— Да, конечно.
— Так вот. С практической, утилитарной стороной все ясно. Но…
Пока он подыскивал подходящие выражения, чтобы сформулировать свою мысль, Галина вспомнила слова своей начальницы насчет «интересного сочетания» и подивилась тому, что мистер Дей тоже употребил слово «сочетание», будто полемизируя с начальницей. Пожалуй, делец и социолог в одном лице — это не так уж противоестественно, скорее наоборот.
— Но для меня социология не только рычаг в бизнесе. Меня, добрейшая Галина, глубоко интересует в даже волнует жизнь всякого общества сама по себе, вне связи с моим бизнесом. И у меня есть свой взгляд, может быть, не очень оригинальный, на методику изучения. Я считаю, например, что для того, чтобы определить, жизнеспособность и потенциальные возможности любого общества, достаточно изучить лишь одну его возрастную прослойку, выяснить, чем живут и дышат молодые люди от семнадцати до двадцати трех лет… Но хватит, я вас совсем засушу.
— Мне интересно.
— Довольно. Я прочел вам целую лекцию. И сделал это с умыслом.
— В чем же умысел, мистер Дей?
— Очень мне хотелось бы встретиться с молодыми людьми, побеседовать откровенно.
— Не понимаю… Вы можете на улице остановить любого молодого человека…
— Нет, не то. Вот если бы организовать какую-то вечеринку, что ли… Под крышей, в домашней обстановке.
— Это не входит в мои обязанности. Но я могу переговорить, и вам, возможно, организуют такую встречу,
Мистер Дей обрадовался:
— Вы в самом деле можете устроить?
— Постараюсь. — Галина пожала плечами. — Но сколько вы хотите пробыть в Москве?
— Скажем, пять дней. Достаточно этого? Всего я все равно не увижу, так что пять или семь дней…
— Хорошо. Я себе записываю: встреча с молодежью,
— Вы мой добрый ангел, дорогая Галина.
— Старомодно звучит. Давайте составлять программу. Что вы хотите посмотреть?
— Ну, музеи, конечно… Выставку… как она называется? Забыл.
— Достижений народного хозяйства.
— Вот-вот.
— Пишем: ВДНХ — двадцать четвертого августа, с десяти утра до двух дня… Дальше…
— Это завтра? — спросил мистер Дей. — Нет, завтра мне надо встретиться с сотрудником одного посольства. Это сын моего друга. Мы с вами поедем туда утром.
— Тогда выставку можно перенести на после обеда.
— Хорошо.
— Значит, выставка…
За полчаса они составили подробное расписание и договорились строго его придерживаться.
Затем мистер Дей принес из спальни и положил Галине прямо на колени две красивые коробочки. Она даже вздрогнула от неожиданности, но машинально успела заметить, что это духи и одеколон фирмы «Кристиан Диор». Странные манеры у этого человека. Она взяла коробочки и, быстро поднявшись, положила их на стол.
— Прошу вас, — серьезно сказал мистер Дей. — Не обижайте меня, пожалуйста.
— Вы ставите меня в глупое положение.
— Но это всего лишь парфюмерия! — горестно воскликнул он.
Галина не уловила в его тоне ни капли наигранности. Мистера Дея действительно обидел бы отказ от подарка. Она знала, что это очень дорогие духи. Лена Смолина не далее как позавчера предлагала ей купить пополам флакон — кто-то привез из Франции, — но они прикинули ресурсы и отказались. Слишком дорого.
У нее было такое ощущение, что он ее все время испытывает. Сейчас ей явственно вспомнилось выражение его лица в ресторане, когда после недолгих препирательств она согласилась, чтобы он заплатил за ее обед. На лице его изобразилось — мимолетно, на мгновение — самодовольство. Как у человека, который не ошибся в своих расчетах, хотя расчеты были сомнительные…
— Прошу вас, ради всего святого, — видя ее колебания, взмолился мистер Дей.
Ну вот, опять сбился на пошлости… Но в самом деле, что это она раздувает из ничего целую проблему? Мистер Дей прав: это всего лишь парфюмерия… Парфюмерный знак внимания. И потом — сигареты-то она уже взяла…
— Святой дух… Святые духи, — сказала она, усмехнувшись. — Ну хорошо. Большое спасибо.
Надо будет отлить половину Ленке, решила она. Вопрос о подарках мучает не одну ее, Галину Храмову. Все гиды-переводчики с ним сталкиваются. Она для себя решила его так: не брать ничего от туристов-мужчин. От женщин — смотря от кого и что. И вот впервые ею принят подарок от мужчины. Но, собственно, он ей в дедушки годится — можно его мужчиной не считать. Она положила коробочки в сумку.
— Идемте?
Мистер Дей аппараты брать не стал — уже смеркалось. Они прошлись по улице Горького до площади Маяковского. По пути заглянули в книжный магазин, где он купил две только что выпущенные книжки каких-то неизвестных Галине авторов — ему все равно было, лишь бы свежие.
В восемь часов вечера они расстались у гостиницы с тем, чтобы встретиться утром. Галина сильно изумилась бы, если бы узнала, что делал и как переменился в этот вечер мистер Дей.
…Поднявшись в номер и переодевшись в костюм попроще, мистер Дей покинул гостиницу. Путь в метро он уже знал. Ознакомившись с надписями указателей, он сел в поезд и доехал до станции «Сокол». Вверху, на улице, ему только раз пришлось задать вопрос прохожему: как пройти на Песчаную улицу? Прохожий объяснил и сказал, что теперь это улица Вальтера Ульбрихта.
Мистер Дей зашел в будку телефона-автомата — двухкопеечными монетами он запасся еще днем, когда покупал газеты. Ему ответил молодой женский голос:
— Вас слушают.
— Это квартира Паскевича?
— Да, это наша квартира. Кого нужно? — Голос был не из вежливых.
— Станислав Михайлович дома?
— Сейчас. — Трубка стукнулась, и через минуту мистер Дей услышал мужской голос:
— Да, у телефона.
— Станислав Михайлович?
— Да, да, я. Кто говорит?
— Стась, — с придыханием, волнуясь и сдерживая волнение, сказал мистер Дей. Трубка долго молчала. Наконец он услышал испуганное:
— Кто это? Кто говорит?
— Стась, это я, Казимир.
— Боже мой, где ты?
— Недалеко от тебя.
— Ты жив-здоров?
— Пока в порядке.
— Но подожди… Могу я тебя увидеть?
— Разумеется.
— Так где, когда?
— Я сию минуту буду у тебя. Подожди, скажу твой адрес… Правильно ли? — Он вынул блокнот, вслух прочел адрес.
— Правильно, — сказал Паскевич. — Может, тебя встретить?
— Не надо. Я рядом…
Через десять минут мистер Дей сидел за столом в квартире своего родного брата Станислава Михайловича Паскевича, с которым не виделся тридцать семь лет, с 1937 года…
Вот и еще два брата в этой невеселой повести. Но тут история несколько иная.
Глава IV
После долгой разлуки
Казимир Михайлович прекрасно замечал, как неодинаково смотрят на него эти три пары глаз. На добром, округлом лице брата блуждала растерянно-умильная улыбка, глаза увлажнились. Он, кажется, и верил и не верил. Его жена, Александра Ивановна, сразу как бы одобрила в госте решительно все и глядела с явной симпатией, даже утвердительно кивала головой, когда он что-нибудь говорил: мол, да, да, вы правы. Дочь Лена — как сказал Стась, ей двадцать один год — больше разглядывала золотые дужки его очков, булавку в галстуке, костюм. Взгляд у нее был смелый, несмущающийся. Она была рослая, миловидная, с размашистыми движениями.
Когда прошла первая неловкость, брат сказал:
— Ну как ты, что ты, где ты?
— В двух словах не расскажешь. Фирма моя в Канаде. Но я на месте не сижу. Все время в разъездах.
— А что за фирма? — спросила Лена.
— Химические продукты. Мы торгуем со многими странами.
— А вы кто там, в этой фирме? — Она была грубовата и не старалась это скрывать.
— Я один из директоров.
— У тебя семья, дети? — спросил брат.
— Нет, Стась, не обзавелся.
— И у вас больше никого родственников нет? — удивилась Лена.
— У нас с вашим отцом никого больше нет. Да он, наверное, рассказывал…
— Он у нас не очень-то разговорчивый.
— Елена, — осадила ее мать.
— Саша, я думаю, надо бы закусочку организовать, — сказал жене Станислав Михайлович.
— Можно, только где ты вина купишь? Все уже закрыто.
— Достанем.
— В ресторан поедешь?
— Конечно.
Казимир Михайлович повернулся и рассматривал кружевную розовую накидку, лежавшую на крышке черного пианино, которое стояло у стены справа.
Брат поднялся.
— Я быстренько. Автомобиль во дворе. Вы поговорите тут пока.
Казимир Михайлович почему-то не хотел оставаться один с матерью и дочерью.
— Вы извините, мы съездим вместе.
— Пожалуйста, ради бога, — сказала Александра Ивановна.
Во дворе стояла светлая машина «Жигули».
— Тут недалеко ресторан «Загородный», — сказал Стась, когда уселись и поехали.
