения. Теперь ей удается управлять эмоциями тех, кто находится рядом с ней – успокоить целую комнату обозленных людей, к примеру, или, наоборот, взбодрить вялую толпу. Это очень тонкий дар.
Я обдумывал те невероятные вещи, о которых услышал, и пытался осознать полученную информацию. Эдит терпеливо ожидала, пока я размышлял.
