увидеть. А сейчас… Ты понимаешь, что это значит?
Вирлисс молчал, не сводя взора, полного восхищения и благоговения, с
фрески.
– Я думаю, если ты её видишь, значит, теперь пред её ликом мы с тобой
равны. Понимаешь? И она…
Вирлисс обернулся.
– Эт, ну что у тебя за страсть озвучивать очевидное? – с досадой
осведомился он. – Ты можешь просто помолчать?
Эет улыбнулся и оставил друга в покое. И, повинуясь необъяснимому
внутреннему велению, обхватил руками чашу для воскурений. Вирлисс
посмотрел на него – и положил свои руки поверх рук Эета.
По ободку проскочила слабая зелёная искорка – и, мигнув, на дне
затеплился огонёк. Слабый и неуверенный, он, тем не менее, мерцал и не гас.
Хотя и не мог разгореться сильнее…
Призрак и зомби переглянулись, боясь вздохнуть.
– Мы… – начал было Эет, но Вир лишь покачал головой, прикусив губу,
чтобы не улыбаться.
Наконец оба решились разжать пальцы и, совсем без сил, сели, почти
упали, на ступени Алтаря. И глядели на пустынное Святилище, залитое
изумрудным светом.
Они сидели на величайшей святыне Атариды, причём спиной к
изображению богини – но не испытывали ни малейшей вины или неловкости.
Они просто знали: им – можно.
После того, что они сделали, они могут вести себя здесь – как и в любом
храме Мортис – как дома.
Потом Вир, покосившись на Эета, рассмеялся:
– А ведь всего-то хотели найти комнату для экспериментов…
Эет улыбнулся.
– Мы её нашли. – И, помолчав, добавил: – Знаешь, ты прав… Не стоит
шарахаться по подвалам жрецов, не зная боевых заклинаний. Думаю, та комната
над Алтарём… она вполне подойдёт для практикумов.
Вирлисс на секунду опустил голову – волосы скользнули вдоль лица, – а
потом небрежным движением отбросил пряди за плечи.
– Эт, ты потрясающий парень, – сказал вдруг он. – И великий маг.
– Что не мешает мне быть ослом? – поддразнил юноша.
– Иной раз, – усмехнулся Вир. – И невероятным. – Он помолчал и вдруг
тихо признался: – Иногда я тебе даже завидую. Немного. Ты можешь учиться,
совершенствоваться… и однажды станешь настоящим некромантом. Да что там,
“некромантом”… Тебе по силам любая дисциплина! Ты станешь величайшим
магом, какой когда-либо рождался на Атариде. А я… Я даже обычную книгу не
могу теперь самостоятельно прочитать. Богиня, если бы ты знал, как я
стосковался по чтению…
Вирлисс снова опустил голову.
– Вир… – Эет положил руку ему на плечо. – Слушай… я болван. Я сам
должен был понять… Давай учиться вместе? Да оно и легче…
– Как? – невесело спросил Вирлисс. – Если я не могу ни произнести
заклинание, ни взять в руки Жезл Власти? Потому что, к сожалению, у тигров
нет рук.
– Здесь! – сверкнул глазами Эет. – Здесь ты можешь и разговаривать, и руки
у тебя на месте… А учебники… книги читать можно где угодно. Листать я могу.
А тренироваться можно тут.
В глазах Вира блеснула робкая искорка, похожая на надежду.
– Эт… Но… это же Святилище…
Эет обернулся.
– Богиня, если ты против, дай нам знак. Сейчас или никогда!
Оба, затаив дыхание, сидели, ожидая непонятно чего. Наконец Вирлисс
расхохотался.
– Нет, у этого парня классный способ общаться с богиней! “Сейчас или
никогда”! И чего я удивлялся его манере разговора с Бессмертными?.. Так,
мелочи…
Теперь хохотали оба.
– Ну, значит, решено! – Эет вскочил от возбуждения. – Теперь тебе только
сделать Жезл Власти. Выбери себе кристалл из тех, что я приволок, а потом
присмотри дерево. Я помогу тебе, если что.
– Да справлюсь я, – хмыкнул Вир.
– Ну, тогда идём?
– Сядь, – коротко ответил Вирлисс. – Ещё не идём.
Эет медленно опустился на ступени Алтаря.
– Ты спрашивал меня о Фрери… – Вирлисс смотрел мимо Эета, в темноту
Лабиринта. – Так вот, слушай…
Вир говорил долго. Он рассказывал о Госпоже своего друга, об её связи с
Мортис, о Фрейре и богах Асгарда и Ванахейма…
И о падении Атариды.
– И последнее. О том, как мне помочь. С одной стороны, элементарно. Я
знаю, где лежит моё тело. Чувствую. Его надо просто достать вместе с телом
Фрей и засунуть в ванну с человеческой кровью. Есть две небольшие проблемы:
как ты раскопаешь такой слой земли и где ты найдёшь такую прорву свежей
крови…
– М-да…
– В том-то и дело! – Вирлисс досадливо дёрнул уголком рта. – Не надо
ничего изобретать и выдумывать. Всё до обидного просто! И невыполнимо.
Эет положил руку на плечо вампира.
– Вир, вечность – очень большой срок. Кто знает, что будет завтра? И если
кто может позволить себе роскошь ждать у моря погоды, так это бессмертные
существа.
Вирлисс с благодарной улыбкой посмотрел на Эета.
– Спасибо, – серьёзно сказал он. – Но мы ведь не просто будем ждать у
моря погоды. А изучать магию.
– Именно! – Эет хлопнул друга по спине. – Кстати… – он смущённо
запнулся.
– Что?
– А ты видел… богиню? Вы с ней разговаривали?
Вирлисс улыбнулся.
– Вот всё тебе расскажи! – Молодой человек посерьёзнел. – Знаешь, Эет…
Ты сейчас меня спрашиваешь о посмертии. Ты сам помнишь владения Мортис?
Эет нахмурился.
– Иногда… мне кажется, что… да. Я помню серый туман. И больше ничего.
Вирлисс прерывисто вздохнул.
– Эт, я был рождён немёртвым. В смысле… как бы тебе объяснить… Я
просто родился, рос как все дети… Учился. Мечтал. Ну, у меня были
определённые потребности. У других детей, рождённых вампиров, они тоже
были… и я никогда не ощущал себя каким-то… иным. Я… – он прямо
посмотрел на Эета. – Я не знал смерти, понимаешь? Для меня слова “нежить по
рождению”… ну… Звучали просто как констатация факта. Так же, что у меня
тёмно-синие глаза, например. Наверное, для моих родителей разница всё же
ощущалась… они родились смертными. Живыми людьми. Они прошли через
смерть в сознательном возрасте, а… не в утробе матери, как рождённые
вампиры или личи… Я никогда не мог понять это разделение внутри
Бессмертных. Чем так чванились перед Нежитью по рождению Живые
Рождённые? Только тем, что им не нужно охотиться? Так этим чваниться глупо.
У нежити такая природа! Можно подумать, мы сами её выбрали… выбрали себе
родителей. Или они с выбором природы угадали. Кстати, охотиться тоже можно
по-разному. И по-разному можно относиться к Смертным… даже если тебе не
требуется охота, – Вир закусил губы. – Я к чему всё это веду… В тот день… я
впервые понял, что всегда чувствовал себя живым, понимаешь? Я понял, что
люблю жизнь. Что не хочу умирать… а ещё больше не хочу смерти любимых
людей. В тот день немёртвые гибли с той же лёгкостью, что и живые. – Вампир
тяжело вздохнул. – Вокруг – только смерть. Мёртвые яблони, мёртвое небо. И по
земле ветер гонит пепел вместо лепестков…
Вирлисс опустил голову. Эет молчал. Он вспоминал толпу – там, на
причале. И вспоминал отчаяние в глазах Госпожи…
И кровавое небо.
– Последнее, что я помню – губы Фрери под своими губами, – Вир
улыбнулся с грустной нежностью. – А потом… Потом темно. И холодно.
Знаешь… иногда мне кажется, что всё это – страшный сон. Бесконечный сон…
Я лежу под руинами деревенского храма, надо мной толща земли – и мне
видится кошмар. Имя которому – безысходность. Таково посмертие для
вампиров. За то, что они убийцы. – Вирлисс криво усмехнулся. – И ты в этом
сне – единственный лучик света, Эет… Наверное, как снисхождение. Быть
может, в моей короткой жизни нашлись какие-то смягчающие обстоятельства…
чем-то я заслужил… друга рядом. Не знаю…
– Вир, ты бредишь. Ты же сам только что говорил, что за природу
упрекать… а, тем более, наказывать – глупо. Ты тигр, а не домашняя козочка. Я
скажу даже, что ты больше чем тигр. Ты – воплощённое благородство. Хищник,
но с таким кодексом чести, что, наверное, иной раз жить тяжело? – Эет
подмигнул.
Вирлисс скупо улыбнулся.
– Эет, хищники как никто нуждаются в кодексе чести. Иначе они станут
подонками. Да что я тебе говорю? Ты сам такой же… – Он помолчал и
продолжил. – Так вот, сначала было только темно и холодно. Потом я
почувствовал тепло… Мне стало удивительно легко и хорошо… так хорошо,
что… Эт, я всё позабыл, понимаешь? Я открыл глаза, как их открывают дети
после долгого сна. Я увидел поляну, и солнце сквозь вершины деревьев… и
бабочки… И рядом сидела она… Я тогда не понимал… не осознал, что это
