В чем же в этой крепости грань между прошлым и настоящим? Может быть, в последнем выстреле этой убогой чугунной пушки на стене? Но — стоп. Почему убогой? Вот, вот эта грань. Убогая для нас пушка, и мощное, грозное для них орудие. Вот она, эта грань...
Нас разделяют столетия. Что мы знаем о них? Лишь то, что оставили немногочисленные хроники, карты и книги на старопортугальском. Можем посмотреть полуистлевшие камзолы и потускневшие регалии в музеях. И еще — погладить стволы их пушек. Чем они жили? Мы знаем фактически крохи. От них не осталось ничего живого... Разве что старая португальская крепость на берегу залива Делагоа. Через каждые десять метров а бойницах торчат жерла четырехдюймовых пушек. Обстреливается практически вое пространство вокруг форта.
Это началось очень давно, задолго до того, как была построена эта крепость. Здесь, на территории нынешнего Мозамбика, белых людей пока не знали...
Этот период истории у африканцев принято называть «временем доевропейокой колонизации». В Европе шел пятый, а может быть, двенадцатый век. Для Африки это было безразлично. Здесь таких понятий не существовало. Тут вели счет правителям, лунам, солнечным затмениям, праздникам и урожаям. Юго-Восточная Африка только-только научилась возделывать зерновые, жила охотой, собирательством и морским промыслом. Всюду, где жили готтентоты, распространялось скотоводство. На развалинах смитфилдской и уилтонской культур рождались новые производственные отношения. Эти люди были одаренными художниками. Они использовали окислы железа — лимонит и гематит для получения желтого и красного цветов. Они делали прекрасные изображения самих себя, животных, рыб, птиц, крокодилов. Их легкие и крепкие суда намного опережали по скорости и остойчивости тяжелые и неуклюжие европейские барки и каравеллы. Их рудокопы и старатели добывали золото в шахтах и аллювиях рек в таких количествах, какие и не снились средневековым европейским алхимикам. Правда, у них не было пороха и ружей, и это их погубило.
— Кто же кого цивилизовал? — спрашивают одни ученые.
— Но белые люди были для них богами, — парируют другие.
— Богами? Но ведь вся «божественность» их была в белой коже — ритуальном цвете для многих африканских племен, — отвечают первые. — В остальном они были захватчиками, наглыми и бесцеремонными расхитителями африканских народных ценностей.
— Но они были любопытными, полными дерзаний открывать новые земли.
— Таких были единицы. У всех «исследовательских» плаваний португальцев была одна цель — выйти на золото и рабов, пряности и слоновую кость.
Споры еще долго не кончатся. Но здесь, в тени старой крепости, их не слышно. За стеной тихо плещет волна, на боку невысокой башенки сидит как изваяние крупная серая ящерица.
Время как будто остановилось. Какой сейчас год? 1415-й?
...Этот год принято считать началом морской экспансии Португалии. Захват Сеуты королем Жоаном I. Кампания, о которой ничего не было б Известно, если бы не хроники, рассказавшие, как король «умыл руки в крови неверных»... «Неверные» были для португальского правителя ловкой отговоркой, ему нужно, было другое — золото, текущее по караванным путям из Африки через Сеуту, и еще — раз и навсегда уничтожить мусульманское пиратство в районе Гибралтара. Подлинный зачинщик захвата города — придворный авантюрист Жоан Афонсу ди Аленкер, быстро понявший, сколько прибыли может дать город: и золото Африки, и мусульманские суда Средиземноморья. О «золотых дорогах» португальцы были хорошо информированы благодаря арабским и европейским картографам. Но вот они узнают, что там есть не только золото, но и пряности, и слоновая кость, и рабы...
В Европу проникают рассказы о могущественной империи Мали, о Маисе Мусе, малийском правителе, совершившем в 1324 году знаменитое «золотое паломничество в Мекку». Манса Муса умирает в 1332 году, а через семь лет Анжелико Дульсерт уже доделывает на Майорке знаменитую карту мира с «Королевством Мали». Позже появляются другие карты. Конечно же, они становятся известными при португальском дворе. Незадолго до экспедиции в Сеуту Жоан Афонсу посылает в город своего человека — узнать, насколько же велика торговля золотом. Агент возвращается и расписывает красоты города и богатства его жителей... История сохранила подробности захвата Сеуты, но мы их опускаем. Нам важен результат. В июле 1415 года армада поднимает паруса — 200 судов с 20 тысячами войск на борту. 15 августа город захвачен с легкостью непостижимой. Среди войск, участвовавших в штурме, — принц Энрике. Через несколько лет он станет Генрихом-Мореплавателем...
Из разговоров с жителями и пленными защитниками города, из попавших в руки бумаг Энрике черпает обширную информацию о Северо-Западной Африке. Хронист Зурара, писавший еще до смерти Генриха, выдвинул несколько предположений о том, что же побудило его начать многочисленные морские путешествия. Первое — это атмосфера европейского Ренессанса: принц хотел выяснить, что там, за границами современных ему знаний, которые простирались не далее Канарских островов и мыса Бохадор. Второе — ему нужны были хорошие порты для торговли и ремонта судов. Третье — усиливающееся арабское влияние в Африке: Португалии надо было спешить. И последнее — распространение христианской веры. Генрих надеялся найти в отдаленных районах Африки христианскую поддержку. Уверенность эта, несомненно, основывалась на легенде о пресвитере Иоанне, слухи о котором ходили по Европе с середины XII века. В 1165 году в европейских столицах читали письмо, якобы написанное самим Иоанном императору Византии. «Я, пресвитер Иоанн, — говорилось в нем, — правитель из правителей, под небесами. Я самый сильный и богатый. 72 царя подчиняются мне...» Предполагают, что это письмо было специально сфабриковано, чтобы подлить масла в огонь крестовых походов. С 1422 года Генрих посылает суда вдоль Африканского побережья к югу от Марокко. Главная задача — «перешагнуть» через мыс Бохадор, Кабо де Нао — Мыс Нет. Сахара здесь вплотную подступает к океану, и нет ни малейших признаков растительности. Ветер дует с севера, и возвращаться трудно. Пашеко Перейра пишет в 1505 году: «Кто дойдет до мыса Нет — вернется или нет». Но вот преодолены и эти трудности, помог опыт длительных плаваний на Азорские острова и Мадейру. Жил Эаниш огибает наконец мыс Бохадор и возвращается на родину в 1434 году. Через два года Балдайя доходит до Рио де Оро.
Вскоре после этого зарвавшиеся португальские моряки под началом Генриха и его младшего брата Фернандо решают сделать невыполнимое — захватить Танжер. Кусок оказывается не по зубам — арабы сбрасывают португальцев в море. Плененным морякам обещают жизнь при условии отказа от Сеуты. В залог арабы оставляют у себя Фернандо. Но ему так и не суждено было увидеть родных берегов, ибо упрямые португальцы не отдают город.
Появляется новый тип судна — каравелла. Она имелась в Португалии еще в XIII веке, но это были убогие одномачтовые суденышки, годные только для рыболовства и каботажного плавания. В XV веке они вырастают до крупных трехмачтовых кораблей с высокими бортами. В 1441 году Тристан доплывает на них до Кабо Бранко в Северной Мавритании и берет пленных, которые рассказывают массу интересных вещей о золотой торговле в Сахаре. Все это обещает баснословные прибыли. Африканское Эльдорадо бродит в умах авантюристов. Экспедиции следуют одна за другой. В 1444 году Тристан открывает устье Сенегала — реки, отделяющей Сахару от остальной Западной Африки. В это же время Диниш Диаш впервые высаживается на островах Зеленого Мыса, а через некоторое время тот же Тристан решает подняться вверх по Гамбии и находит там смерть от руки местных жителей, не пожелавших отправиться в рабство...
Принц Генрих продолжает осуществлять полный контроль над плаваниями вдоль Африканского побережья. Венецианец Кадамосто, посетивший Западную Африку с разрешения принца, сообщает, что из одной лишь фактории Аргни к югу от Кабо Бранко ежегодно в Португалию отправляется 800 рабов. Африка начинает платить свою печальную дань Европе. Кровавая заря работорговли захватывает пока лишь самый краешек Черного континента.
...Крепость представляет собой прямоугольное сооружение с большим внутренним двором и крытыми помещениями в стенах. Служитель старательно поливает и стрижет траву. Вдоль периметра форта проложены бетонные дорожки для осмотра. Они проходят как раз под стенами, поэтому там можно спастись от жаркого солнца. Стены 5—6 метров высотой, слегка наклонные, с узкими высокими бойницами со всех сторон. Опасность могла прийти и с моря, и с суши, надо было быть готовыми ко всему...
Карты того времени рассказали о мучениях, которые испытывали мореходы, упрямо двигавшиеся на юг. Но они шли и шли. Сегодняшние ученые проделали титанический труд, отождествив почти все португальские названия тех лет с современной топонимикой Южной Африки. Стало ясно, как долго, лига за лигой, продвигались вперед португальские каравеллы. Проходит еще несколько лет, сменяются имена. Бартоломеу Диаш и Васко да Гама. Оба высвечены в истории достаточно ярко. Наступает прелюдия открытия Мозамбика. Кончается XV век. События последующих лет расписаны по месяцам. Португальцы уже в Юго-Восточной Африке.
