Родители Эдит уже ждали нас. Они стояли слева от входа на небольшом возвышении возле огромного концертного рояля – тоже белого.
Конечно, я уже видел доктора Каллен, но меня снова поразило, насколько она молода и умопомрачительно красива. Она стояла, взяв под руку Эниста, как можно было догадаться – ведь он был единственным из этой семьи, кого я раньше не встречал. Он выглядел ровесником доктора Каллен или, возможно, чуть старше и походил на остальных бледностью и идеальными чертами лица. Его волнистые светло-русые волосы были на несколько дюймов длиннее моих. Лицо казалось очень… добрым, но я не сумел бы точно сказать, что заставило меня так подумать. Их повседневная одежда пастельных тонов хорошо гармонировала с цветовой гаммой интерьера.
Они улыбались, но не пытались приблизиться – вероятно, чтобы не напугать меня.
– Карин, Энист, это Бо, – сказала Эдит.
– Очень рады видеть тебя, Бо, – Карин шагнула к нам, медленно и осторожно. Нерешительно подала руку. Я тоже сделал шаг вперед, и рукопожатие неожиданно для меня прошло совершенно нормально – возможно, потому, что Карин во многих отношениях напоминала мне Эдит.
– Приятно снова встретиться с вами, доктор Каллен.
– Пожалуйста, зови меня Карин.
Я улыбнулся ей, удивленный тем, что чувствую себя довольно уверенно.
– Карин, – повторил я. Эдит слегка сжала мою ладонь.
Энист тоже подошел, протягивая руку. Его холодное твердое пожатие было именно таким, как я себе представлял.
– Приятно познакомиться, – искренне сказал он.
– Спасибо, я тоже рад с вами познакомиться, – и я действительно был рад. Всё казалось правильным. Это дом Эдит, ее семья. Хорошо быть частью этого.
– А где Арчи и Джес? – спросила Эдит.
Ответа не последовало, потому что в этот момент они оба появились на верхней площадке лестницы.
– Эй, Эди дома! – воскликнул Арчи, а потом пронесся вниз, словно размытое бледное пятно, и резко остановился прямо перед нами. Я заметил, что Карин и Энист предостерегающе взглянули на него, но мне его поведение вроде даже понравилось. Ведь такие движения естественны для него, когда не приходится следить за собой в присутствии посторонних.
– Бо! – с энтузиазмом поприветствовал он меня, как будто мы с ним были старыми друзьями. И протянул руку, а когда я пожал ее, по-братски приобнял меня за плечи и хлопнул по спине.
– Привет, Арчи! – ответил я, слегка задыхаясь, как после бега. Несмотря на потрясение, я все же был доволен тем, что он на самом деле казался понимающим – больше того, похоже, я ему уже нравился.
Когда он на шаг отступил, стало видно, что потрясен не только я. Карин и Энист разглядывали меня округлившимися от удивления глазами, словно ожидали, что я убегу. Эдит стиснула зубы, но я не понимал, чем это вызвано – тревогой или гневом.
– Ты и правда хорошо пахнешь, никогда раньше не обращал внимания, – заметил Арчи. Мое лицо стало горячим, а потом еще больше нагрелось, когда я подумал, как это выглядит для них. И никто, похоже, не знал, что сказать.
Потом спустилась Джесамина. Эдит сравнивала себя с охотящейся пумой, что мне трудновато было вообразить, а вот Джесамину я легко мог представить в этой роли. Даже сейчас, когда она просто стояла неподалеку, в ней было что-то от крупной хищной кошки. Но, несмотря на это, я вдруг ощутил полное спокойствие. Казалось, я у себя дома, среди хороших знакомых вроде Джулс, с которыми мне легко общаться. Удивительно было чувствовать себя так здесь, и тогда я вспомнил слова Эдит о том, что умеет делать Джесамина. Думать о таком было странно. Не складывалось впечатления, что кто-то подвергает меня воздействию магии или чего-нибудь в этом роде.
– Привет, Бо, – поздоровалась Джесамина. Она не подошла близко, не подала мне руки, но при этом не возникло никакой неловкости.
– Привет, Джесамина, – я улыбнулся ей, а потом остальным. – Приятно встретить вас всех… и у вас очень красивый дом, – следуя правилам вежливости, добавил я.
– Спасибо, – отозвался Энист. – Мы так рады, что ты пришел, – с чувством сказал он, и я понял, что кажусь ему смелым.
А еще я осознал, что Роял и Элинор так и не появились, и наряду с облегчением почувствовал некоторое разочарование. Неплохо было бы покончить с этим в присутствии успокаивающей меня Джесамины.
Я заметил, что Карин многозначительно смотрит на Эдит с довольно напряженным выражением лица, и краем глаза увидел, что Эдит слегка кивнула.
Возникло ощущение, словно я подслушиваю, поэтому я отвернулся. Мой взгляд упал на красивый рояль, стоящий на возвышении. Вдруг вспомнилось, что в детстве я фантазировал, как вырасту, стану миллионером и куплю маме рояль. Она не была хорошей пианисткой и играла на нашем стареньком фортепьяно только для себя, но я любил наблюдать за ней в такие минуты. Счастливая, поглощенная своим занятием… она казалась совсем другой, загадочной личностью. Разумеется, она пыталась водить меня на уроки музыки, но, как и большинство детей, я хныкал до тех пор, пока она не разрешила мне прекратить занятия.
Энист заметил, на что я уставился.
– Ты играешь? – спросил он.
Я покачал головой:
– Нет, совсем. Но он очень красивый. Это ваш?
– Нет, – он засмеялся. – Разве Эдит не говорила тебе, что имеет способности к музыке?
– Э… она не упоминала об этом. Но мне, наверное, следовало догадаться, да?
Энист озадаченно приподнял брови.
– Разве у нее хоть что-нибудь получается плохо? – задал я риторический вопрос.
Джесамина расхохоталась, Арчи закатил глаза, а Энист посмотрел на Эдит отеческим взглядом, который особенно впечатлял из-за того, что сам он выглядел так молодо.
– Надеюсь, ты не хвасталась, – сказал он. – Это невежливо.
– О, совсем чуть-чуть, – ответила Эдит со смехом – и он прозвучал так заразительно, что все улыбнулись, включая меня. Правда, улыбка Эниста была самой широкой, и они с Эдит быстро переглянулись.
– Эдит, тебе следовало бы поиграть для него, – предложил Энист.
– Ты только что сказал, что хвастаться невежливо.
– В порядке исключения, – он улыбнулся мне. – Я это делаю в своих эгоистичных интересах. Она играет недостаточно часто, а я так люблю слушать.
– Мне хочется услышать твою игру, – поддержал его я.
Эдит посмотрела на Эниста долгим сердитым взглядом, после чего с тем же видом повернулась ко мне. Покончив с этим, она отпустила мою руку и, подойдя к роялю, опустилась на банкетку. Потом похлопала по оставшемуся свободным месту на ней и оглянулась на меня.
– О… – пробормотал я и подошел к ней.
Как только я сел рядом, пальцы Эдит начали порхать над клавишами, наполняя помещение звуками какой-то пьесы, чрезвычайно сложной и богатой оттенками – трудно было поверить, что играет только один человек. Я потрясенно приоткрыл рот и услышал позади чей-то смешок.
Музыка лилась непрерывным потоком, а Эдит небрежно взглянула на меня:
– Тебе нравится?
Я тут же понял. Ну конечно же…
– Это ты сочинила.
Она кивнула:
– Любимое произведение Эниста. – Я вздохнул, и она спросила: – Что не так?
– Просто… чувствую себя таким незначительным.
Она с минуту размышляла, а затем мелодия медленно перешла во что-то более нежное… что-то знакомое. Это была колыбельная, которую Эдит напевала мне, только в тысячу раз более затейливая.
– Я придумала ее, – тихо объяснила она, – пока смотрела, как ты спишь. Это твоя композиция.
Музыка стала еще более нежной и светлой. Я не мог сказать ни слова.
Потом Эдит снова заговорила в полный голос:
– Знаешь, ты им очень понравился. Особенно Энисту.
Я оглянулся, но в холле уже никого не было.
– Куда они подевались?
– Дают нам возможность побыть вдвоем. Тонкий ход, правда?
Я засмеялся, потом нахмурился:
– Приятно, что я им понравился. Они мне тоже. Но Роял и Элинор…
Выражение лица Эдит стало непроницаемым:
– Насчет Рояла не беспокойся. Он всегда последним соглашается с общим мнением.
– А Элинор?
Она звонко засмеялась:
– Эл и правда считает, что я свихнулась, но против тебя она ничего не имеет. Сейчас она где-нибудь вместе с Роялом, пытается его урезонить.
– Что я ему сделал? – нерешительно поинтересовался я. – То есть… я ведь даже никогда не разговаривал с…
– Ничего ты не сделал, Бо, правда. Роялу труднее всего смириться с тем, кто мы такие. Поэтому он так тяжело воспринимает, что кто-то посторонний знает правду. А еще немного завидует.
– Ха!
Эдит пожала плечами:
– Ты человек. Он тоже хотел бы быть человеком.
От неожиданности я на время потерял дар речи.
– О…
Я слушал музыку, мою музыку. Она продолжала меняться и развиваться, но главная мелодия оставалась той же самой. Понятия не имею, как у Эдит это получалось. Казалось, она не обращает большого внимания на свои руки.
