– То есть… ты живешь с ним вдвоем? – чуть слышно выдохнула она.
– Мы женаты, – Миранда пожала плечами, испытывая острую жалость к матери, которая узнавала о том, что теперь составляло жизнь ее дочери. Но соврать она не могла, родители имели право знать правду.
– Вы были женаты пятьдесят лет назад! – резко отрубила мать, вскакивая на ноги и принимаясь расхаживать взад-вперед по комнате. – Ваша юношеская любовь полвека назад была объяснима. А сейчас?! Ладно ты, но он!..
– Для Тома и сейчас все серьезно, – заметила Миранда тихо, и Амелия, тяжело дыша, посмотрела ей в лицо. Миранда не могла вспомнить, когда в последний раз видела всегда такую спокойную мать в подобном нервном возбуждении. Даже сегодняшний Круциатус произвел на нее куда меньшее впечатление. – Если совсем коротко и по существу – то на днях я узнала, что на развод могу даже не рассчитывать.
– А ты его хочешь? Развода? – поинтересовалась мать, как ей показалось, с надеждой, и Миранда после паузы медленно покачала головой.
– Нет.
Амелия прикрыла глаза и тихо застонала сквозь стиснутые зубы.
– Мам, я понимаю, что этим я предала всех вас, но…
– Я не считаю тебя предательницей, – безжизненным голосом отозвалась та, и Миранда взглянула на нее внимательнее. – Я виню не тебя, а себя и Ричарда! Почему мы ничего не заметили вовремя?! Как мы могли быть так слепы?!
– Вы не могли ничего заподозрить вовремя. Для меня прошел год, для вас – сутки.
– Вот именно! Как мы могли пропустить год твоей жизни и ничего не заметить?! – Амелия в отчаянии запустила руку в волосы. – Да, мы видели, что с тобой что-то происходит, но были так поглощены прочими проблемами, что не разглядели, что ты вернулась к нам совсем другим человеком! Если бы мы были внимательнее… Если бы увидели хоть что-то…
– Ничего бы не изменилось. Я бы продолжала его любить, – возразила Миранда равнодушно.
– Возможно. Ты бы хранила в памяти свою первую любовь, и это понятно. Но мы смогли бы… уберечь тебя от него, от его влияния в этом времени! Увезли бы тебя, спрятали бы…
Она чуть улыбнулась краешком губ и оттянула ворот футболки. Амелия осеклась и с почти мистическим ужасом уставилась на черную татуировку под ключицей Миранды.
– На свете нет места, где вы смогли бы спрятать меня от него, – несмотря на весь ее спокойный тон, в этих словах все равно звучала какая-то безнадежность, какой-то странный фатализм, которому невозможно противостоять. – Знаешь, когда Том чего-то хочет, он идет к своей цели, не замечая препятствий, и в результате добивается своего. И если он решил, что я должна быть с ним, то, честно говоря, не могу себе представить, какие силы вы могли бы задействовать, чтобы он согласился отпустить меня. А без его согласия даже пытаться не стоит. Он никогда не отдает то, что принадлежит ему…
– Но ты же живой человек, не вещь! – воскликнула Амелия, и в глазах у нее зажегся какой-то безумный огонек. – Миранда, скажи мне правду! Он тебя мучает? Пытает с помощью вашей темной магии, или бьет, или издевается, или насилует… Если есть хоть что-то, ответь мне, я должна знать!
– Э… нет, – оторопело выдавила Миранда, слегка оглушенная силой эмоций, звучавших в материнском голосе. – Мам, что вы всей семьей там себе напридумывали?! Да он меня пальцем не тронул за все это время! Ни… в каком смысле! Он же не монстр какой-нибудь!..
Она не договорила, увидев, как выразительно на нее смотрит Амелия, и только сейчас в полной мере осознала, что именно только что ляпнула вслух. Мда, после подобного заявления любой адекватный волшебник отправит ее в больницу Святого Мунго лечить шизофрению…
Но способность не идти на поводу у эмоций и хладнокровно оценивать новую информацию Миранда унаследовала не только у Ричарда. И Амелия сейчас не стала кричать, заламывать руки, в отчаянии рвать волосы на голове или метаться по комнатке с хлипкой гостиничной мебелью, а вместо этого оперлась о спинку стула и посмотрела на дочь пристально и серьезно.
– Не ожидала когда-нибудь услышать подобное высказывание в адрес именно этого человека, – проговорила наконец Амелия задумчиво. – Знаешь, последние двадцать лет все, что я о нем слышала, было диаметрально противоположным твоим словам. И если ты на самом деле так считаешь…
Миранда глубоко вздохнула.
– Мама, ну вы же с папой и так давно поняли, что я остаюсь с ним по своей воле, потому что люблю его. За кого вы меня принимаете? За извращенку, которой нравится, когда ее истязают?
Некоторое время Амелия молчала.
– Поклянись мне, что ты остаешься с ним только потому, что сама хочешь этого. Не от страха за нас, за себя, из-за угрозы пыток или хоть чего-то еще. А только потому, что ему удается делать тебя счастливой, – наконец потребовала она.
– Клянусь.
Она тяжело кивнула головой, как столетняя старуха.
– Хорошо. Тогда отправляй Патронуса отцу, а потом…
– Что, и на этом все? – поразилась Миранда, не готовая к такой быстрой капитуляции.
Ее мать холодно улыбнулась, и в тот миг Миранде было совершенно отчетливо видно, как Амелии удалось выстоять против собственных родственников, Фростов, а заодно и всего прочего мира, когда она решила выйти замуж за Ричарда. Амелия была очень сильной женщиной с таким же стальным стержнем, как и у ее мужа. Сломить ее было непросто.
– Мы с Ричардом упустили время, когда до тебя еще можно было достучаться, Мири. И потому я не буду пытаться объяснить тебе, что ты сама роешь себе могилу, и что этот человек со временем тебя просто уничтожит. Не в буквальном смысле – насколько я могу судить, он в самом деле испытывает какую-то привязанность к тебе и, что еще более странно, даже считается с твоими чувствами. А вот духовно, морально…
– Что ты имеешь в виду?
– Мири, ну ты же вроде всегда могла смотреть на вещи трезво, – мама покачала головой. – Как ты сама думаешь, по какой причине опытный, хладнокровный манипулятор, который старше тебя на пятьдесят лет, решил, что ваш брак может быть удачным? Тебе всего восем… девятнадцать лет, ты можешь верить в чувства, всепобеждающую любовь и прочее. А он? Черт возьми, этот человек ведь старше меня! И тем не менее ему нужна ты – юная девчонка без жизненного опыта, сложившихся принципов и каких-то особенных знаний!
Миранда ничего не говорила, но по ее взгляду Амелия поняла, что дочь ожидает разъяснений, и вздохнула.
– По-видимому, он считает, что сможет со временем воспитать из тебя такую жену, которая ему нужна. Не пойми меня неправильно! – увидев, как Миранда уже набрала воздуха в грудь, она предупреждающе вскинула ладонь в воздух. – Я могу поверить в то, что его привязанность, чувства к тебе вполне настоящие. Но это не отменяет главного. Уж кто-кто, а лорд Волдеморт точно должен быть лишен розовых очков, которые носят все юные влюбленные! И его желание, чтобы ты была рядом, я могу объяснить только тем, что он видит в тебе нечто, какой-то потенциал, который собирается в будущем раскрыть, обратить на свою пользу – чтобы ты стала ему достойной спутницей, сторонницей, женой, леди… И здесь твои неопытность и наивность будут ему только на руку – ведь он сможет со временем вылепить из тебя то, что нужно именно ему.
Она молчала. Мать выразила все то, о чем не раз думала она сама – но услышать это так… сухо и коротко было тяжело.
– Но, по крайней мере, мы будем знать, что твоему рассудку в данный момент ничто не угрожает, и никто не пытается сломить тебя, – договорила Амелия задумчиво. – Этого достаточно, пока мы с Ричардом ищем способ тебя спасти. И будет совсем хорошо, если за это время ты не забеременеешь…
– Мама!
Ей удалось сдержать судорожный вздох, хотя на душе было гадко. Впрочем, с самого начала было понятно, что родителей ее выбор спутника жизни не обрадует. Хотя какого адекватного родителя он бы обрадовал?..
В таком подавленном состоянии ей еле удалось вызвать Патронуса. Серебристый ворон упорхнул с сообщением на поиски Ричарда, а Миранда поднялась с кресла, надела куртку и направилась к дверям.
