оказался с обещанными Ульяху плюшками. Ну и мне немного досталось. В голове мелькали вопросы и я чувствовал, что мне просто необходимо от них отвлечься. И, когда подошел мой помощник, спросил:
— Ты как, с болотом дружишь?
— Да как и все, не особо, но места знаю. — Первая плюшка отправилась в его рот. Свою же часть засунул в сумку.
— Значит сейчас пойдем знакомиться ближе. Только яблок надо раздобыть. Для болотной жабы.
— А что мы будем искать?
— Обещанные лилии.
Дикие яблоки сорвали возле деревни. Мелкие, но зато их много и ничьи. Я попробовал и тут же выплюнул — кислятина еще та. Но болотной жабе без разницы что жевать. Возможно повезет, и она не попадется на нашем пути, но лучше быть готовым к встрече, чем оказаться с пустыми руками перед голодной амфибией. Выпустили нас, кстати, без проблем на этот раз, но и без колкостей вдогонку не обошлось: вряд ли богатырь Гриша воспылал ко мне дружескими чувствами, однако уже и не так зубоскалит.
До болота дошли в разговорах, где Ульях болтал, я кивал и иногда вставлял свои реплики. По большей части информация была из раздела «слухи и домыслы» и «а вот мы с пацанами…», но проскальзывала и полезные сведения. Так знахарка прибыла два года назад и, по ее же рассказам, она сбежала от навязанного ей замужества ближайшей родней. Магией не обладает, знахарству обучила бабушка, а в Топольках осталась, потому что здесь ее не найдут. Не знаю где из этого правда, но вот магию она распознавать умеет и многое из этого видимо знает. Может действительно магией не обладала, а может и скрывает от жителей. Но самое главное Ульях проболтался и не заметил, как упомянул моего дядю, который появился в Топольках перед приездом Клары. Возможно связи тут никакой и нет, однако и это означало, что он прибыл откуда-то из другого места. Не из столицы это точно. И что-то происходило в деревне, о чем никто не хочет говорить.
На болоте было тихо, но благоухало так, словно кто-то где-то сдох. Ульях даже нос зажал, поморщившись. К нашему счастью в самую гущу лезть не придется, другое дело что цветов по краю мало, еще и места знать надо. Я уже со своего расположения видел на кочках низкорослые болотные лилии бело-зеленоватого цвета, но, чтобы добраться до них, необходимо было проплыть болото и не застрять в нем. Что мне совершенно не хотелось делать.
— Ульях, видишь цветы? — Я указал на недоступный нам «клад». Он кивнул. — Вот такие нам надо. Но в само болото не залезать, быть в поле моего зрения и, если встретишь болотную жабу, кинь яблоком подальше от себя и бегом ко мне. Все понял.
— Ага!
Вид у мальчишки был радостным-прерадостным, аж светился от счастья. И что-то мне подсказывало мои требования будут выполнены частично: в тину не полезет, но и может и отбиться. И, вопрос: кто из нас лучше знает болота?
Отсыпав яблок, которые он рассовал по карманам, мы разделились, насколько это было возможно здесь; подобрал палку, проверяя ею путь перед собой, идя по мягкой тропке и слушая звук хлюпающих ботинок. Ульях же остался на безопасном берегу, вернувшись немного назад и взяв правее. Мы видели друг друга, как и местность. А вот то, что скрывало болото — нет. Пару раз срезал цветы, а, когда палка ушла под скрытую трясину, понял, что надо поворачивать.
И не увидел Ульяха.
Буквально минут десять, а моего помощника уже не было. Сразу перед глазами появилось гневное лицо знахарки и как она меня натурально сжигает за пропажу пацана. Сердце тут же заколотило как бешенное. Если он провалился в болото, мне конец.
— Ульях!!!
Я заорал насколько позволяли легкие, закашлявшись в конце. Рядом под трясиной забулькало: поспешил выйти на более-менее безопасный участок, сорвавшись в том направлении, где видел мальчишку. Трава примята, следы от ботинок, отпечаток руки — видимо поскользнулся или кого-то ловил — все вело в другое сторону от болот, где начинались кустарники и редколесье. Уже лучше, не утонул, но приятного мало. Вот сказал же, быть на виду!
— Все, никаких плюшек.
Бурчя под нос, я ворвался в заросли кустарника, продираясь сквозь него, ощущая как руки царапают ветки и мелкие шипы. А когда вылез — обомлел. Еще немного и плюхнулся бы на задницу.
— У… Ульях…
Тихо позвал, наблюдая картину «Мальчик и его болотная жаба». Амфибия была немного больше ростом и в разы крупнее: свесив язык как собака, она сидела смирно и позволяла Ульяху чистить ее кожу щеткой для обуви. При этом драгоценная выделяемая ею слизь бледно-зелеными нитями висла на траве от чистки. Все это было настолько невероятно, что пару раз закрыл-открыл глаза, но картинка не исчезла.
— А говорили ты страшная, опасная… На еще яблочко. Хочешь, я буду приходить к тебе и подкармливать? — Жабий язык слизнул угощение с руки Ульяха и что-то там утробно заурчала в ответ, прикрывая свои круглые глаза. — Ты только к нам в деревню не суйся сама, там дядя Гриша охраняет, а он жаб не любит. А еще есть господин зельевар. Вот он, наверное, жаб любит! О, господин зельевар! А вы что там стоите? Да вы не бойтесь, Марфа не кусается!
Марфа? Не кусается? Что здесь вообще происходит?!
— Эээ… Ульях… — жаба приоткрыла свой желтый глаз гладя на меня. — Я, конечно, рад за твою новую знакомую, но нам надо возвращаться. А то скоро темнеть начнет, тебя, наверное, дома еще ждут, да и вообще…
Что входит в это «вообще» я и сам не знал, но надо было выманить мальчишку к себе и уносить ноги. Это она сейчас, ласковая как кошка, а потом глазом моргнуть не успеешь и в пасти окажешься!
— Эх, ну ладно. — Пройдясь последний раз щеткой между глаз, Ульях ни капли не боясь, погладил жабу по голове. — Все, я пошел, а ты веди себя хорошо и тогда я принесу тебе еще яблок с плюшками от тети Клары! Она тебе тоже бы понравилась, она такая же хорошая, как и господин зельевар!
Мне очень хотелось сорваться с места, схватить его подмышку и сбежать, но я будто прирос к месту. Жаба, глядя на меня уже двумя глазами, оглушительно квакнула, когда Ульях поравнялся со мной: развернулась к нам спиной и попрыгала в другую сторону, вызвав у меня выдох облегчения. Ругал мальчишку уже когда убрались от этих мест подальше, но все мои увещания и предостережения были как
